гибкой и выносливой. Где было написано, что такого больше не произойдёт? В конце концов я

не была неспортивной.

Кроме того, я не собиралась ещё раз сидеть в хижине, как принцесса на горошине, и

ждать господина графа фон Блекбёрн. После того как я, ахая и стоная, скатилась с кровати, я

вспомнила, что на маленькой кухонной, рабочей поверхности стояла еда: несколько бутылок

воды, сухие кексы, бананы, сок, хлеб. В холодильнике я нашла йогурт, свежую рыбу и овощи.

Колин купил это всё для меня. Я попыталась представить, как он с тележкой для покупок

разгуливает по супермаркету, и, захихикав, выловила банан. Мне было нужен магний; для моих

мышц и моих нервов. Потом я наполовину опустошила бутылку воды и посетила тихое

местечко хижины, в котором я и в будущем не хотела проводить больше времени, чем было

необходимо. Что за противоположность к храму для купания в старом лесничем доме!

Вернувшись в хижину, я неохотно надела кимоно, хотя всё ещё считала, что мутировала в

нём в клоуна. Но кто занимался спортом, тот потел, а у меня ведь в распоряжение было не

больше, чем два гарнитура одежды, из которых один уже носил значительные следы износа. Я

неохотно попыталась завязать правильно пояс, но быстро сдалась. Из-за узла вряд ли я

потерплю неудачу.

На берегу я несколько минут стояла нерешительно на солнце и не знала, как мне начать.

После основательного раздумья я выполнила все те разминочные упражнения, которым

научилась тогда на балете. Ущерба это не принесёт. К моему удивлению, я всё ещё была

довольно гибкой, как только преодолела боль в сухожилиях. Моей единственной проблемой

была нехватка выносливости. Поэтому я между упражнениями выполняла небольшие,

продолжительные забеги, сначала в глубоком песке, потом по волнам, как до этого с Колином,

хотя мои зубы начали стучать от холода, и я скоро уже больше не чувствовала пальцев ног.

Но мои мышцы на руках, ногах и спине разогрелись и стали эластичными, треск в

позвоночнике утих, и поэтому я попыталась выполнить одно из моих любимых упражнений в

балете, когда я стоя вытягиваю ногу вверх к уху. Я точно была не самая изящная балерина

между всеми этими куколками, но в этом ни одна другая девчонка в подмётки мне не

годилась. Теперь же я потеряла равновесие и позволила упасть себе на свой зад, прежде чем

могло произойти что-то похуже, и увидела краем глаза тёмную тень, появившуюся над

волнами. Колин. Снова как раз в самый нужный момент.

Чайки, крича, кружились вокруг его головы и воровали маленькие раковины и других

существ из его извивающихся волос, когда он, как сам Нептуна, глаза светло-зелёные в свете

солнца, вышел из прибоя. Я не осмеливалась пошевелиться, хотя бедро, рядом с моим ухом,

начало дрожать.

- Ты подаёшь мне творческие идеи, - заметил Колин саркастически после того, как

подошёл ко мне, но непристойный блеск в его нефритовом взгляде потух так же быстро, как и

появился там. - Мы можем продолжить заниматься?

214

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

Я вернула ногу в более разумную позицию - что стоило мне огромного самообладания не

завопить при этом, так как занятия балетом были давно, очень давно, и встала перед ним.

Потом скрестила руки на груди и совсем чуть-чуть склонилась. Большего он сегодня не

дождётся.

Мы тренировались, пока в темноте я почти уже больше не могла различать Колина, а мои

мышцы переходили от одной судороги в другую. Но я не жаловалась. У него не должно

появиться повода, чтобы сделать мне выговор. И он не обращался со мной нежно. Я научилась

самым важным основным методам: удар кулаком, два защитных движения, два пинка, из

которых один каждый раз угрожал вывернуть мне бедро. В конце он стал нападать на меня в

коротких поединках, чтобы проверить мою реакцию. Не раз его кулак ударил меня в живот, но

он научил меня, как правильно дышать и напрягать мышцы, чтобы не пострадать при этом.

Я не сказала ни слова. Я только слушала. Это давалось мне тяжелее, чем всё остальное, то,

что он требовал от меня. И я весь этот театр не оставлю просто так, без обсуждения.

Но пока что быстрее всего я смогу выбраться из этой ситуации, если подчинюсь. И я

должна была неохотно признать, что Колин был прекрасным учителем. Его указания были

точными, и, если он исправлял мои осанку и движения, то касался меня только мимоходом и

не секунды дольше, чем требовалось. Снова и снова он доводил меня до моих пределов и

делал небольшие паузы, когда моя моторика становилась нечёткой.

Я думала, что тренировка никогда не закончится. Мои суставы на пальцах кровоточили,

мои мышцы живота болели от многих ударов, мои предплечья были покрыты синяками, и все

эти камешки и ракушки в песке поцарапали мои босые ноги. Мои кулаки дрожали, когда Колин

призвал меня к следующей очереди ударов, исполняя их синхронно со мной: удар кулаком,

шаг, удар кулаком, шаг, удар кулаком. Мои движения стали неконтролируемыми, и при

последнем шаге я споткнулась. Но осталась стоять, не упала.

Тогда он наконец подал мне знак, что отпускает меня. Несколько минут мы ещё сидели на

коленях в писке, глаза закрыты. Я больше ни о чём не могла думать. В моей голове царила

пустота, рябящая пустыня. Казалось, что я состою только из боли и усталости.

Колин пошёл впереди меня к хижине, и мне для того, чтобы подняться по ступенькам,

пришлось ухватиться за перила лестницы. Мои кровоточащие подошвы волочились по грубой

древесине, так как я больше не могла поднимать ноги. Когда я преодолела последнюю

ступеньку и зашла в хижину, Колин уже зажигал свечи на подсвечнике с несколькими ветвями.

Он не выглядел даже чуточку уставшим - нет, он выглядел свежим и отдохнувшим.

Это его оживило. У меня же, напротив, было такое чувство, будто мне срочно нужно

составить завещание. Я, тяжело дыша, облокотившись о стену, с трудом могла развязать пояс

кимоно, которое я так сильно хотела снять с моей потной, горящей кожи. Мои пальцы были

негнущимися и неподвижными. Мне понадобилось несколько попыток, пока это не удалось, и

я не смогла подавить приглушённый стон, когда тяжёлое полотно соскользнуло с моей спины.

Медленно Колин повернулся ко мне и задул последнюю спичку. Его глаза блестели,

бродя по моему телу. В следующую секунду я лежала на спине на койке, и, как до этого на

холодном песке, он склонился надо мной, так что его волосы касались моего лица. Я вздохнула

- это была мольба, а не жалоба.

- Мне излечить твои раны?

Любой ответ был бессмысленным. Он уже начал, а я была слишком израненной, чтобы

пошевелить хотя бы одним пальцем или вообще сопротивляться. Молча я покорилась его

рукам. Он действовал быстро и сосредоточено, не теряя времени, и всё-таки он делал это

настолько поглощёно и внимательно, что мне самой осталось достаточно времени, чтобы

потерять себя. Когда я отстранилась от всего, погружаясь в темноту за моими веками, то

отделилась от тела, увидела себя сверху. Как я лежала на кровати, не двигаясь, лицо

215

Беттина Белитц – Расколовшаяся луна / Bettina Belitz – Scherbenmond (Splitterherz, #2)

расслаблено, лёгкая улыбка на губах, щёки горят, и Колин ... его взгляд ... как он смотрит на

меня ... Я должна была держать глаза закрытыми, чтобы не быть им поглощённой.

- Оставайся в себе, Эли, - прошептал он. - Оставайся в себе. - Я снова опустилась вниз,

чтобы вернуться, со стучащим сердцем, во взволнованную, бархатистую темноту моих

ощущений. Потом пришёл потоп.

Шум прибоя, сильнее и мощнее, чем раньше, вернул меня назад в реальность. Но я ещё