мне шею.

У меня между тем была очень быстрая реакция. Всё-таки мне не удалось полностью

перехватить её пощёчину. Но вторая меня больше не встретила. С изумлённым визгом

Джианна упала на пол, и прежде чем могла пискнуть, я перевернула её на живот и вывернула

руку, так что она больше не была в состоянии двигаться. Разговаривать она, правда, ещё могла.

- Почему ты сделала это? Почему? - выдохнула она и попыталась вывернуться из моей

хватки. - Эли, ты вывихнешь мне плечо ... - Я отпустила. Джианна один момент оставалась

лежать и пощупала со сморщенным от боли лицом свою руку, прежде чем её глаза уставились

в мои. Небо, какой она была сердитой.

- Марко? - переспросила я.

- Точно. Мужчина, которому я подарила три года моей жизни, и знаешь что? Он больше

ничего не помнит! Он каждый чертов день накачивал себя наркотиками, чтобы больше не

воспринимать того, что твориться в мире. Он больше не знает, что мы пережили вместе, что я

сделала для него, он ... - Джианна остановилась, чтобы вытереть слёзы с её пылающих щёк.

- Он даже больше не знает, что был моим первым настоящим мужчиной. Что я думала,

что беременна от него. Он ничего не знает. Всё забыл. У меня были отношения с призраком!

Мертвецом! А я никогда не хотела узнать об этом, никогда, понимаешь?

На короткий, но очень ясный момент, мной овладело сострадание, и я захотела обнять

Джианну и утешить, извиниться. Но потом назад вернулись гнев и недоверие, а к ним ещё и

раздражение, которое было почти невозможно укротить.

- Но наш уговор остаётся в силе, не так ли? - спросила я. Мой голос прозвучал колко. -

Послезавтра вечером. Пауль и ты.

- Елизавета. – Джианна, всхлипывая, покачала головой. - Кто ты такая? Почему ты сделала

это? Почему ты вмешалась? Я ему всё простила, а теперь снова всё вышло наружу. Теперь я

знаю вещи, которые никогда не хотела знать.

- Это было необходимо, - сказала я с такой чёрствостью, которая мне самой была чужда. -

Разберись с этим. Найди путь. Займи себя этим. Напиши ему о своих собственных

263

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

воспоминаниях, ладно? Пиши до послезавтрашнего вечера. А потом приходи сюда. Писать ты

ведь можешь, правда?

Качая головой, Джианна встала, бросила на меня взгляд, который окончательно

классифицировал меня как сумасшедшую, и сбежала вниз по лестнице.

- Не оставляй Пауля на произвол судьбы, слышишь? - прокричала я ей вслед.

- Я такого никогда не сделаю, и ты это точно знаешь, Элиза! - заорала она в ответ. - И это в

тебе самое подлое! Ты расчётлива!

- Расчётлива, - передразнила я её, как только её шаги затихли. - Что же, извини, но мне

нужно быть такой, чтобы спасти твою шкуру. - При том что я не чувствовала себя даже немного

расчётливой. Нет, я чувствовала себя так, будто кто-то другой рассчитывает мою жизнь и

перепрограммирует меня. Строчка за строчкой, для одной конкретной цели, которая

оставалась для меня в тайне.

Моя щека всё ещё горела. У Джианны было больше силы, чем я предполагала. Наконец в

подъезде раздались тяжёлые шаги Пауля, и лифт с грохотом поднял его наверх. Я встала в

проёме двери, чтобы встретить его и сразу же увидела, что у него в руках не было сумки.

- Привет, Люпочка, - сказал он утомлённо, но его глаза коротко вспыхнули.

- Где твоя сумка? Мне поднять её? - спросила я поспешно.

- Нет. Я ещё в состоянии нести сумку сам. Не обращайся со мной как с тяжело больным

человеком, пожалуйста. Я хотел только быстро сказать привет. Я проведу ночь у Францёза.

- Нет. Нет! Тебе нельзя! - закричала я в ужасе и в тот же момент прижала руку ко рту.

Почему только я так плохо владела собой? – Пожалуйста, не делай этого, Пауль, останься здесь,

ты как раз только вышел из клиники и...

- Точно. Я вышел из клиники и не видел Францёза с воскресенья. Ты же навещала меня,

по меньшей мере, три раза на день, к большой радости всех врачей и медсестёр. - В чьи дела я

неоднократно вмешивалась. Но лишь потому, что в отличие от них знала, что действительно с

Паулем было не так. Здоровый сон. Мечты. Счастье. А что делали они? Постоянно брали у него

кровь, будили его в шесть часов утра - именно тогда, когда у него был самый глубокий сон, и

пичкали его кучей ненужных медикаментов.

- И всё же, Пауль ... Пожалуйста, останься. Пожалуйста. Пожалуйста! - умоляла я его.

- Францёз ждёт возле набережной Зандтор. Мне нужно сейчас идти. Блин, пойми меня,

Эли. Его собака умерла, я ему сейчас нужен. Завтра я снова вернусь - он хочет в пятницу рано

утром ехать в Дрезден, и у нас в распоряжение только сегодняшний вечер. Нам надо много

чего обсудить. Прими это, пожалуйста. Таким сногсшибательным твой тип тоже не был. Разве я

по этому счёту сказал тебе что-то? Нет.

Сногсшибательным в этот момент я Колина тоже не считала. Самое большее - неприятно

сногсшибательным. Сегодня ночью он прокрался в мои сны таким способом, что я даже не

осмеливалась описать это. Он при этом душил меня. И когда мне удавалось оторвать один его

палец от моей глотки, его хватка становилась сильнее. В последнюю секунду я проснулась, и

было такое чувство, как будто сон имел власть убить меня.

Видишь сновидения об удушье, если по какой-либо причине задыхаешься во сне? Или

задыхаешься, если видишь сновидение об удушье? Моё лицо приняло синеватый оттенок,

когда я затем посмотрела на себя в зеркало, а в моих глазах лопнули сосуды. Остаток ночи я

проспала без одеяла. Если беспокойное ворочание вообще можно считать сном.

А Колин был "хорошим" Маром. Хотя я между тем уже сомневалась в том, что

существовали хорошие Мары, но Францёз был определённо не одним из хороших. Что будет,

если сегодня ночью его захлестнёт обжорство, и никого из нас не будет по близости, чтобы

снова реанимировать Пауля? Но тот уже развернулся и поднял в приветствии руку.

- До завтра, Эли. - Я хотела побежать за ним, остановить, но снова случилось то, что уже

случалось в прошедшие ночи, когда я просыпалась из моих кошмаров и расхаживала по

264

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

квартире, чтобы мучить себя вопросом, как всё пойдёт дальше. Я внезапно стояла, оцепенев,

не в состоянии двигаться или принять решение, в то время как мои чувства и мысли

образовывали ураган, который с разрушительной силой проносился по моему мозгу и оставлял

смутный, белый шум. Я думала и чувствовала всё одновременно и была не в состоянии

разложить это по полочкам или даже сделать выводы. Я была беспомощна по отношению к

самой себе.

На это ушли минуты, пока у меня не получилось освободиться из этой бури, и я смогла

побежать за Паулем. Но ягуар Францёза уже уехал. Я больше не могла догнать его. И прежде

всего мне нельзя было этого делать. О Боже, мне нельзя было этого делать! Может быть,

Францёз слышал мои слова. У Маров был хороший слух. Может, он сидел в своей машине и

видел каждую мою мысль перед собой. Знал обо всём.

Но что-то во мне заставило меня бежать дальше, бесцельно и без плана по

Шпайхерштадту, вдоль каналов, через мосты, вдоль и поперёк. Я проталкивалась, не принимая

во внимание и не извиняясь, мимо туристов, поскользнулась на мокрой мостовой, и мне нужно

было несколько раз удерживаться за перила, чтобы не упасть. Чем дольше я бежала, и чем

темнее и пустыннее становился Шпайхерштадт, тем больше мне казалось, что кто-то

преследует меня.

Я чувствовала это уже всё время, но теперь я услышала шаги. Ловкие и проворные. Они