- Вампиров не существует, Джианна. - Я не могла не улыбнуться, хотя чувствовала себя
совершенно отчаявшийся. - Францёз - это демон Мара, правда, с ним что-то не так, я ещё не
могу его классифицировать.
- Демон Мара. - Джианна быстро соображала. - Поэтому в Кунстхалле ты спросила меня о
картине Фюссли. - Я опустила глаза.
- Да, я... Это у меня просто вырвалось. Я ведь не имела представления, что ты об этом
знаешь и вообще, знаешь ли хоть что-то ...
- Я действительно знаю кое-что об этом, Элиза. Два семестра фольклора. Но до сих пор я
думала, - как, между прочим, и большинство других людей - что это притянутое за уши
суеверие ...
- ... которое изрядно может навредить твоему слуху, да. Это не суеверие. А Тильман и я,
скорее всего, первые люди, которые когда-либо записали атаку. Момент. Почему ты назвала
меня Элизой? - Так обычно называл меня только мой отец. Может, она его всё-таки знала?
- Homo Фабер. Макса Фриша. Никогда не читала? Там Елизавету отец называет Забет, а
мать - Элизой. Забет тоже красиво. Но ты Элиза. И достаточно разборчивая, чтобы случайно не
попасть к собственному отцу в постель. И всё-таки я знаю, что ты думаешь. И я признаю, когда я
увидела Пауля, э-э, то снова вспомнила твоего отца. - Она врала, но её объяснение было
настолько хорошим, что оно меня поразило.
Я сжала губы, чтобы не заплакать.
- Они очень похожи, не так ли? - Джианна задумчиво покачала головой.
- И да, и нет. У твоего отца тоже была очаровательная улыбка. Тем не менее, Пауль
другой. Более игривый. Его глаза - они смотрят на тебя более мягко. И всё-таки так ... хм. Со
стороны он выглядит как индеец, ты это заметила? Восхитительный профиль.
Нет, этого я не заметила. Но теперь я понимала, что Джианна имела в виду с
изменившимся миром. Пауль буквально за несколько минут вскружил ей голову, и это
несмотря на то, что был атакован. Комплимент!
163
Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)
- Как это было, когда ты встретила моего отца? Что именно он тебе рассказал? Ты всё это
время помнила его, не так ли? А не вспомнила совсем недавно?
Джианна, пойманная, усмехнулась.
- Да, ладно. Я признаю это. Ты казалась мне настолько подозрительной в Кунстхалле, что я
подумала, будет лучше притвориться ничего не знающей. Сложно забыть такого, как твой папа.
Но на самом деле не было ничего сенсационного. Он ответил мне на несколько вопросов по
конгрессу, совершенно нормально, только при этом он так на меня смотрел, как будто...
- Что, как будто? - настаивала я.
- Не то, что бы он был мной увлечён или что-то такое. - Джианна подняла оборонительно
руки. - Нет, это было не так. Никаких домогательств, я клянусь. Скорее у меня было чувство, что
он меня проверяет. Мой разум и моё ... сердце. - Джианна откашлялась. - Боже мой, это звучит
так безвкусно.
- Нет, это не так, - прошептала я. - Я знаю, что ты имеешь в виду. - Так папа иногда тоже
смотрел на меня. - И больше ничего не было?
- Нет. Совсем ничего. Он попросил меня дать ему мою визитную карточку, чтобы он мог
послать копию своего доклада, что он потом и сделал, кратко, объективно, и вежливо, и ничего
более. Честно. - В этот момент мне ничего другого не оставалось, как поверить ей. Моя
интуиция это и так уже сделала. Джианна дотронулась, проверяя, до своих подмышек и
скривилась.
- Элиза, мне очень плохо и у меня под мышками пятна от пота, и я вот-вот свалюсь, и у
меня шок. Мне нужно что-нибудь приготовить. Могу я это сделать?
Не дожидаясь ответа, она встала и вышла из комнаты. Прежде чем присоединиться к ней
на кухне, я сделала вылазку в ванную и подставила лицо под ледяную воду, потому что оно
пылало, будто у меня была температура. Я была перевозбуждена и взволнованна, а моя голова
разрывалась от неразрешимых вопросов.
При взгляде в зеркало, стало ясно, почему Тильман так по-королевски развлекался над
моим внешним видом. Мои глаза были налиты кровью, волосы, спутанные и разлохмаченные,
вились во все возможные направления, и, к моему глубокому стыду, к правой ноздре прилипла
козюля, величиной с горошину (и примерно так она и выглядела). Я, покраснев, вытерла её и
решила сделать вид, будто её никогда там не было. Всё-таки такую оплошность можно было
простить мне. На меня ведь только что обрушился заряд газового баллончика.
Учитывая это, я выглядела ещё более или менее социально приемлемо. После того как я
снова всё поправила на себе и избавилась от очков, я села за кухонный стол и наблюдала за
Джианной, как она в рекордное время освоилась на кухне и с поднятыми вверх волосами
резала, мешала, кромсала, жарила и тушила, будто хотела выиграть в поединке по
приготовлению пищи, который бывает только раз в сто лет. Почему-то при этом она
напоминала мне мою мать в саду, а это в свою очередь сделало для меня проще цель всё ей
рассказать о том, что ей нужно было знать. О Пауле, моём отце, Колине, Тильмане и Тессе - и
то, какой вред могли причинить демоны Мара человеку.
Что Пауль был не совсем собой. Что он почти больше не знал себя и на самом деле хотел
изучать медицину, вместо того, чтобы мастерить рамочки для картин. Вопрос о Тришине,
однако, я пропустила. Я не хотела и всё ещё не могла свободно об этом говорить. Кроме того,
для Джианны он был не важен. Здесь речь шла о Пауле, а не о Колине и мне. Джианна, молча,
слушала и только иногда клала на стол нож или ложку, чтобы схватиться за грудь и монотонно
протараторить Аве Мария.
Как только возле плиты для неё больше было нечего делать, потому что соус и лапша
теперь сами потихоньку кипели, она сняла несколько картин со стены, а остальные
перевешала, пока они не достигли совершенно другого эффекта. Намного более спокойного, но
так же более значимого.
164
Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)
- Их нельзя вешать на стене массой, рядом друг с другом, - объяснила она в промежутке. -
Это картины-грёзы. У них есть спиритуальное значение. Их должны запретить продавать.
Аборигены верят в эти картины. Они живые. Понимаешь? - Я безмолвно кивнула, прежде чем
рассказывать дальше, а Джианна покинула преображённую галерею в коридоре с
удовлетворённым взглядом эксперта, чтобы снова позаботиться о еде.
Когда я, наконец, закончила, она всё приготовила. Её спагетти были такие вкусные, - с
запахом овощей, сладкие и острые одновременно - что я обо всём вокруг забыла, и мне
потребовалось некоторое время, чтобы понять, что у меня там такое в кармане вибрировало. Я
бросила вилку в середину пропитанного соусом гнезда из лапши на тарелке, нащупала мой
мобильный в джинсах и приняла звонок.
- Тильман? Ты смог остановить его? Пробрался на корабль? - Джианна перестала есть и не
сводила своего падкого на сенсации взгляда с мобильного, в то время как вытерла несколько
брызг томатного соуса с моей щеки.
- Привет, Эли, - прозвучал глубокий голос Тильмана мне в ухо. Слава Богу, это был он. - Да,
я пробрался на корабль, но ...
- Что «но»? - Я встала.
- Но не смог снова убраться с него. - Голос Тильмана прозвучал совершенно окончательно.
- Пожалуйста, что?
- Он отплыл, прежде чем я нашёл Пауля, а я не хотел поднимать переполох, в конце
концов, я был кем-то вроде безбилетного пассажира. Я, хм, прокрался на корабль через
складские помещения. Но Пауль всё уладил. Пожалуйста, Эли, не сходи с ума. Мы уже вышли
из гавани на море. И я думаю, что самое лучшее будет сначала ничего не говорить Паулю.