Максим вежливо поблагодарил ее, сказал, что зайдет позже, когда начальники вернутся, и ушел.

Он был писателем и мог нарисовать в своем воображении белокурую зеленоглазую женщину в одном номере женевского отеля вместе с самодовольным директором банка. Увидеть все, что между ними происходило, не составляло труда…

Это был единственный случай, когда он проклинал свой дар писателя.

И впервые за последние двадцать лет Максим плакал, уткнувшись влажным от слез лицом в мягкий велюр дивана. Тогда-то и стало окончательно ясно: жены у него больше нет, все, что было связано с Мариной, осталось в прошлом, вспоминать об этом, пытаться вернуть его не имеет смысла, так можно и свихнуться.

На следующий день в издательстве ему выдали гонорар за первый роман: четыре тысячи долларов. По дороге домой Максим купил у метро все газеты, в которых печатались объявления о сдаче квартир, и вечером уже заплатил задаток за три месяца вперед сухонькой старушке, хозяйке небольшой однокомнатной квартиры с пятиметровой кухней на Кутузовском проспекте. Вещей набралось немного: пара чемоданов с одеждой, две пачки самых необходимых и любимых книг да портативная пишущая машинка «де люкс», все это поместилось в «москвиче», быстро доставившем Максима к его новой обители.

Мебель старушка оставила свою, посуду он покупал по мере необходимости в хозяйственном на Дорогомиловской: нужна сковородка — пошел и купил. Одной кастрюли мало — купил еще одну. Чайник, чашки, вилки-ложки…

Тоску и мучительное чувство безысходности выветривала из души работа. Он писал с утра до ночи — роман о красивой, трудной, но счастливой любви. Сутки делились не на часы и минуты, а лишь на день и ночь. Числа, месяцы, времена года как будто перестали существовать для Данилова.

Марина появилась неожиданно (только в издательстве могли сообщить его телефон, который он оставил на всякий случай, ну а по номеру телефона она узнала адрес). Максим даже удивился, как скоро она вернулась из красивого города Женевы. За работой не заметил, как пролетели две недели. Удивился и другому: ничто не дрогнуло в его душе при виде белокурой дамы с зелеными глазами. Пришла чужая женщина, которую он вежливо проводил на кухню и угостил чаем.

Она все еще не верила, что он ушел навсегда. Хотела поговорить, разобраться в том, что случилось. Растерянно повторяла, что, может быть, ошиблась, но в этом есть и его вина. Потом злилась, била посуду.

Потом убежала.

Поступок можно простить. Даже измену. Если бы она совершила это случайно, в какой-то развеселой компании, поддавшись общему настроению, если бы поняла и решила для себя, что в такой компании она больше никогда не окажется без мужа, — он бы простил. Кто из нас не совершал ошибок? Но Марина хотела сломать его. Кто ты такой, чтобы указывать мне, когда возвращаться домой?

Она этого хотела?! Она это получила.

Второй роман он написал за тридцать восемь дней. Отнес в издательство, там прочли и остались довольны. Выдали аванс, а вскоре после выхода книги и остальной гонорар.

Максим улетел в Краснодар, к родителям, потом целый месяц провел в Сочи, где у него было немало старых приятелей. Вернувшись в Москву, он купил компьютер и начал писать «Рассвет над розовой вуалью», грустный роман о любви и разлуке, о вере и предательстве.

О себе.

Он тряхнул головой, стараясь избавиться от нахлынувших воспоминаний. Все это в прошлом. Зачем она позвонила? Все еще возмущается тем, что у него хватило сил уйти?

Ошибку можно простить. Расчетливое, холодное предательство — никогда.

Лена выскочила из-под ледяного душа, накинула старенький махровый халат и пошла на кухню. Кожа на спине и на ногах покраснела, все-таки обгорела она позавчера. Надо бы осторожнее с солнцем, теперь только и говорят, что загар вреден. И Светка о том же твердила, хотя сама на испанских пляжах стала прямо-таки бронзовой.

Хорошо, наверное, в Испании, на берегу теплого моря… Если бы ее мама жила там — все три месяца провела бы у нее. Но ее мама поправлялась после операции в пансионате под Тулой. Нужно будет съездить, навестить мамулю. Лена надеялась, что позвонят по ее объявлению, предложат работу с абитуриентами, все легче будет жить — нет, не звонят.

Ни заботливые родители выпускников-оболтусов, ни Светка. Она же вчера должна была встретиться с богатым писателем, который предназначался ей, Лене. И хотя это глупость, конечно, все же хотелось узнать, чем же закончилась эта встреча. Скорее всего явился мужичок с красным носом и стал рассказывать о том, что он знаменитый и нужно сейчас же пойти к нему домой и посмотреть его романы.

И все же интересно. А Светка даже не позвонила вчера. Может, она сама решила поразвлечься с этим писателем, потому и молчит? У богатых свои причуды.

Лена пошла на кухню, сварила кофе, сделала бутерброд с тонким ломтиком зачерствевшего в холодильнике сыра и села завтракать.

Решила, что поест и сама позвонит подружке, спросит: «Ну как там мой писатель? Чего у него больше, скверных привычек или денег?» И заулыбалась, так ей понравился хитрый вопрос.

Но в это время два телефонных аппарата в разных комнатах возвестили о том, что кто-то желает поговорить с нею. Может быть, это насчет работы? Вряд ли. Во многих вузах уже начались вступительные экзамены. Скорее всего, это Светка.

Лена помчалась в свою комнату, она была ближе к кухне.

— Але, это Лена? — услышала она в трубке хриплый голос.

И растерялась. Понятно, что это не Светка, но если какой-нибудь заботливый родитель, откуда он знает ее имя? Знакомых с таким голосом у нее не было, это точно.

— Да… А, собственно, какая Лена вам нужна?

— Да откуда я знаю, мне все равно какая. Это ваш телефон? — Незнакомец продиктовал ей собственный номер телефона.

— Мой…

— И вы — Лена?

— Да, но я не понимаю…

— Сейчас объясню. Этот телефон дала мне Света. Высокая, с короткими, светлыми волосами, в белых шортах, таких, со складками и в розовой маечке. Вы ее знаете? Ну если не ее, то хоть кобеля по кличке Билл?

— Знаю. — Лена поняла наконец, кто это. Писатель со скверным характером. Судя по голосу, характер у него действительно не сахар, да и привычек вредных, похоже, больше чем достаточно. Ну и ну!

— Отлично! А то я уж думал, что Света «продинамила» меня с телефоном. Она сказала, чтобы я позвонил вам и спросил, когда и где мы встретимся.

— Вот как? — удивилась Лена. — А вы кто такой?

— Писатель Юрий Алтухов. Можете называть меня просто Ал, все знакомые так меня и называют.

— Но я вас совершенно не знаю.

— А меня и незнакомые женщины так называют. Как увидят, сразу говорят: «Привет, Ал!» Я уже привык. Ну так что, Света сказала, когда мы встретимся?

«Не такой уж он и страшный, как показался вначале», — подумала Лена.

— Нет. Она мне вчера не звонила.

— А сегодня позвонит?

— Не знаю, — пожала плечами Лена, как будто незнакомец мог видеть этот ее жест.

— Лена, я вас очень прошу, позвоните ей и передайте, что я сегодня жду ее на том же месте в то же время, что и вчера. Так будет проще. Хорошо?

— А если она не захочет с вами встречаться?

— Ну тогда что ж… — Незнакомец тяжело вздохнул. — А почему она не дала мне свой телефон? Помогите мне понять прекрасную Светлану, а то я ночь не спал, все думал: что бы это могло значить?

— Потому что она, как мне кажется, не желает иметь лишних осложнений в своей жизни, — решительно сказала Лена. — Кто вас знает, что вы за писатель?

— Что я за писатель, даже Билл понял. Правда, лапу мне подавать не стал, видимо, он приверженец другого литературного направления. А вот что за человек — этого я и сам не знаю. Но бывают и хуже.

Лена улыбнулась — веселый писатель! И характер у него не такой уж скверный.

— Хорошо, я позвоню Светлане, передам ей ваше пожелание. Но учтите, если она не хочет с вами встречаться, вы больше звонить мне не станете. Обещаете?