— Скоро вы там управитесь? Пора завтракать! — поторопил их дедушка Гордей. — Зверька зря не беспокойте, он ведь боится вас. Может быть, поправится.

Ребята сели за стол.

Какая вкусная была уха! А хлеб!.. Мальчикам казалось, что они никогда ещё не ели такого вкусного хлеба. Сидели они не на стульях, а на маленьких самодельных скамеечках, сделанных дедушкой из хитро сплетённых корней. Столик был круглый и низкий, всего с полметра высотою. Чашки и ложки с красивыми рисунками были тоже самодельные, вырезанные из берёзового нароста.

Из леса доносились птичьи песни, над ульями жужжали пчёлы.

Ребята и не заметили, как доели по второй чашке ухи.

— Ну, как? — спросил дедушка.

— Вкусно — Витя взглянул на опустевший котелок.

— А теперь вот чай попробуйте со свежим мёдом.

Подражая дедушке, ребята макали хлеб в янтарный мёд и громко тянули горячий чай.

— Я чая больше не хочу, — сказал Витя, отставляя чашку. — Пошли в лес!

И они уже готовы были выскочить из-за стола.

— Успеете нагуляться, — остановил их дедушка Гордей. — Вперёд допейте чай, посуду помойте, а то погоды не будет.

Ребята засмеялись, но чай допили.

Из-за изгороди доносился шум ручья. Где-то близко кричала перепёлка.

— Пить-пойдём… пить-пойдём… пить-пойдём…

Дедушка Гордей поставил на стол пустую чашку, смахнул с бороды крошки хлеба и серьёзно добавил:

— Дождь и пчёлам мешает, да и вам не даст погулять.

Ребята наскоро прополоскали чашки и ложки в холодной воде, сложили их на полку и подошли к улью.

Бурундук часто приподнимал голову, но она опять беспомощно падала; глаза не открывались. Ребята поворачивали зверька с бока на бок, подставляли ему банку с водой, стараясь чем-нибудь облегчить его страдания.

— Что вы прилипли к улью, дайте покой больному, — сказал дедушка, накрывая крышкой старый улей. — Идите погуляйте. Только уговор: птиц не пугать, веток, без надобности, не ломать, гнёзд не зорить. Иначе — дружбы у нас не будет.

— А, где гнёзда? — подскочил к дедушке Витя.

— Ишь ты, сразу ему гнёзда понадобились, а для чего? Яйца трогать нельзя, скоро птенцы выведутся.

— А, ты покажешь нам птенчиков? — приставал Витя.

— Не только птенцов, — загадочно улыбнулся дедушка Гордей. — Днями, если хорошая погода будет, схожу я с вами кое куда, а сегодня у меня много работы. Обувайтесь и идите одни гулять…

Дедушка Гордей опустил на лицо сетку, захватил несколько рамок с вощиной, дымокур и затерялся среди небольших яблонек, росших на пасеке.

За калиткой Витю и Диму встретила Жучка — серая лайка с белым нагрудником и крапчатыми чулками на ногах. Как же она была рада встрече! Надоело собачонке одной на пасеке, да ещё на цепи.

— А, мы Жучку возьмём с собою? — крикнул Витя, прикрывая калитку.

— Берите… — послышался голос дедушки Гордея.

Жучку отпустили. Прижав острые уши и закинув на спину пушистый хвост, она закружилась, но вдруг подбежала к Вите и замерла. Её тёмно-коричневые глаза смотрели задорно, длинный язык дрожал от частого дыхания, по нему тонкой струйкой сбегала на землю прозрачная слюна.

— Что, собачка, жарко?.. — спросил ласково Дима.

Жучка сорвалась с места, закружилась, запрыгала.

Ребята выбежали на поляну. Слева, в тени густого ельника, шумел, переливаясь по камням, ручей, шумел ласково, игриво. А справа и впереди раскинулась поляна. Сколько цветов! Высоко над травостоем подняли зонтики белых цветов дягель и борщевик. Зеленовато-фиолетовый вейник, голубые колокольчики, малиновый иван-чай и множество других цветов росли на поляне.

— Рци-рци-рци, — послышалось сзади.

Мальчики оглянулись. Большое насекомое с длинным зелёным туловищем и бесцветными крыльями носилось возле ручья.

— Гляди, Дима, — стрекоза!

Насекомое то стремительно бросалось вперёд, будто догоняло кого-то, то, высматривая добычу, замирало в воздухе.

Пчёлы, шмели, мухи кружились над цветами и настойчиво тянули:

— И-и-и-ж-ж-ж-з-з-з…

Всюду летали бабочки пёстрые, жёлтые, белоснежные.

— Ребята! — окликнул мальчуганов дедушка. — Далеко не ходите и к обеду не запаздывайте! Слышите?..

— Придём! — ответили они и побежали по тропе.

Она вначале шла вдоль шумного ручья, прячась в зарослях расцветшего шиповника, затем пересекала поляну и по пологому склону спускалась к реке.

Ребята выскочили на пригорок и снова остановились, не зная, куда итти.

За рекою, словно разбросанные лоскуты, пестрели розовые поля гречихи да залесённые холмы, широким поясом окружавшие пасеку.

Река, огибая остров, бесшумно скатывалась в заводь, окаймлённую узкой полоской осоки.

На ходу стаскивая с себя майку, Витя побежал к этой заводи. Сделав на берегу стойку, он с размаху шлёпнулся в воду.

— Ка-ка-ка… — закричали вылетевшие из травы утки.

Витя даже вздрогнул и присел в воде.

— Дикие? — спросил Дима, провожая уток удивлённым взглядом,

— Конечно, дикие, домашние не летают.

К заводи подбежала Жучка. Витя подмигнул Диме и, подкравшись к собаке, поймал её.

— Купай её… — кричал Дима, спихивая Жучку в воду.

Собака трясла головой, фыркала и шлёпала по воде лапами. Дима от удовольствия прыгал на одной ноге и, хлопая ладонями по загорелому телу, кричал с берега:

— Ещё… ещё… с головой её!

Наконец собака вырвалась. Она выскочила на берег и, словно желая отплатить ребятам, с таким усердием тряхнула своей шубой, что Дима вмиг стал мокрым от брызг. А Жучка, отбрасывая хвост то в одну, то в другую сторону, с визгом стала носиться по траве. Дима смахнул с лица капли влаги и осторожно зашёл в воду.

— Боишься?

— Нет, не боюсь, смотри, сейчас челноком!..

Он вытянул вперёд руки и хотел прыгнуть, да так и застыл на месте.

— Орёл!.. — прошептал он таинственно, и оба мальчика разом погрузились в воду. На поверхности остались только две взъерошенные головы, напоминающие кочки, да две пары любопытных глаз.

Большая белоголовая птица, распластав в воздухе крылья, летела медленно и плавно. Только голова выдавала ту напряжённость, с какой птица наблюдала за рекой. Она то вытягивала её вперёд, как бы осматривая лежащее перед нею пространство, то, сгибая шею, опускала голову вниз и к чему-то присматривалась в воде.

Вот птица появилась над заводью и замерла в воздухе. Ещё мгновенье, и она, подобрав крылья, камнем упала в воду, словно поражённая неслышным выстрелом. В воде эта огромная птица казалась беспомощной. Она неуклюже махала полураскрытыми крыльями, мотала головой, силясь взлететь, но её словно кто-то поймал за ноги и тянул ко дну. Вдруг птица, будто почуяв смертельную опасность, рванулась с силой вперёд. Ещё рывок, второй — и она взлетела в воздух.

— Рыбу потащила, смотри-ка! — крикнул Витя, подпрыгивая в воде не то от удивления, не то от радости.

В низко опущенных лапах птица уносила щуку. Рыба билась в когтях сильного хищника, извивалась. Пролетев вверх по реке, она исчезла за кудрявыми кустами тальника.

— Вот это здорово! — кричал в восторге Витя, шлёпая ладонями но воде.

— Да! Нам бы научиться так ловить рыбу… — рассудительно заметил его товарищ и нырнул в воду.

Ребята плавали, брызгались, пока не посинели от холодной воды.

Одевались быстро. А над ними в бледно-голубом просторе неба висело раскалённое солнце. Наступала жара. Реже летали насекомые, приумолкли певчие птицы, но неугомонные стрекозы продолжали наполнять воздух однообразным шелестом полёта.