— А, я знаю, что вот за теми толстыми деревьями — поляна… — настаивал Витя.

Они миновали чащу, но и дальше, за толстыми деревьями, оказался всё тот же лес, те же кусты и валежник.

— Говорю, не туда идём! — волновался Дима.

От ветра застонали старые ели, заскрипели берёзы, зашумела листва.

В лесу стало неприветливо. Из тёмной чащи пахнуло сыростью, деревья ощетинились.

Вдруг издалека послышался мелодичный звук, напоминающий звон колокольчика.

— Динь… динь… динь…

Ребята бросились на этот звон, решив, что где-то близко на поляне пасётся лошадь.

Пробежав немного, они остановились.

— Динь… динь… динь… — доносилось уже с противоположной стороны, и мальчики растерялись.

— Пик-пик-та-ра-рах… пик-пик-та-ра-рах, — беспокойно кричал кто-то над их головами.

— Урр-урр-урр… — слышалось издали.

Это перекликались птицы. Витя и Дима своим появлением нарушили их покой.

Над головами ребят блеснула ослепительным светом молния. Раздался гром. Вздрогнула земля. Ещё больше закачался лес. Витя и Дима бросились к старой пихте и, прижавшись к её гладкому стволу, замерли. А молнии вспыхивали одна за другой. Гроза разразилась. Казалось, небо со страшным грохотом рушилось на лес.

Раздался страшный треск. Полетели сучья, стали ломаться деревья, вздрогнула старая пихта. Чёрная масса, ломая на пути ветки, кусты, рухнула на землю.

— Ель упала… — произнёс Дима. — Надо скорее итти.

Шли они, не думая куда, шли потому, что в лесу оставаться было страшно. Следом лениво плелась Жучка. Но, видимо, надоело собачонке крутиться с ребятами по лесу. Она остановилась и, насторожив уши, ещё с минуту следила за мальчиками.

— Жучка, Жучка! — окликнул её Витя.

Собака даже не пошевелилась.

— Это не по-товарищески бросать нас, иди сюда… — добавил он.

Жучка повернулась и лениво поплелась в противоположную сторону. Но метров через десять она оглянулась и, как бы подзывая к себе Витю и Диму, замахала хвостом.

— Не домой ли она пошла? — раздумывал Дима.

— Пойдём за ней, она доведёт нас, — обрадовался Витя. — Так часто бывает человек заблудится в лесу, а собака выведет его на дорогу…

Ребята бросились следом за Жучкой. А собачонка сразу повеселела и уверенно побежала вперёд.

Вдруг она отскочила в сторону и стала обнюхивать траву, схватила какой-то предмет и, весело подпрыгивая, побежала по лесу.

— Тапочка! — крикнул обрадованный Витя, бросаясь за собачонкой.

Жучка сделала круг, подбежала к ребятам и выбросила изо рта тапочку.

Витя вцепился руками в лохматую морду и стал трепать её.

— Вот так молодец, настоящая ищейка, — ликовал он.

— Нашла же в такой чаще… — вторил ему Дима.

Жучка вырвалась из рук и бросилась вперёд.

Скоро показался просвет, лес поредел, и, наконец, ребята увидели край поляны.

— Витя-а! Дима-а!.. Ого-го!.. — услышали они знакомый голос.

— Ау-у… — ответили ребята и разом, вместе с Жучкой, понеслись на крик.

Дедушка давно ожидал ребят. Он не раз выходил за изгородь и с тревогой посматривал на лес, на чёрные тучи, готовые разразиться дождём.

— Где это пропадали? — спросил он ворвавшихся в калитку ребят. — На кого же вы похожи?!. Эка разнесло вас…

— Дедушка, мы чуть-чуть птицу не поймали. Она раненая была, падает, бьётся, крылья волочит, а в руки не даётся. Мы с Жучкой гонялись-гонялись за ней, а она улетела, — торопился выложить всё сразу Витя.

— Ай да птица, молодец, надула и вас и Жучку, — засмеялся дедушка.

— Ничуть не надула! Мы видели у неё переломленное крыло.

— А как же она могла улететь?

Витя повёл плечами.

— Вы вспугнули рябчика с гнезда, — объяснил дедушка Гордей, — он и притворился раненым, чтобы увести вас подальше. И хорошо сделал, а то чего доброго разорили бы гнездо. Большие звери и птицы, например, медведи, орлы, защищают своих, детей силой, а у кого нет её тех природа наградила хитростью.

— А на реке мы видели орла!..Он при нас щуку поймал, — вспомнил Дима.

— Это скопа. Не зная, и за орла её примешь, крылья в размахе бывают, больше полутора метров; Она мастерица ловить рыбу, не зря её ещё рыбаком зовут, а плавать она не умеет, вот диво… Тут недалеко гнездо у неё.

— Где? — спросил Витя.

— На высоком дереве, туда вам не добраться, да и опасно, рыбак заклюёт, клюв у него беда какой острый.

— Ну, я с ней справлюсь!

— Храбрый ты у меня, внучек, оттого и майка на тебе одного дня не проносилась! — улыбнулся дедушка.

А над пасекой продолжала бушевать непогода. Порывы ветра без жалостно трепали лес, разбрасывали всюду лепестки цветов и листья. Но скоро гроза стихла, только молния ещё долго сверкала над горизонтом. Чёрные тучи посветлели, пошёл дождь.

— Вы же, дедушка, за завтраком обещали хорошую погоду? — напомнил Дима.

— Плохо посуду вымыли, — улыбнулся дед. — Кто же моет её холодной водой? Вот мы сейчас поедим, посуду как следует помоем, бурундучка покормим, а там смотри, дождь и перестанет.

Вечерело, а дождь всё шёл и шёл. Попрятались пчёлы, смолкли птицы, только комары, скопившиеся под навесом, тянули свои назойливые песни.

Дедушка Гордей, усевшись под навесом, чинил сапоги. Сидел он в очках, задумчиво погрузившись в работу. На коленях у него лежала доска. Он прикладывал выкройку то к одному, то к другому лоскуту кожи и неодобрительно качал головой — не выходил носок. А с крыши сбегали ручейки тёплой дождевой воды и монотонно стучали о землю.

Витя и Дима сидели возле старого улья. Перед ними были разложены лески, искусственные мушки, раскрашенные пробковые поплавки.

— Я мелочи ловить не буду, — говорил Витя, привязывая к леске воронёный крючок. — Пойдём, дедушка, завтра с нами на рыбалку.

Дедушка, не отрываясь от работы, покачал отрицательно головой.

— Не пойдёшь? — переспросил Витя, и вдруг в его глазах блеснул задорный огонёк.

Он подмигнул Диме и, прильнув к его уху, стал что-то нашёптывать.

— Дедушка, мы знаем одну загадку насчёт тел, ни за что тебе не разгадать! — объявил он после таинственных переговоров.

— Сказывайте, пока время есть.

— А вот давай поспорим, если не разгадаешь, то завтра пойдёшь с нами рыбу ловить, — предложил Витя.

— У меня даже удилища нет.

— Будешь нашу рыбу носить.

— Это значит — весь день проходить с пустыми руками?!. Согласен, сказывайте!

— Отгадай: сколько лет может храниться мёд? — спросил Витя.

— Это и вся загадка? — удивился дедушка Гордей. — Тогда не придётся мне с вами рыбачить.

— Сколько?

— А, вот слушайте. Когда я родился, мать налила большой кувшин гречишного мёда, закупорила его плотно и закопала в подполье. Раскрыла она его через двадцать пять лет, ко дню моей женитьбы, а он будто вчера собранный, свежий-свежий. Ну до чего же, ребята, была из него крепкая да приятная медовуха — и сейчас забыть не могу. Вот сколько может храниться мёд.

— Не угадал…

— Чего радуетесь? Я же ещё не всё сказал. Ежели за двадцать пять лет он не испортился, то и сто пролежит.

— Не знаешь!.. Не знаешь!.. — кричал Витя. Дедушка Гордей отложил шило и кожу.

— Ну, а сколько же? — спросил он Диму.

— И сто лет мало. Четыре тысячи лет! — серьёзно объявил тот.

— Кто это мог подсчитать?! — с явным недоверием спросил дедушка Гордей.

— Точно, четыре тысячи лет, — продолжал Дима, подсаживаясь ближе к дедушке. — Раскопали недавно одну египетскую гробницу и в ней вместе с похороненной царицей нашли кувшин. Раскрыли его, а в нём оказался мёд. Царица-то эта была похоронена больше четырёх тысяч лет назад. А у мёда даже аромат сохранился.

— Мы об этом в журнале прочитали, — объяснил Витя.

— Выходит, вы больше моего знаете, — удивился дедушка.

Ребята торжествовали победу.

— Проспорил, проспорил! — кричали они, прыгая возле дедушки Гордея. — Значит завтра с нами на рыбалку!..