возможно, даже, может быть, отправиться на войну - на какой стороне, мне было всё равно. По

крайней мере, я бы был в безопасности на фронте. Никаких женщин, никакой Тессы. Может

быть, моя хладнокровность чего бы то там стоила. Может быть, меня бы за это ценили.

- О Боже, Колин ... - Пойти на войну, чтобы тебя воспринимали как человека, всё равно на

какой стороне? Разве чтобы быть человеком, нужно убивать других существ?

- Я знаю. Это было глупо. И произошло то, что должно было произойти: я попал под

подозрение, и они доставили меня в один из своих лагерей, где я сначала должен был

работать, а потом умереть. Я не распознал серьёзность ситуации, подумал, что смогу убежать,

когда только захочу, как только представиться такая возможность - ночью, когда у меня больше

всего силы. Но весь страх и ужас, плохие сны вокруг меня, заставили меня сразу же голодать. А

я не хотел похищать сны у тех людей, у которых они ещё были, потому что это было

единственное, что у них ещё осталось, а ко снам надзирателей я чувствовал отвращение. Кроме

этого, существовали только страх и смерть. После только нескольких дней я был настолько же

больным и истощённым, как и они.

Я почти больше не могла контролировать тошноту в горле, но моя рука оставалась лежать

рядом со мной на простыне. Я не подняла её.

- В какой-то момент они начали отравлять газом. Ты знаешь, что они говорили: вам нужно

искупаться под душем, помыться. Потом из насадок выходил газ. Только я выжил. Конечно, я

притворился мёртвым, но ...

- Я знаю это, - прошептала я. - Я это видела. Я была поймана в тебе. Я была тобой.

Мы молчали, в то время как снаружи журчала вода. Потоп пришёл. Я с удовольствием

закрыла бы окно, но я была не в состоянии двигаться. Колин сделал это за меня, хотя он

ненавидел быть запертым. В эти тихие минуты может быть больше, чем когда либо.

- Они ставили надо мной эксперименты, когда поняли, что газ не может мне навредить,

но и эксперименты ...

Колин был не в состоянии рассказать до конца. Но это было и не нужно. Я уже тогда в

школе не могла понять, и я всё ещё этого не понимала. Я верила, да, и я знала, но я не

понимала этого. Медицинские эксперименты были частью всего этого. В конце концов, речь

шла о том, чтобы вывести и искоренить. Массовое убийство было только средством для

достижения цели.

- Как тебе удалось снова выбраться? - спросила я, после того, как заставила рвоту

вернуться назад в мой пустой желудок. Горький привкус остался на языке.

- Тесса. Она освободила меня. Однажды ночью она вытащила меня из кучи трупов и

сбежала со мной, перепрыгнув через забор. - Колин отвернулся и спрятал лицо в своих руках.

Дрожь пробежала через его обычно такое хорошо контролируемое тело. Ему было стыдно. - Я

был ей благодарен. И я себя за это презираю, потому что не будь её, этого никогда бы не

случилось. Не будь её, я бы, вероятно, никогда не покинул бы свою родину. Не будь её, твоя

душа была бы сейчас всё ещё невредимой.

- Моя душа никогда не была невредимой, Колин, - сказала я, и ледяная вода затопила

меня, сдавила моё горло и прорвалась через мои глаза. Сбитая с толку, я подняла мои пальцы и

положила на мокрые щёки, пока не поняла, что я плачу.

- О небо, Эли ... Я уже думал, ты этого больше не можешь ... - Колин всё ещё не касался

меня, и я была рада этому, потому что я отбивалась бы от него, но мне нужно было плакать,

чтобы можно было дышать дальше, и я позволила ему взять мои слёзы и поймать их. Они

принесли нам тепло.

- Знаешь, что в средневековье многие женщины были сожжены, как ведьмы, потому что

они не плакали? - Я вопросительно посмотрела на Колина и покачала головой. Нет, я этого не

92

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

знала. - Сегодня думают, что у них была депрессия, поэтому они не могли плакать. И это

казалось людям жутким. Но когда вы очень грустные или травмированные, тогда ...

- ... тогда мы больше не плачем, - задыхаясь, закончила я его мысль. Это было то, что я

видела в глазах Марко у доктора Занд. Это были глаза, которые больше не плакали. Колин

немного от меня отодвинулся.

- Ты ещё принимаешь таблетки, Эли? Послушал ли твой брат меня и перестал давать их

тебе?

Я в недоумение посмотрела на него. Колин посоветовал это Паулю?

- Мне очень жаль, в первый момент было лучше всего дать тебе сильные медикаменты, а

снотворное ведь предотвращает сны. Но принимать их долго опасно. Ты это знаешь, не так ли?

- Ещё никогда не имело смысла что-то скрывать от Колина. Я сунула руку под подушку и

бросила ему упаковку с таблетками. Он выдавил одну и понюхал её. Слабая улыбка прогнала

суровость с его лица.

- И они действуют?

- Да, они действуют очень хорошо, - ответила я дерзко. - Ладно, я приняла немного

больше, чем было назначено, но потом ... потом я хорошо заснула.

- И проснулась, когда я сказал тебе всего два слова. Можешь проглотить их все за раз,

Эли. Да здравствует эффект плацебо. Это валерьянка, моя дорогая.

- Вот блин. Эта собака, - сказала я со злостью. Доктор Занд провёл меня. С успехом. Я

заснула. - Я всё-таки боюсь увидеть сон, Колин.

Я выпрямилась. Туман у меня в голове полностью развеялся. Моё сердце, казалось, ещё

было холодное, но оно снова принадлежало мне, и мне внезапно стало ясно, как ужасно я

обращалась с Колином. Мы, люди, прекрасно можем разлюбить, сказал он. Я была как раз на

пути к этому. Может, я всё ещё продолжала идти по этому пути, и я не знала, можно ли было

вернуться к тому, кем мы были раньше. Мы потеряли нашу невинность.

- Кто мы теперь друг другу? - спросила я робко. В конце концов, он должен был заметить,

что я не хотела, чтобы он касался меня. Ни он, и никто либо ещё.

- В любом случае, друзья, - ответил Колин нежно, как будто хотел меня успокоить. - Но это

сейчас не важно. Об этом мы поговорим позже.

- Позже, почему позже? Я хочу сейчас ... - Сбитая с толку, я замотала головой. Как только

он мог оставаться таким спокойным? Разве его совсем не затронуло то, что случилось? Но на

самом деле меня тоже это не затронуло. Я знала, что между нами было что-то разрушено. Но

это ещё как-то странно оставляло меня равнодушной, хотя я предчувствовала, что в какой-то

момент это разобьём мне сердце.

- Нет. Не сейчас. Твой сон был не настоящим в течение всех этих ночей, Эли. Это было

скорее бессознательное состояние, но не сон. Ты нуждалась в нём, чтобы твоё тело могло

снова восстановиться. Но теперь тебе нужно поспать. Я останусь сидеть возле тебя. Я клянусь

тебе, я не дотронусь до тебя. И сразу же разбужу, если образы вернуться. Но тебе надо поспать.

- Колин ... ,- пробормотала я, когда натянула одеяло на плечи и вытянула от удовольствия

ноги. - Я должна кое-что знать ... Ты будешь рядом, когда я проснусь?

- Я буду поблизости. Я не оставлю тебя одну. Не сегодня и не завтра. Но мою рубашку и

мои сапоги я оставлю себе, нравится тебе это или нет. - Мой рот разучился смеяться, и уголки

моих губ дрожали, когда растягивались, но я уснула с улыбкой на лице.

93

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Глава 20. Ночной Ужас

Длинное, требовательное рычание разбудило меня, и мне понадобилось какое-то время,

чтобы опознать его. Это был мой желудок, который жаловался. Я была голодна, как волк. Я ещё

наслаждалась тем, что у меня снова появился голод, и оставляла глаза закрытыми, чтобы

открыть их лишь тогда, когда буду уверена, что хочу видеть окружающий меня мир. Потому что