— Почему, Яма?

— Ради безопасности. Мы не хотели делать из тебя мученика и увеличивать этим рост твоего учения. С другой стороны, если тебя не остановить, рост его будет продолжаться. Поэтому было решено, что ты должен принять свой конец из рук посланца Неба — это покажет, какая религия сильнее. Так что, будешь ты мучеником или нет, буддизм будет с этих пор считаться второстепенной религией. Вот почему ты должен умереть реальной смертью.

— Когда я спросил «почему», я имел в виду совсем другое. Ты ответил не на тот вопрос. Я имел в виду — почему ТЫ пришел сделать это, Яма? Почему ты, Мастер Оружия, Мастер Наук, пришел как лакей по приказу этих меняльщиков тел, не умеющих даже отполировать твой клинок или вымыть твои пробирки? Почему ты, наиболее свободный дух из всех нас, унизился до того, чтобы прислуживать низшим?

— За эти слова твоя смерть не будет легкой.

— Почему? Я только задал вопрос, который давно должен был прийти в голову не только мне. Я не обиделся, когда ты назвал меня фальшивым Буддой. Я знаю, кто я. А кто ты, Бог Смерти?

Яма сунул саблю за пояс и достал трубку, которую купил в гостинице. Он набил ее и закурил.

— Ясно, что мы должны побеседовать хотя бы для того, чтобы очистить наши мозги от вопросов, — сказал он, — так что я устроюсь поудобнее.

Он тоже сел на низкий камень.

— Во-первых, некто может превосходить своих товарищей но, тем не менее подчиняться им, если все они служат общему делу, которое больше, чем любое личное. Я уверен, что служу такому делу, иначе я не стал бы в этом участвовать. Ты чувствуешь то же самое относительно своего дела, иначе ты не стал бы вести эту презренную аскетическую жизнь — хотя я заметил, что ты не такой изможденный, как твои последователи. Насколько я помню, тебе предлагали божественность несколько лет назад в Мюнхене, а ты посмеялся над Брамой, напал на Дворец Кармы и набил жетонами все молитвенные машины города…

Будда хихикнул. Яма тоже посмеялся с ним и продолжал:

— В мире не осталось ни одного Акселерациониста, кроме тебя. Это тупик, ты из него никогда не выйдешь на первое место. Я в какой-то мере уважаю твой образ действий. Мне даже пришло в голову, что, если бы ты понял безнадежность своего нынешнего положения, тебя можно было бы убедить присоединиться к хозяевам Неба. Хотя я пришел сюда убить тебя, но, если тебя можно убедить и ты дашь слово, что кончишь свою дурацкую борьбу, я поручусь за тебя. Я возьму тебя с собой в Небесный Город, где ты примешь то, от чего однажды отказался. Боги послушают меня, потому что я им нужен.

— Нет, — сказал Сэм. — Я отказываюсь именно потому, что я убежден в тщетности моего положения и полон решимости продолжать спектакль.

Из лагеря в пурпурной роще донеслось пение. Одна из лун скрылась за вершинами деревьев.

— Почему твои последователи не ломают кустов в стремлении спасти тебя?

— Они придут, если я позову, но я не будут звать. Мне этого не нужно.

— Зачем они наслали на меня этот дурацкий сон?

Будда пожал плечами.

— Почему они не поднялись и не убили меня, пока я спал?

— Это не их Путь.

— А ты мог бы? Никто бы не узнал, что Будда сделал такое.

— Возможно. Как тебе известно, личные силы и слабости вождя еще не мерило самого дела.

Яма сильнее пыхнул трубкой. Дым окутал голову и слился с туманом, который становился все гуще.

— Я знаю, что мы здесь одни и ты безоружен, — сказал Яма.

— Мы одни. Мои дорожные принадлежности спрятаны дальше по моей дороге.

— Какие дорожные принадлежности?

— Я здесь закончил. Ты угадал правильно. Я начал то, что собирался начать. Когда мы закончим нашу беседу, я уйду.

Яма засмеялся.

— Оптимизм революционера всегда вызывает удивление. Каким образом ты предполагаешь уйти? На ковре-самолете?

— Я пойду, как всякий другой.

— Это, пожалуй, унизительно для тебя. Может, стихии мира поднимутся на твою защиту? Я не вижу громадного дерева, укрывающего тебя ветвями. И здесь нет разумной травы, хватающей меня за ноги. Скажи, как ты совершишь свой уход?

— Я, пожалуй, удивлю тебя.

— А как насчет нашего боя? Я не люблю убивать безоружных. Если у тебя действительно спрятаны какие-то припасы неподалеку, то сходи за своим мечом. Это все-таки лучше, чем вовсе не иметь шансов. К тому же я слышал, что господин Сиддхарта был в свое время замечательным фехтовальщиком.

— Спасибо, нет. В другой раз, может быть. Но не сейчас.

Яма снова выпустил дым, потянулся и зевнул.

— По-моему, у меня нет больше вопросов к тебе. Спорить с тобой бесполезно. Мне больше нечего сказать. Ты можешь еще что-нибудь добавить к разговору?

— Да, — сказал Сэм, — любит ли кого-нибудь эта шлюха Кали? Сведения самые разные, и их так много, что я уж стал думать, что она — подстилка для всех мужчин…

Яма отшвырнул трубку. Она задела его по плечу и рассыпала поток искр вдоль его рукава. Он поднял саблю над головой и шагнул вперед.

Когда он ступил на песчаную полосу перед камнем, его движение было остановлено. Он чуть не упал, согнулся, но не мог двинуться, как ни старался.

— Зыбучий песок, — сказал Сэм. — И более быстрый, чем обычно. К счастью, ты попал в более медленную часть. Так что тебе придется оставаться в этом положении довольно долго. Я хотел бы продолжить разговор, если бы думал, что у меня есть шанс убедить тебя присоединиться ко мне. Но я знаю, что мне это не удастся — так же, как и ты не убедишь меня идти на Небо.

— Я освобожусь, — тихо сказал Яма, не дрогнув. — Я освобожусь каким-нибудь образом и снова приду за тобой.

— Да, — сказал Сэм, — чувствую, что так и будет. Я даже научу тебя, как это сделать. Сейчас же ты представляешь собой как раз то, о чем мечтает каждый проповедник: плененного, придерживающегося противоположных взглядов. Так что я произнесу для тебя короткую проповедь, господин мой Яма.

Яма решил не терять саблю, приподнял ее и вложил в ножны.

— Проповедуй, — сказал он, и ему удалось поймать взгляд Сэма.

Сэм покачнулся, но заговорил снова:

— Поразительно, каким образом твой мутантский мозг генерирует мысль, передается любому другому сознанию, которое тебе удается перехватить. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз воспользовался своей единственной способностью, как сделал сейчас, но она тоже все еще работает. В каком бы теле я ни обитал, моя сила, оказывается, следует за мной. Я знаю, что это происходит со всеми нами. Я слышал, что Ситала может управлять температурой на далеком расстоянии. Когда она берет себе новое тело, сила следует за ней в ее новую нервную систему, но сначала действует очень вяло. Агни, я знаю, может зажигать предметы, пристально глядя на них некоторое время и желая, чтобы они загорелись. Возьмем, к примеру, твой смертельный взгляд, который ты сейчас направил на меня. Разве не поразительно, что ты хранишь этот дар в любом месте и времени целые столетия? Я часто задумывался, какова физиологическая основа этого феномена. Ты когда-нибудь исследовал эту область?

— Да, — сказал Яма, глаза его горели под черными бровями.

— И каково же объяснение? Некто родится с нормальным мозгом, позднее его душа переносится в ненормальный мозг, но его аномальные способности не разрушаются при переходе. Почему это происходит?

— Потому что реально ты имеешь только одно тело-образ, которое является как электрическим, так и химическим по природе. Оно немедленно начинает изменять свое новое физиологическое окружение. Новое тело кажется ему как бы больным, и оно старается вылечить это тело по образцу старого. Если тело, в котором ты сейчас живешь, было бы сделано физически бессмертным, оно когда-нибудь стало бы похожим на твое изначальное тело.

— Как интересно.

— Вот поэтому перенесенная сила вначале слаба, но становится сильнее, по мере того как ты продолжаешь занимать новое тело. Вот поэтому так важно развивать свою энергию и на первых порах пользоваться также механическими помощниками.