Несколько секунд он баюкал Владыку на руках, как ребенка, затем поднял его на уровень плеч и отпустил руки.

Когда Владыка ударился о землю, Яма упал коленями на него, но тут же вскочил. Владыка остался лежать на земле.

Когда всадники Запада уехали, перед Ямой стоял только Ангел Юга в голубой одежде.

— А ты? — спросил Бог Смерти, вновь обнажая свое оружие.

— Я не подниму ни стального оружия, ни кожи, ни камня против тебя, Бог Смерти. И не противопоставлю силу моего тела твоей силе, — сказал Ангел. — Я знаю, что эти вещи бесполезны, потому что никто не может совладать с тобой с помощью оружия.

— Тогда залезай обратно на свою голубую клячу и проваливай, — сказал Яма, — раз не хочешь драться.

Ангел не ответил, но подбросил в воздух свой голубой щит. Тот закружился, как сапфировое колесо, и повис в воздухе.

Затем щит упал на землю и стал бесшумно погружаться в нее. Он скоро исчез из виду, и трава сомкнулась над местом, куда он упал.

— Что это означает?

— Я не сражаюсь. Я только защищаю. Моя сила в пассивном сопротивлении. У меня сила жизни, у тебя — сила смерти. Ты можешь уничтожить любое оружие, какое я пошлю против тебя, но ты не посмеешь уничтожить ВСЕ, о Смерть. Моя сила — щит, а не меч. Жизнь встанет против тебя, Господин Яма, чтобы защитить твою жертву.

Голубой Ангел повернулся, сел на голубого коня и поехал на Юг, сопровождаемый своими Кумбхандами. Звуки музыки не ушли с ним, а остались в воздухе.

Яма шагнул вперед, подняв саблю.

— Твои усилия ни к чему не привели, — сказал он. — Твой час настал.

И он ударил клинком.

Удар, однако, не состоялся, потому что ветка громадного дерева упала между Ямой и Буддой и выбила саблю из рук Ямы.

Он потянулся за оружием, но трава склонилась и сплелась над саблей в плотную неразрушимую сетку.

Выкрикивая проклятия, Яма вытащил кинжал и снова ударил.

Мощная ветвь наклонилась, качнулась перед сидящим, так что лезвие глубоко ушло в древесину. Затем ветвь снова поднялась в небо, унося с собой оружие.

Глаза Будды закрылись в медитации. Его ореол сиял в тени.

Яма сделал еще шаг, подняв руки, но трава заплелась вокруг его лодыжек и удержала на месте.

Он некоторое время боролся, дергая неподатливые корни, но затем поднял обе руки вверх и закинул голову назад. Смерть лилась из его глаз.

— Услышьте меня, о Могучие! — закричал он. — С этой минуты на этом месте лежит проклятие Ямы! Ни одно живое существо никогда не шевельнется на этой земле! Не запоет птица, не проползет змея! Это место будет голым и застывшим, местом камней и зыбучего песка! Ни одна травинка не поднимется здесь! Я высказываю это проклятие и накладываю смерть на защитников моего врага!

Трава стала вянуть, но прежде, чем она освободила Яму, послышался странный треск, и дерево, чьи корни держали весь мир и чьи ветви хватали звезды, как сеть рыбу, качнулось вперед и сломалось посередине; верхние его ветви раздирали Небо, корни открыли пропасти в земле, листья посыпались сине-зеленым дождем. Массивная часть ствола упала перед Ямой, бросив темную, как ночь, тень.

Яма все еще видел вдалеке Будду, сидевшего в медитации и как бы не знающего о хаосе, разверзшемся вокруг него.

Затем только тьма и звук, похожий на раскат грома.

Яма дернул головой, глаза его резко открылись.

Он сидел в пурпурной роще, прислонившись к синему дереву; его сабля лежала на коленях.

Ничто, казалось, не изменилось.

Ряды монахов сидели перед ним в медитации. Ветер был таким же холодным и влажным, и свет все еще мерцал.

Яма встал, каким-то образом поняв, куда ему надо идти, чтобы найти желаемое.

Он прошел мимо монахов по хорошо утоптанной тропе в глубь леса.

Он дошел до пурпурного павильона, но павильон был пуст.

Он пошел дальше, где лес стал гуще. Земля здесь была сырая, опускался слабый туман. Но тропа перед ним была все еще ясно заметна, освещаемая светом двух лун.

Путь шел под уклон, синие и пурпурные деревья были здесь ниже и более искривлены. По сторонам тропы стали появляться небольшие лужи с плавающими островками лишайника и серебряной пены. Запах болота ударил в ноздри Ямы. Из зарослей болотных кустарников слышалось хриплое дыхание неведомых существ.

Далеко позади он услышал пение и понял, что монахи, которых он оставил, теперь проснулись и бродят по роще. Они покончили со своей задачей: объединив мысли, послали ему видение непобедимости их вождя; это видение, вероятно, было сигналом отбоя…

Вот!

Кто-то сидел на камне среди поляны, в полном лунном свете Яма вынул свой клинок и пошел вперед.

Когда он был шагах в двадцати от сидящего, тот повернул голову.

— Приветствую, о Смерть, — сказал он.

— Приветствую, Татагатха.

— Зачем ты здесь?

— Было решено, что Будда должен умереть.

— Это не ответ на мой вопрос. Зачем ты пришел сюда?

— Разве ты не Будда?

— Меня называли Буддой, и Татагатхой, и Просветленным, и многими другими именами. Но, отвечая на твой вопрос, скажу: нет, я не Будда. Тебе уже удалось сделать то, что ты намереваешься: ты убил настоящего Будду.

— В моей памяти, как видно, провал: я, признаться, не помню, чтобы сделал такое.

— Настоящего Будду мы называли Сугатой. А до этого он был известен как Ральд.

— Ральд! — Яма хмыкнул. — Ты пытаешься уверить меня, что он больше чем просто палач, которого ты отговорил заниматься его ремеслом?

— Многих палачей отговаривали от выполнения их работы, — ответил человек, сидящий на камне. — Ральд добровольно отказался от выполнения своей миссии и вступил на Путь. Из всех, кого я знаю, он единственный действительно получил Просветление.

— Ведь ты распространяешь миротворческую религию!

— Да.

Яма откинул голову и расхохотался.

— Боги! Хорошо еще, что ты не проповедуешь религию воинственную! Твой лучший ученик — Просветленный и все такое — едва не оторвал мне голову сегодня.

Усталый взгляд пробился сквозь отрешенное выражение лица Будды.

— Ты думаешь, он и в самом деле мог побить тебя?

Яма помолчал, а потом сказал:

— Нет.

— Как ты думаешь, он знал это?

— Возможно.

— А ты знал его раньше, до этой встречи? Ты видел его в деле?

— Да. Мы были знакомы.

— Значит, он знал твое мастерство и предвидел исход стычки.

Яма промолчал.

— Он добровольно пошел к своей мученической судьбе и не поставил меня в известность. Не думаю, что у него была надежда победить тебя.

— Тогда зачем же?

— Доказать главное.

— Что он надеялся доказать таким образом?

— Не знаю. Знаю только, что это было именно так, потому что я знал его. Я очень часто слушал его проповеди, его мудрые притчи и уверен, что он мог бы поступить так без определенной цели. Ты убил истинного Будду, Бог Смерти. Ты знаешь, кто я?

— Сиддхарта, — сказал Яма, — я знаю, что ты обманщик. Я знаю, что ты не Просветленный. Я знаю, что твое учение — это го, иго мог бы вспомнить любой из Первых. Ты решил воскресить его, уверяя, что ты его автор. Ты решил распространить его в надежде вызвать оппозицию той религии, которую правят истинные боги. Я восхищен твоими усилиями. Все было мудро спланировано и выполнено. Но твоя главная ошибка, я считаю, в том, что ты выбрал бездействие для борьбы с действием. Мне интересно, зачем ты это сделал, когда мог выбрать из множества религий более подходящую?

— Может, мне было как раз интересно посмотреть, каково это — идти против течения, — ответил тот.

— Нет, Сэм, это не так. Я чувствую, что это часть более широкого замысла и что все эти годы, когда ты считался святым и произносил проповеди, в которые сам ничуть не верил, ты строил другие планы. Армия, заняв большое пространство, может противоборствовать короткое время; один человек, занимая мало места, должен растянуть свою оппозицию на долгие годы, тогда у него есть шанс преуспеть. Ты это знаешь и сейчас сеешь семена украденного учения, планируя двинуться к другой фазе противоборства. Ты пытаешься в единственном числе стать антитезой Неба, много лет противясь воле богов различными способами и под различными масками. Но этому немедленно будет положен конец, фальшивый Будда!