Ладно, значит, я возьму их с собой. У Пауля, в конце концов, была слабость к уродливым

животным.

- А ты, мой зайчик? - я плюхнулась рядом с Мистером Икс на диван и погладила его

обеими руками по потрескивающему меху. На одну секунду я увидела не свои, а руки Колина,

которые всегда так небрежно и в то же время нежно ласкали его, так, как только мог делать это

он... С тех пор Мистер Икс уже множественное количество раз почти невротически

основательно умывался и все-таки: Колин касался его. Я оставила лежать ладони на его животе.

Гортанное мурлыканье кота мягко под ними вибрировало.

Это утешало меня. А мама решила горевать. Я все еще хотела обвинить ее во всех

возможных вещах, но в первую очередь за ее трезвую безысходность, хотя в то же время мне

было ее так жалко, что у меня сжалось горло. Но она будет нуждаться в утешении. Не говоря

уже о том, что я не знала, переживу ли я то, если Мистер Икс последует своим животным

потребностям, да возьмет просто во время поездки, и выложит свою вонючую сосиску в

багажнике. До Гамбурга нужно добираться несколько часов.

- Ты присмотришь за моей глупой мамой, хорошо?

Мистер Икс высунул когти и начал, восторженно пинаясь, раздирать обивку моего дивана.

Когда мы ужинали, мама уже снова успокоилась. Она не нашла ничего подозрительного в

17

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

папиной машине, но почистила ее, проверила аптечку, положила мне в бардачок инструкции

по эксплуатации и ящик воды, плюс одеяло и две упаковки печенья в багажник. Значит, она

предполагала, что я самое позднее на полпути окажусь в канаве и никогда оттуда больше не

выберусь. Признаюсь, мои навыки вождения были не особо хороши. Но я хотела выбраться

отсюда и при этом оставаться независимой. Мамины попытки побудить меня поехать на поезде

были напрасны.

После ужина я надела мое пальто, обмотала плотно шарф вокруг шеи и прошла по

темной, тихой деревне.

Как всегда, при этих вечерних прогулках я не встретила никаких других людей. Иногда

мою дорогу пересекала кошка, а овцы на пастбище рядом со старым дубом блеяли доверчиво,

когда чуяли меня. До сих пор я избегала вершины грунтовой дороги. Но сегодня я пошла, с

бешено стучащим сердцем, ей на встречу.

Две из корявых яблонь не устояли в последнюю бурю. Как скрученный скелет, они

упирались в мокрую землю. От них исходил затхлый запах. Не та многообещающая и в то же

время испорченная сладость, как во время прощания Колина и меня, о котором я не знала,

было ли оно на самом деле или всего лишь было сном. Позволил ли Колин увидеть мне его в

сновидении, или я была здесь по-настоящему? В своей тонкой ночной рубашке и босиком, не

чувствуя холода и моих ранений?

И играло ли вообще большую роль то, видела ли я все это во сне или нет? Нет, для моих

чувств это не имело значения. Однако это имело значение для моего задания. Я могла быть

убедительной по отношению к Паулю только тогда, когда сама была убеждена. Может, он

сомневался в папином рассудке. Но в моем нет.

С гулкими шагами я побежала вниз к дому, твердо решив сделать то, чего я боялась в

течение всей зимы. Я открою ящик, содержащий письма.

18

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Глава 4. Колебания температуры

В последнюю минуту я передумала, но было уже слишком поздно. Мои пальцы

передвинули ящик так, что он выпал немного за край. Об остальном позаботилось притяжение

Земли. Хотя я отпустила его и в тоже время отпрянула, как будто обожглась, упала сначала я, а

потом и ящик на пол — и, к сожалению, так злополучно, что острый металлический край попал

мне в висок.

Я оставалась лежать в течение нескольких минут, будто мертвая, и ждала, пока колющая

боль, которая пульсировала, как метроном, у меня в голове, перейдет в терпимую пульсацию. С

закрытыми веками я вытянула руку и опустила ее на ковер.

Что-то зашуршало. Да, под моими пальцами была бумага. Одна из двух записок, которые

торчали в ошейнике Мистера Икса. Я знала обе наизусть, также, как и письма.

— Ты ведь знаешь, он любит рыбу. А я люблю тебя.

Воображение? Пустая, неисписанная бумага? Или буквы?

— Буквы, - прошептала я после того, как наконец нашла мужество открыть глаза,

подняться и посмотреть вокруг. — Буквы...

Они были там. Аристократический подчерк Колина. Чернила немного выцвели и были

почти коричневого цвета, но достаточно интенсивные, чтобы его строчки чуть ли не

засветились. Два письма, две записки. Доказательства. У меня были доказательства.

Поспешно я снова их сложила, убрала назад в металлический ящик, заперла и отнесла их

на законное место на шифоньере. Внезапную мысль о том, что я сама сочинила эти строчки в

своем летнем безумии - в семье Штурм было возможно все - я настойчиво отметала в сторону.

У меня не было ни бумаги Верже, ни чернил каракатицы. Нет, все это было доказательством, и

покончим с этим. Скверно уже то, что я полночи сидела перед шифоньером и боролась сама с

собой.

Теперь я выиграла и могла отправляться в дорогу. Так тихо, как только было возможно с

тяжелым чемоданом в руке, я прокатилась по лестнице вниз и на улицу во двор. Я не хотела

будить маму. Заботливо я включила в машине отопление, чтобы мои уродливые твари не

умерли от холода, когда я оставлю их в багажнике машины. Затем я оттащила аквариумы и

террариумы вниз.

Во время моей второй вылазки по лестнице вверх и вниз проснулась мама, несмотря на

то, что я старалась быть тихой. Молчаливо скрестив руки на груди, она мерзла или не одобряла

то, что я делала? Она наблюдала, как я несла одно чудовище за другим на рассвете в

прозрачных ящиках для перевозки, которые я купила еще вчера, размещала почти нежно

между ящиком с водой, террариумами и аптечкой. В багажнике теперь было достаточно тепло.

Все же Берта раздраженно прыгала на стенку ящика, когда я принесла этот последний,

чувствительный груз в машину, и на одну страшную секунду моего носа достиг затхлый запах

Тессы. Я замерла и сделала глубокий вдох и выдох. Мама выжидательно наблюдала за мной.

— Завтракать не будешь? - немногословно спросила она. Я повернулась к ней и увидела,

что она плакала. Я только покачала головой. Во рту пересохло, а язык, казалось, прилип к небу.

Я не хотела есть, и говорить тоже не могла. Мы нехотя обнялись, не особо при этом

приблизившись друг к другу.

— Береги себя, Эли, - сказала мама, но казалось, она не верила в то, что я приму ее совет

во внимание после того, как полностью проигнорировала его летом.

Прежде чем я опустила ручной тормоз и включила скорость передач, я вставила новый

Моби-диск в магнитолу. Он помог пережить мне зиму, и я горячо надеялась, что он сделает

поездку в Гамбург терпимее. У меня не было навигационной системы, только карта, которую я

не смогла бы нормально посмотреть во время езды. Мама записала мне адрес Пауля, но я не

заглядывала так далеко в будущее. Когда я буду уже в Гамбурге, был мой девиз, то и остальное

решится само.

19

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

То, что само по себе ничего не решается, стало ясно на автостраде. Асфальт был гладким и

скользким, как лед. Колеса как-то странно вибрировали, а медленный, как черепаха, трактор

передо мной сводил меня с ума. Раздраженно я начала свой самый первый обгон. Встречная

полоса, в конце концов, была свободна.