сделала. Неужели таблетки уже перестали действовать, посреди ночи?

Я открыла свои горящие веки. Тёмная фигура сидела на подоконнике. Холодный, затхлый

запах струился в комнату, и два глаза коротко вспыхнули, как кусочки угля, которые тлели в

пекле.

Я так сильно ударила по выключателю, что лампа зашаталась и опрокинулась в сторону

стены.

- Ты! - заорала я на него. - Ты ... осмеливаешься прийти сюда и разбудить меня!

Колин ничего не ответил. Медленно он сполз с подоконника, не отрывая от меня своего

взгляда. О, он всё ещё выглядел ослепительно. Здоровым, свежим, сильным. Да, он был

цветущей жизнью, хотя и смертельно бледный, но полный силы и изящества. Его волосы

извивались.

- Боже мой, Эли, - сказал он тихо. - Твой вид разрывает мне сердце.

- Какое сердце? - прошипела я. - Скажи мне, какое сердце? Оно не бьётся! Не говори

глупостей, Колин, у тебя нет сердца, и не смей прикасаться ко мне!

Он даже не приблизился ко мне, и, тем не менее, я отшатнулась, сдвинувшись к самому

подножию кровати. Неподвижно он остался стоять возле окна.

- Почему ты не позвонил в дверь, так как это делает любой нормальный человек?

- Ты бы не услышала меня, - ответил Колин спокойно. - И тем более, ты бы не открыла мне

дверь. Кроме того, я не хочу оставлять следов. - Я отмахнулась от него. Кому это было

интересно? Следы? Какая ерунда.

- И вообще, ты не можешь хоть раз сделать что-то, как нормальные люди? Неужели

всегда нужно устраивать целый спектакль? Мне уже становится от этого плохо! Это глупо,

смешно, ты разве этого не замечаешь? У нас пять градусов тепла, а ты лазаешь тут в одной

рубашке, древней белой рубашке, у которой не хватает половины пуговиц. Тебе не кажется это

немного жеманным? Эй, посмотрите, я особенный!

Губы Колина затвердели, но он позволил мне говорить. А это добавило моей злости

только ещё больше огня.

- Твои сапоги! Боже мой, существует тысяча обувных магазинов, но нет, это должны быть

сапоги из девятнадцатого столетия и ко всему этому немного современного стиля, только

чтобы все видели, какой ты экзотичный, не правда ли? Потом эти гейские колечки в ушах! Тьфу,

как маскировка, хотя на тебя всё равно не смотрит ни одни человек, потому что все считают

тебя уродливым. Да, Майке считала тебя уродливым, и я уверенна, она была не единственной

... Я тоже больше не могу смотреть на них, на твою нелепую одежду и твою манеру хищника. - Я

вздохнула и почувствовала, как охвативший меня лёд становился всё плотнее и твёрже, чем

дольше я говорила, но мне это подходило.

Моё сердце должно стать мёртвым, как и его.

- Ты самовлюблённый и тщеславный, Колин. Свой дурацкий браслет ты не снимаешь,

даже когда купаешься ... Мы сидели вместе в ванной, ещё помнишь? Ты ещё это помнишь? - Он

пристально смотрел на меня. Я не могла прочитать по его лицу никаких эмоций. - Я ещё это

помню: браслет ты оставил, потому что иначе, возможно, ты больше не был бы кем-то

особенным, не так ли? Я ненавижу этот браслет на тебе, я ненавижу его ...

- Я тоже, - ответил Колин просто. – Хочешь, я его сниму? - Но я уже как фурия бросилась на

него, впилась ногтями в кожу под чёрной повязкой и сорвала её с его запястья. Колин не

сопротивлялся. Он даже не вздрогнул. С тихим шлепком повязка упала на пол. Я замерла.

Колин без слов поднял свою руку, повернул её и показал внутреннюю часть своего запястья

моим глазам.

90

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

- Ты знаешь, что это такое, Эли? - Внезапно комната начала кружиться вокруг меня.

Прежде чем я могла упасть вперёд, Колин посадил меня назад на кровать и прислонил к стене,

но тут же снова отпустил меня.

- Номер ..., - ответила я оглушёно. Я уже один раз видела такой номер. В книге по истории.

Простое число из цифр, навсегда выжженное на коже. Потому что у смерти была система. Она

была зарегистрирована. Цифры, вместо людей. Было чувство, будто что-то ударило мне в

сердце, и охвативший меня лёд потрескался. Глубокие, болезненные трещины. Тяжёлые

льдины начали тереться друг о друга и потеряли свою жёсткость. Но я не хотела этого! Панцирь

должен остаться.

- Ты можешь выслушать меня? - спросил Колин осторожно. - Это возможно? Если будет

слишком для тебя, подними руку, и я сразу замолчу. Но это будет не так плохо, как в тот

момент, когда ты это увидела, а если так будет, то я рядом с тобой. В этот раз я буду быстр,

чтобы вытащить тебя оттуда. Но некоторые вещи ты должна знать, потому что тогда ты

сможешь справиться с тем, что ты видела и чувствовала. А ты ведь этого хочешь, не правда ли?

Я кивнула. Говорить я не могла. Я прижала кулаки к своей груди, как будто могла с

помощью них помешать льду распасться.

- Хорошо. Ты заснула слишком быстро. Почему, я не знаю. Ты не услышала, как я сказал

тебе, что тебе нельзя выбирать одно из своих ранних воспоминаний, но именно это ты и

сделала. Именно это.

Я хотела обвинить его в том, что он лгал, что это было ничем, кроме как дешёвым

оправданием, но что-то во мне верило ему. Я действительно быстро уснула. Я даже не

слышала, как бушует море.

- И потом ты была ослаблена, прежде чем это закончилось. Всё вышло из-под контроля,

ты скользнула в мои воспоминания. Эли, если бы у меня была душа, я бы сразу же отдал её

тебе, чтобы всё исправить, потому что я должен был бы знать, что такое может случиться. В

конце концов, это уже происходило раньше ...

Снова во мне что-то сломалось, и ледяная вода поднялась до моего горла. Я испугалась,

но ещё не хотела поднимать руку. Может, я и не могла это сделать.

- Эти воспоминания... - Колин прочистил горло. - Ты только что сформулировала все очень

точно, и ты сама так чувствовала. Я уродливый, потому что пробуждаю ненависть. Я другой. Ты

знаешь, почему я ношу эти вещи и кольца, но ты об этом забыла, больше не могла этого

чувствовать, потому что не хочешь чувствовать.

Я смотрела мимо него, застывшая и неподвижная. Часть меня хотела извиниться перед

ним, умолять его о прощении за то, что я сказала. Но другая часть наслаждалась тем, что была

такой жестокой и подлой по отношению к нему. К нему и, следовательно, так же к самой себе.

- Расскажи мне, что случилось. Что я увидела? - спросила я беззвучно, хотя я уже

догадывалась об этом. Мои руки соскользнули с моей груди и опустились на простыню.

- Я хотел подать заявку на новые документы, как это часто было, с поддельным

паспортом, чтобы можно было на какое-то время остаться в Германии. Ты же знаешь, у меня

слабость к немецким лесным угодьям. Но я сразу вызвал у них подозрение, и вместо того,

чтобы снова отпустить меня, они стали меня допрашивать, нашли несоответствия,

подозрительные моменты. Я подходил по их схеме, понимаешь? Я был другим. К этому ещё

тёмные глаза, мой нос ... Я дал им целый ряд причин.

Колин сделал паузу, чтобы собраться с мыслями, и вдруг я поняла, что ему было также

сложно рассказывать об этом, как мне - слушать. Туман в моей голове рассеивался с каждым

словом, а замёрзшее море внутри меня начало двигаться, как бы я не хотела держать его в

плену под панцирем.

- Зачем тебе вообще нужно было подавать заявку на документы? Тебе ведь они вовсе не

нужны, ты можешь существовать и без них, не так ли?

91

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

На один момент Колин отвернулся от меня.

- Моя старая ошибка, - сказал он, наконец. - Я хотел быть настолько человеком, как только