разорвать свои путы, чтобы можно было выпрыгнуть из лодки, но Колин показывал так же мало

милосердия, как и шторм.

Отвращение и паника прокрались ко мне в голову, потому что моё сердце не могло

больше их принимать, и когда лодка промчалась мимо льдин канала, и Колин нёс меня по

лестнице вверх, в квартиру моего брата, я сходила с ума от боли. Раскалённые копья, казалось,

впиваются в мои виски, а каждый вдох, который я делала, усиливал резкую боль в области лба.

Это были образы, эти ужасные образы - их надо оттуда извлечь ...

Когда Пауль открыл дверь, я освободилась, почти применив нечеловеческую силу, из рук

Колина, заползла в коридор и начала, застонав, ударяться головой о стену.

- Я так и знал ..., - проник голос Пауля, как издалека, в мой разрушенный мир. - Она

потеряла свой рассудок... Сегодня утром она разрушила стену в моей кухне, ни с того ни с сего,

потом она сбежала на моей Porsche, она спит на одной из моих картин ...

- Твоя сестра не сумасшедшая, блин, - оборвал его Колин холодно. - Её разум яснее, чем

ты можешь себе представить, и именно это и является проблемой. У тебя есть морфий?

Снотворное? Ей нельзя видеть сны, не сейчас ...

Колин попытался оттащить меня от стены, но я, закричав, стала пинаться. Я не хотела,

чтобы он касался меня, никто не должен касаться меня, никто. Но они были сильнее. Хотя я им

и себе расцарапала лицо, кусала их руки и, не переставая, брыкалась, они отнесли меня в мою

кровать и привязали к ней.

- Я не могу сделать ей укол, когда она так дрыгается, - выдохнул Пауль в отчаянии.

- Я не хочу никакого укола! - закричала я, но мой голос был теперь только слабым,

беззвучным визгом.

- Я держу её. Поторопись! - С неумолимой силой Колин прижал мои руки и ноги к

матрасу. Потом я почувствовала лёгкий почти щекочущий укол в вену, и уже пульсация в моих

висках стала мягче.

- Позвольте мне умереть, пожалуйста, - упрашивала я, но Пауль засунул мне маленькую

таблетку в рот и провёл мне, как больному животному, по горлу, чтобы я проглотила её.

- Теперь спи, Лесси, - услышала я, как прошептал Колин, прежде чем чернота накрыла

меня. - Я тебе обещаю, что ты не будешь видеть сны.

85

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Глава 18. Эмоциональное расстройство

- Пусть он замолчит! Скажи ему, чтобы он замолчал! - Мне было совершенно всё равно,

что Францёз видел меня в том виде, в котором я только что вылезла из постели - в мешковатой

старой пижаме Пауля, неумытая и с растрёпанными волосами. Если бы он только наконец

перестал разговаривать! Его голос угрожал разорвать мою голову. А она уже в течение

нескольких дней сводила меня с ума. Боль въедалась в мой мозг. Всё, что я хотела, - это

избавиться от нее. Ничего другого я больше не желала. Совсем ничего.

Моя голова стала моим злейшим врагом с Тришина. Тришин ... о Боже. Почему я всё ещё

помнила это? Мне нельзя этого делать.

- Ах, Боже мой, опять она, - протянул Францёз, сморщив нос, а я прижала, застонав,

ладони к вискам. - Ты не хочешь её ...? - Францёз сделал движение своими тощими плечами,

которое явно означало «сдать». Сдать в больницу. Запереть.

Пауль раздражённо застонал:

- Эли, пожалуйста, вернись в постель. Нам нужно обсудить кое-что важное, а ты,

собственно, должна отдыхать.

- Вы не можете сделать это где-нибудь в другом месте? - спросила я устало. Мой голос

прозвучал таким разбитым, что я, услышав его, вздрогнула.

- Ты знаешь, что я не оставлю тебя одну. - Розини проковылял, склонив голову, ко мне и

потёр голову о мою лодыжку.

- Сюда, Розини! Сюда, ну же, быстро, - приказал Францёз ему вернуться, как будто я могла

заразить его собаку очень опасной заразой. Пауль, тяжело дыша, встал, в то время как Францёз

тащил задыхающегося Розини за ошейник к себе, и вытолкнул меня из кухни. Я

сопротивлялась, но была слишком изнурённой, чтобы оказать настоящее сопротивление.

- Тогда дай мне, по крайней мере, таблетку, пожалуйста, только одну, - умоляла я его. -

Одну против боли или одну, чтобы я могла заснуть. Иначе я этого не выдержу.

- Что теперь, Пауль? - залаял Францёз нам в след. Я вздрогнула, и мои колени

подогнулись, но Пауль удержал меня. - Мы продолжим здесь или нет? Пауль, ты знаешь, люди

ждут каталоги, нам нужно продолжить ...

- Разве ты не видишь, что моя сестра болеет? - ответил Пауль, кое-как сдерживаясь.

- Болеет, - фыркнул Францёз из кухни. - Болеет ...

Я попыталась ещё раз вырваться из рук Пауля, но его хватка была железной. Моя кожа

горела под его пальцами, и во мне пробудилась чудовищная ярость. Он должен отпустить

меня, немедленно.

- Сначала я позабочусь о своей сестре. Поезжай лучше домой. Я позвоню, когда ... когда

мы сможем работать дальше. Хорошо? - Ругаясь и причитая, Францёз вместе с собакой

промчался мимо нас и хлопнул за собой входной дверью.

- Эли, это не может так продолжаться, - посетовал Пауль, после того как отвёл меня назад

в постель. - И таблетку я тебе не дам. Ты почти в течение двух недель каждый день, утром и

вечером, получала по две штуки - а это для твоего веса вообще-то уже слишком много. Эли, это

был морфий вначале, теперь это анальгин, и ты принимаешь к тому же сильное снотворное -

это всё не предназначено для длительного применения, и ты это знаешь!

- Пожалуйста, Пауль, пожалуйста!

- Я себя спрашиваю, что это за парень, который доводит тебя до такого состояния,

доставляет ко мне среди ночи, приказывает мне вколоть тебе морфий и больше не навещает

тебя, - ругался Пауль гневно. - На самом деле, вы оба можете сразу ... - Он замолчал. - Это тип

кажется мне жутким.

Как и я, подумала я. Потому что так и было. Пауль боялся того, во что я превратилась. И

поэтому он должен выполнить моё желание.

- Одну единственную, Пауль. Ты ведь мой брат, пожалуйста ...

86

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

- Да, я твой брат, но не врач. Меня могут посадить за то, что я здесь делаю. Я хочу, чтобы

ты пошла к профессионалу. Больше я не могу нести за это ответственность. Я позвоню моему

домашнему врачу. - И Пауль достал свой мобильный из кармана штанов и начал искать номер

телефона.

- Нет, Пауль, никакого врача. Я снова буду здоровой, если ты дашь мне ещё одну таблетку,

только одну ... - Чтобы я не могла видеть сны и чтобы я забыла. Вы не позволили мне умереть,

так что позвольте мне, по крайней мере, забыть.

Потому что как только действие таблеток ослабевало, мои виски снова начинали стучать,

и каждый удар делал образы в моей голове яснее - панические, полные ужаса глаза, которые

смотрят на меня, будто я могу помочь им; я видела бледные плитки на стенах, стерильный пол,

все эти истощённые измученные тела, я могла чувствовать запах смерти и газа, слышала крики

и мольбы, и жалобные стоны. Слишком громко и пронзительно. Я сжимала глаза и засовывала

пальцы в уши, прижимала нос к моей подушке, но образы были слишком сильными, они

преследовали меня. Только когда следующая таблетка начинала действовать, они постепенно

уплывали, становились, в конце концов, расплывчатыми и терялись в глубоких серых,

успокаивающе холодных клубах тумана, который замораживал всё, что могло подобраться ко

мне слишком близко.

Я хотела и дальше продолжать тупо дремать, ничего не чувствовать и ни о чём не думать,

всё расплывчато и мягко, так что даже тоска по Колину не могла выбраться наружу. Тоска по