Вдруг под ногами у Вити хрустнула веточка. Словно выстрел раздался… Парнишка даже присел от неожиданности. А дедушка, оглянувшись, укоризненно покачал головой.

— Опять торопишься, — прошептал он.

Ещё несколько минут хода, и просвет расширился, в лесу посветлело, и сквозь поредевшую крону натуралисты увидели свод голубого неба. Дедушка, согнувшись, осторожно подобрался к валежине и замер. Витя и Дима были рядом.

За валежиной начиналась небольшая лужайка. Её окружали кусты малинника, небольшие, светлые берёзки. Синяя живокость, жёлтый борец, светлофиолетовые и голубые колокольчики и много других цветов росло здесь. Молодая густая ёлочка положила полуизогнутые нижние ветви на траву, а пирамидальную вершину подняла высоко к небу.

Трава вокруг была примята — это, видимо, потоптали её зайцы, прибегавшие в лунную ночь поиграть возле ёлочки.

Рядом стояла старая-старая засохшая лиственница. Никто не знал, сколько лет прожила она. Длинные и цепкие корни крепко держали её в земле. Дедушка помнит её более двух десятков лет, и всегда она была без коры, без сучьев и без вершины.

— Вот это и есть тот домик, о котором я рассказывал вам, — шёпотом пояснил он, показывая на старую лиственницу.

Присмотревшись, Витя и Дима заметили в стволе, на высоте примерно десяти метров, круглое отверстие, величиною с блюдце. Вокруг отверстия, на гладкой поверхности древесины, были вырезаны различной величины точки, квадратики, продолговатые выемки, А между ними сложными петлями проходили неглубокие бороздки, будто сделанные узким резцом.

— В нём кто-нибудь живёт? — спросил шёпотом Витя.

— Сейчас узнаем. Мы с Димой будем наблюдать отсюда, а ты осторожно подойди к дереву и…

— Погоди! — придержал дедушка Витю, собравшегося уже перепрыгивать через валежину. — Зуд, что ли, у тебя в пятках? Выслушай: подберёшься к дереву и постучи. Ежели никто не ответит, — постучи погромче… Понял?

Витя закивал утвердительно головой и осторожно направился к старой лиственнице. А дедушка, облокотившись на валежину, изредка посматривал на сидящего рядом Диму. Мальчик не сводил глаз с отверстия лиственницы. Вот до слуха долетел стук, и сейчас же из отверстия выглянула взъерошенная птица с круглой головой и белой грудкой. Дима прильнул к дедушке.

Птица, высунувшись наполовину, окинула беспокойным взглядом лужайку и, заметив путешественников, с шумом вылетела из дупла. Неуклюже лавируя между деревьями, она скрылась из глаз.

— Это и есть новая хозяйка, видишь, как она неловко летит до лесу, непривычно ей.

— Да ведь это утка! — крикнул' радостно Дима, подбегая к лиственнице.

— Но ведь утки делают гнёзда в траве возле реки или озера, — удивился Витя.

— Есть, как видишь, и такие утки, которые откладывают свои яйца в дуплах, — ответил дедушка Гордей, поглаживая старое, засохшее дерево.

— А как она называется? — спросил Дима.

— Если я всё расскажу, — вам нечего будет делать. Приучайтесь сами до всего доискиваться, а то не быть вам натуралистами и путешественниками.

— Смешной ты, дедушка, как же мы узнаем, какая это утка, если она улетела, — хитрил Витя.

— А вы ещё сюда придите, рассмотрите получше, из каких перьев у неё наряд, приметьте величину птицы. И всё это запишите в дневник. Утку зря не беспокойте.

— Дедушка, а кто сделал этот домик? — спросил Дима.

— Дятел. Это он и узоры навёл вокруг отверстия. Большой мастер. Другой птице не под силу такая работа. Зимой вон как крепнут деревья что сталь, а ему нипочём, только стукоток по лесу идёт от его работы.

— Тут недалеко ещё одно любопытное место я подсмотрел для вас, ребятки, если не устали, то пойдёмте, покажу. Пожалуй, это будет для вас самый интересный пост, то, что вы увидите там, редко приходилось наблюдать даже взрослым. Только чур: с расспросами ко мне не приставать. Всё, что увидите там, опишите в своих тетрадях и сами во всём разберитесь.

Путь шёл лесом по направлению к пасеке.

В полуденную жару хорошо бродить по старому лесу, в тени гигантских деревьев.

— Дышите полной грудью, не бойтесь, лесной воздух полезен, — говорил дедушка Гордей, расстёгивая ворот рубашки и медленным вздохом наполняя лёгкие ароматным воздухом, — В нём сейчас и запах хмеля, и папоротника, и чуточку черёмухи, а всего больше — хвои.

Но вот лес кончился. И взору открылись широкие просторы, залитые почти отвесными лучами раскалённого солнца: угол поляны и протекающий по краю ручеёк, ближние горы и холмы.

Дедушка привычным движением поправил на спине котомку и, свернув влево, зашагал вдоль кромки леса. Ребята почувствовали под ногами тропу. Она будто прячась, проходила то под кустами, то между близко стоящими друг к другу деревьями, то под наклонившимися низко к земле сучковатыми стволами. Человеку было трудно пользоваться ею.

Эту тропинку проложили четвероногие соседи дедушки Гордея.

Путешественники, обходя препятствия, шли тропой, пока она не свернула в лес и не затерялась в чаще.

— Кажется, пришли, — сказал дедушка, вытирая рукавом рубашки вспотевшее лицо.

Дима тяжело вздохнул и стал осматриваться.

Ничего примечательного поблизости не было. Кругом черёмуховые заросли, прорезанные ольховником и переплетённые длинными лозами дикого хмеля, уже разбросавшего по кустам шишки зелёных цветов. Несколько сосен росло около ручья.

Дедушка молча достал из котомки топор, отрубил от валежины бревно метра в три длиною и сделал по нему двухсторонние зарубки в виде ступенек. Затем срубил две крепкие рогулины и десятка полтора палок.

— Зачем это тебе? — спросил Витя.

— Здесь тоже придётся сделать скрадок, только на дереве, а это лестница вам будет, — ответил дедушка Гордей, показав чурбан с зарубками. — Без неё как будете лазить? Штаны порвёте, а то и животы попорете.

Да ты только саджи, и без твоей лестницы на любое дерево влезем! Хочешь, покажу?

— Не сейчас, — остановил внука дедушка Гордей, — берите рогульки, палки, и пошли.

Старик взвалил на плечо чурбан и, подойдя к ближней сосне, приставил «лестницу» к стволу.

Сосна была толстенная, приземистая. Её зелёные ветви разрослись вширь и прикрывали своей тенью черёмуховый куст.

Витя и Дима ничего особенного не заметили в сосне.

— Пяй… пяй… пяй… — вдруг долетел до слуха крик вспугнутой птички.

— Не тронем мы тебя, скрадок сделаем и уйдём, чего раскричалась… — сказал дедушка, повернувшись к черёмухову кусту, из которого доносились тревожные звуки.

Он вбил в землю под сосной обе рогулины, на расстоянии метра друг от друга, затем нарезал тальниковых прутьев и, положив их вместе с палками около «лестницы», взобрался по ней на сосну. Попросив ребят подавать палки, дедушка положил самую длинную из них на рогулины, а остальные стал укладывать поперёк, одним концом на сучья, а другим — на поперечную длинную палку, закрепляя своё сооружение тальниковыми прутьями. Получился пол. Потом дедушка нагнул верхние ветви сосны и прикрепил их к краям пола — получились стены. Ребята нарвали травы для подстилки. Скрадок вышел отличный. В нём можно было даже сидеть.

— Пяй… пяй… пяй… — тревожно кричала, порхая по веткам, серая птичка величиною с воробья.

— Теперь полезайте вы, — сказал дедушка Гордей, спускаясь на землю.

Ребята мигом оказались в скрадке, а старик тем временем подобрался под черёмуховый куст и осторожно раздвинул ветки.

— Гнездо, — прошептал Дима, приподнимаясь в скрадке.

— Дедушка, а почему одно яйцо больше других? — спросил он, внимательно. разглядывая гнездо.

— Вот молодец, парень, сразу мой секрет раскрыл, — обрадовался дедушка.

В гнезде, искусно сплетённом из травы, мха и тонких прутиков, лежало четыре яйца. Три из них были окрашены в нежноголубой цвет, с яркими крапинками на утолщённых сторонах. Четвёртое же, покрупнее, было менее голубым и не так ярко окраплено.

— Гнездо это, ребята, чечевицы. Слышите, самочка кричит, боится, чтобы не разорили её, — сказал дедушка Гордей, поднявшись на «лестницу». А самца вы знаете, это он нынче утром Витю будил. Он ведь каждый день ищет тебя, внучек. Усядется на вершине дерева и спрашивает у всех пролетающих птиц: Витю-видел… витю-видел… витю-видел…