Он сосчитал до десяти и отпил еще немного. На этот раз горечь показалась ему успокаивающей.

Император прошел к камину, уселся на гору атласных подушек, скрестив ноги, и, подхватив вынырнувший из воздуха кальян, затянулся, забулькал и выпустил вверх облако душистого дыма.

— Что ты хотел спросить, мальчик мой?

Император смотрел на сына с гордостью. Тот превратился в настоящего мужчину — сильного некроманта, талантливого ученого, хитрого политика, безжалостного война. Каждый новый глоток убирал седину из его волос, разглаживал морщинки, делал его почти копией самого императора. Тиаш никогда еще никого не допускал к обряду, но Эшред заслужил его доверие. Или нет? Император сощурил глаза, задумчиво изучая собственного сына.

— Я хотел лишь еще раз поблагодарить вас, мой повелитель, за оказанное мне доверие. Участие в обряде для меня большая честь.

— Ну что ты, не стоит. Ты мой единственный сын. Я старею. Да, да, не надо улыбаться. Моя оболочка — иллюзия, внутри я давным — давно сгнил. Я хочу, чтобы мой сын стоял рядом со мной, плечом к плечу. Ты же знаешь, источник теряет стабильность.

— Знаю-, кивнул Эшред, делая еще глоток. Глаза ведьмы в его воображении вспыхнули ярче. Ведьма была голой и неприлично извивалась. Эшред торопливо отпил еще. Ведьма пропала, но густой душистый дым кальяна вдруг стал отвратительно вонять. Он закашлялся.

— Ты же не подведешь отца, а, Эшред? — вкрадчиво спросил император.

— Мой повелитель, разве у вас есть основания мне не доверять?

Эшред посмотрел в яро-зеленые глаза своего отца, такие веселые и удивленно-наивные.

— Если вы считаете, мой Император… — начал он.

— Эшред, — перебил его Тиаш. — Я считаю, что ты так похож на меня…Пей! Пей до дна! Тебе нужна сила и молодость!

«Мне нужна сила и…молодость» — он вспомнил, как Сияна назвала его старым и опустошил кубок.

— И можешь спуститься в мой гарем, расслабиться. Я вижу, что мой напиток несколько вывел тебя из равновесия…

Эшред кивнул, чувствуя непривычное томление, распирающий изнутри жар и дрожь во всем теле.

— Только скажи, та ведьма, про которую я тебе говорил, она у тебя?

— Да, она у меня. Я подготовлю ее для обряда.

— Хорошо! — удовлетворенно кивнул Император и исчез в ароматном дыму. «Я налил тебе столько адской смеси, что ты, если не свихнешься совсем, то убьешь всех, кто тебе по-настоящему дорог и будешь выжженным насквозь трупом, которым я без страха смогу управлять. Ты будешь копией меня и будешь думать, как я. И, как и я, любить будешь тоже только меня».

Эшред, шатаясь, покинул покои отца, вышел на лестницу, миновал вход в гарем, набросил балахон с туманным капюшоном и шагнул в некроматский вихрь. Очутившись у себя в особняке, он чуть ли не бегом бросился к спальне. Золотые глаза Сияны прожигали его насквозь, звали и манили, по кусочкам выедая душу, заставляя сердце возбужденно биться, а тело желать и твердеть. Он дернул дверь, сорвав ее с петель. Смятые простыни одиноко чернели. Спальня была пуста.

Глава 14 — Вдова воскресшего героя

В драке главное не повод, в драке главное — масштаб…

Телла давно поняла, что мужчины являются существами переменчивыми, ненадежными и безответственными. Они получат свое и убегают, не выполнив обещания, не заплатив и не оставив адреса. Но Сьян обидел ее до глубины души! Он сбежал из ее постели, ничего не успев, а потом взял и совсем умер! Конечно, он умер героем, но это, если и оправдывало коварного адвоката в ее глазах, то совсем немного. Телла не любила размышлять, страдать и уже давно не плакала. Но Сьян был всегда такой вежливый, никогда не приставал, а даже немножко сочувствовал и по — своему заботился. В представлении Теллы это и была настоящая любовь. Она сходила к ведьме, купила дорогое приворотное зелье. Ведьма обещала ей свадьбу через три месяца. И вот теперь она вдова, даже не побывав замужем! Ей очень шел черный цвет. Рыжие волосы она аккуратно собрала в высокую прическу, глаза сверкали, грудь шумно вздымалась, когда она, вскарабкавшись на перевернутую тележку, обратилась к собравшейся на площади толпе:

— Друзья!

Ее крик потонул в людском гомоне.

— Друзья! Послушайте!

Не очень трезвые работяги, стоявшие в первом ряду, одобрительно улыбнулись:

— Ишь, ты, какие сиськи… — ухмыльнулись они.

— Друзья, мы здесь, чтобы…

И вдруг Телла почувствовала, как ее коснулось нечто холодное. Скользкое. Она вздрогнула, на секунду замолкла, с удивлением рассматривая площадь, которая вдруг стала черно-белой. Матовой. Шум затих, и Телла начала свою речь снова, чувствуя внутри себя всепобеждающую, нечеловеческую силу:

— Друзья! Пора покончить с произволом тех, кто безнаказанно убивает наших сестер, кто превращает ваших дочерей и жен в шлюх! И уничтожает самых достойных из вас! Тех, кто нашел в себе мужество вступиться! Адвокат Сьян, мы отомстим за тебя!

Телла, выдохнув, замолкла. Над площадью стояла гробовая тишина. Все глаза были устремлены на нее. Телла чувствовала себя всесильной. Богиней, которая в эту ночь поведет всех остальных сражаться за справедливость. Источник замурлыкал, обнажил зубы. Телла слетела с тележки и черным вороном понеслась вперед, ведя за собой, как на веревке, всех остальных.

Особняк темного инквизитора был окутан защитной дымкой. Толпа рассредоточилась по периметру, ломая кусты, сгребая охапки дорожной соломы, возводя баррикады, поджигая. Огонь вспыхивал мгновенно, точно все вокруг облили горючей смесью. Пара смельчаков подошла к наглухо закрытым воротам. Кто-то попытался их подергать и взвыл, когда вместо руки у него зачернела обугленная культяпка.

— Это ты, ухгрызок троллий! Елдыга чморская, мня толконул! — заорал пострадавший, бросаясь на товарища. Удар получился неожиданно сильным. Товарищ, и еще парочка стоящих рядом, полетели на ворота. Вспыхнуло некромантское пламя, отбрасывая нежданных гостей в сторону. Кто-то осел на дороге пеплом. Кто-то взвыл, потеряв глаз или руку. Похватали дубины, у кого-то за пазухой обнаружился нож. Драка образовывалась стихийно, втягивая в себя, как огромный насос, все больше и больше борцов за справедливость.

— Друзья! — завопила Телла. — Мы же не разбойники! Перестаньте! Подождите!

Голос Теллы звенел громко, но дерущиеся были слишком увлечены. Пролилась чья-то кровь и толпа взревела, как очнувшийся от спячки дикий зверь.

— Ну и ладно! — бросила Телла и ринулась к воротам. Внутри у нее горело желание отомстить или погибнуть. Она с разбегу налетела на некромансткое заклинание. Заклинание вспыхнуло, грозясь сжечь девушку. Но внутри у нее что-то заворочалось. На мгновение наружу высунулось что-то черное, похожее на змею, съело искорки некромагии, и Телла, абсолютно невредимая, шагнула внутрь. Телла нерешительно ступила на посыпанную гравием дорожку, оглянулась назад. Ворота, наглухо закрытые, стояли черными призраками, все также окутанные некроматским заклятием. Телла понятия не имела, как проникла внутрь. Она становится ведьмой?

— Ведьмой тебя делает любовь… — прошептал внутренний голос. — Ты так хотела любить…Ты так молода…Ты этого не заслужила! Мир несправедлив! Убей злодея! Убей! Убей! Убей!

— Убью…Сьян, я убью его ради тебя! Сьян, ты слышишь меня?! Сьян, я любила тебя! Люблю! Я не могу жить без тебя!

Телла побежала быстрей, смахивая горячие слезы. Широкая лестница, дверь, запертая заклинанием. Телла протянула руку, забыв про страх. Но дверь вдруг распахнулась сама собой. На пороге, мрачный, как туча и злой, как обворованный гном, стоял барон Рэтуйвиль.

— Ты?! — взвыла Телла. Она вдруг забыла, зачем здесь оказалась. В ней с утроенной силой вспыхнула застарелая обида при виде того, кто самым подлым образом обманул ее когда-то.

— Простите, а вы кто? И как здесь очутились? — растерянно спросил Рейтувиль, не узнав Теллу. И это было последней каплей.

— Ты!!!! — заорала она и вдруг с размаху влепила пощечину.

Телла выросла в деревне и была девушкой далеко не хрупкой. Но она совсем не ожидала, что сила удара у нее будет такой, что барон мешком свалится на пол и покатится вниз по лестнице, как теннисный мячик.

— Еще спрашиваешь?! Забыл?! Вот я тебе оторву то самое место — сразу вспомнишь!!!

Раскрасневшаяся, как помидор, растрепанная девушка, прыгнула на распростертого барона сверху. Ударила. По лицу мужчины побежали кровавые полосы, словно у нее была не рука, а кошачья лапа. Телла жадно вдохнула воздух. Запах крови опьянял.

— Ты меня запомнишь, барон облезлый!

— П..помогите…те — слабым голосом попробовал позвать на помощь барон, но грохот уличных баталий и визг Теллы не давали ему шанса. Лицо барона превращалось в кровавое месиво. Потрепанный камзол был порезан на ленты, грудь истерзана так, что кровь фонтаном била в лицо Теллы. А она впивалась когтями в Ретуйвиля, которые стали вдруг острыми и длинными, как заточенные кинжалы, и не замечала ничего вокруг. Наконец, искромсав его грудь, когти ринулись к горлу. Барон захрипел, забулькал. Из груди Теллы выползла щупальца, потянулась к бьющемуся в агонии барону. Зачавкала и нырнула в темноту. Барон затих, глядя в никуда. Телла застыла, глядя на собственные руки.

— А, а, а! Помогите! — заорала она, с ужасом взирая на окровавленный труп, на котором все так же продолжала сидеть.

Ее скрутил приступ тошноты. Все силы вдруг покинули ее. Голова закружилась. Она медленно сползла на землю и, наверное, потеряла бы сознание, если бы не услышала знакомый голос.

— Телла!

Дверь открылась. На пороге стоял живой и невредимый Сьян тер Мирроур.

— Сьян! Сьян, ты жив! Сьян… — сама не своя, всхлипывая восклицала Телла. Она с трудом, но все же поднялась на ноги и, расправив окровавленное платье, двинулась навстречу, вытирая лицо, оставляя на щеках багровые разводы слез вперемежку с кровью.