Один раз я спросил его:

– И как ты мог сочетать всю эту «марксистско-ленинскую» чушь с другой, «эзотерической»? На тебя наверняка давили всякие партийные «ортодоксы», которым ты платил членские взносы!

Он ответил, усмехнувшись:

– Ты не еврей, тебе это трудно сразу понять, но ты сможешь, со временем. Слаб тот, кто сгибается, и жалок тот, на кого никогда не давили! А давили нас не одно столетие! Мой папа, тогда капитан войсковой разведки, в самом конце войны подобрал в немецком концлагере полуживую девушку. Она едва дышала! Он послал к чертям собачим и устав, и всех «особистов», и даже «смершовцев». На руках принёс её в лазарет, и только тогда вернулся в свою часть. Потом её эвакуировали в наш тыл. Была полнейшая чехарда и неразбериха. Но он нашёл её, через год после демобилизации, где-то за Уралом, и перевёз сюда. А через четыре года родился я, «дважды Лев». И я, после такой истории с моими родителями, должен бояться какого-то вшивого партинструктора?

* * * * *

Существует такая болезнь: клептомания.

Ею не обязательно страдают бедные люди, и иногда это бывают жёны очень богатых мужей.

Такие дамы нигде не работают, не любят читать, а все эти фитнес-клубы и бассейны им порядком осточертели. И от скуки некоторые из них начинают воровать в магазинах: так они заряжаются адреналином.

Под пристальными взглядами охранников и объективами телекамер умудриться спрятать тюбик зубной пасты, заплатить за всё остальное на кассе, и с гордым видом пройти через арку металлоискателя – они считают это подвигом! И если их не поймали при этом за руку, они тут же могут выбросить всю свою добычу в мусорку.

* * * * *

У Лёнчика была похожая страсть: он обожал ездить «зайцем».

Заходя в автобус или троллейбус, по его бортовому номеру он уже знал, какие там стоят компостеры, когда их меняют, и как работает тот или иной аппарат.

Он мог за секунду вытащить из пачки пробитых талончиков именно тот, который продырявил здесь же, неделю назад.

Хрупких одиноких женщин давно уже сменили бригады крепких мужиков с бляхами, и они заходили в салон группами, по три или четыре человека. Спорить с такими и сопротивляться – глупость невероятная: заплатишь в итоге не один штраф, и даже не десять!

Два таких проезда сыну моего знакомого обошлись в новый мотороллер.

Но на этих контролёрах всегда были яркие жилеты зелёного цвета, а их размалёванный «FIAT» с убегающими зайчиками и ярким проблесковым маячком был виден за километр.

Если нужного талончика всё-таки не находилось, у него всегда был «дежурный», чистый, и Лёнчик успевал пробить его моментально, ещё до того, когда нога первого из представителей «транспортного аудита» касалась ступеньки автобуса.

Дома он смачивал пробитый билет водой и проглаживал его горячим утюгом.

Когда появились компостеры с краской, Лёнчик нашёл противоядие, обесцвечивая её ультрафиолетовой лампой.

Даже когда ввели электронные билеты, он научился хитрить и с ними.

Сами водители на «зайцев» смотрели довольно равнодушно: от штрафов они не получали ни копейки, а разборка с безбилетниками занимала какое-то время Водители выбивались из графика, за что их строго наказывали, поэтому некоторые даже предупреждали по громкой связи: «На линии контроль!»

Менялись методы облавы, менялась и тактика бывалых «зайцев».

Если его всё-таки брали за жабры, Лёнчик пускал в ход всё своё красноречие, в чём был непревзойдённым мастером, и после продолжительной дискуссии его чаще всего отпускали без штрафа, очередной раз погрозив пальчиком.

Раз в месяц ему всё-таки приходилось пробивать билет, раз в год его штрафовали, но все равно это было намного выгоднее, чем покупать проездной.

Я называл его иногда «Почётный Заяц нашей Республики», и он делал вид, что обижается: «А почему не Народный?»

Потом он купил машину, хотя редко ею пользовался, и к машине пристрастилась его жена, а Лёнчик продолжал заниматься своим любимым видом спорта.

* * * * *

На столе тут же появилась водка:

– Давай накатим. Раньше сядешь – больше выпьешь!

Я посмотрел на этикетку: «Еврейский стандарт, кошерная водка на маце, произведена в соответствии со всеми законами кашрута».

Увидев улыбку на моём лице, Лёнчик пояснил:

– Это мне друзья из Израиля прислали. Если есть «Русский стандарт», почему не может быть «Еврейского»?

– А я раньше считал, что правоверным евреям вообще нельзя пить водку, а тут – кошерная!

– Ерунда! Водку иногда можно пить даже в синагоге, нельзя только напиваться до потери пульса. А раз в год, на праздник Пурим, дозволяется и такое. Как говорят наши раввины: «Чтобы не различать проклятие Аману от благословения Мордехаю!» Кстати, ещё есть кошерный коньяк, вино и текила.

– А кошерной свинины, случайно, не бывает?

– Про Израиль не слышал, а вот в Беларуси и России уже есть! Хрюшек там кормят мытыми фруктами, овощами и зерном, но не дают им ни грамма мяса! Содержат их на деревянном полу с опилками, и ни одной ногой такая свинья не может касаться земли. Покупают такую свинину со свистом!

Закусив явно некошерным салом, он продолжил:

– Наши раввины понапридумывали столько правил, что сами в них запутались. Чёрную икру есть нельзя, а красную – можно. Яйца – только те, у которых один конец тупой, а другой острый. Да когда-то раввины объявляли запретным плодом помидор! Продукт нечистого животного считается тоже нечистым. Но пчелу есть нельзя, а вот её мёд – сколько угодно, они его объявили растительным продуктом! И в разных странах бывают разные правила: у осетра есть чешуя и плавники, и Талмуд разрешает его есть, а Галаха – запрещает!

– А почему ваши раввины не испросят разъяснений на этот счёт у вашего Синедриона?

– Да нет у нас давно никакого Синедриона! Это у вас, христиан, есть кто-то главный: или Папа Римский, или митрополит Всея Руси. А у нас теперь так: живут в одном городке три еврея, и любого из себя могут выбрать раввином, и раввин из соседнего города ему уже не указ! И все эти «главные раввины» – чистые самозванцы, их в одной области по три штуки бывает!

Я вспомнил про римских Пап и Антипап: история повторяется!

Но грех ехидства редко покидал меня, и решил «поддеть» его:

– А это правда, что правоверные евреи не должны совместно вкушать с «гоями», то есть, с нами, не-евреями?

– Правда. Но это совершенно невозможно в «диаспоре», где мы всегда в меньшинстве: мы бы сдохли бы с голоду ещё при фараонах. И раввины придумали: сидеть за одним столом с иноверцами не грех, если евреев там большинство. А если нет – можно мысленно очертить границы стола, и расставить свои блюда так, словно ты сидишь в одиночестве. Нельзя пить вино, сделанное не-евреем, но где ж ты другое найдёшь? А с хлебом вообще путаница: рисовый хлеб, сделанный не-евреем, есть можно, а пшеничный – нельзя! Но вы тоже не все свои каноны соблюдаете: истинно православный не имеет права мыться с иноверцами!

– Ты предлагаешь установить в банях и бассейнах «фейс-контроль»?

– Тогда уже «поц-контроль»! Ничего я не предлагаю, это ваша затея, православная. А у католиков с протестантами такой вопрос никогда и не возникал: они столетиями не мылись, благоухая за версту своим дерьмом и потом. И на своих благородных дамах их кавалеры прилежно ловили вшей, зажимая при этом носы. А нас убивали из-за простого запаха чеснока и лука!

Ко мне подбежала его маленькая собачонка, которая стала недовольно меня обнюхивать.

Лёнчик заметил:

– Похоже, ей запах твой не нравится!

– Котом, может, пахнет?

– Ну нет, ты же знаешь: у самого есть кошка, и они между собой не воюют. У тебя твой кот давно уже живёт. Когда ты был у меня прошлый раз, она к тебе даже ласкалась. Что-то с тобою сотворилось с тех пор, наверняка, ты не тех книг начитался. Я не сказал тебе: «плохих», но явно это не дешёвые детективы!

Я никак не мог уяснить, какая существует связь между моими книгами и запахом от меня.