Так мы проехали пару километров, но неожиданно впереди появился лось, и шофёр инстинктивно затормозил.

Непарнокопытное тут же с топотом скрылось в лесу, а они влетели нам в зад.

Это была старая, ничем не примечательная «Audi». Наш джип нисколечко не пострадал, а у них слегка помялся бампер. Слесарь средней руки выправил бы подобный дефект за каких-то полчаса, и этот инцидент яйца выеденного не стоил, тем более, что виновниками происшествия были они.

Но оттуда грозно вышли три крепких пацана, а их водитель остался за рулём.

Один, судя по манерам, главный, прошёл вперёд и стукнул по нашей машине кулаком:

– Вы что, козлы, подставить нас решили? Какого хера так резко затормозили?

Шофёр робко попытался объяснить:

– Лось дорогу перебежал. А вы могли бы и дистанцию держать, и так километр меня слепили!

Только сейчас эти гопники увидели, что он одет в рясу, и один начал заливаться истерическим гоготом:

– Пацаны! Ну это прикол какой-то: на ночь глядя попа с попёнком встретить, да ещё на такой тачке! Попик, слушай, дай покататься! Через пару лет вернём, честное пионерское, и даже бензина зальём!

Тот, что у них был главным, оказался не так остроумен:

– Короче, святые отцы, правила здесь такие: тут мы хозяева, и никто нам не указ, даже ментура! Сто баксов на капот, или оставляйте свою тачку – и валите пешком, пока кости целы!

И он ударил послушника кулаком в живот.

Тот согнулся, с трудом удерживаясь на ногах. Двое других заржали, радуясь этой шутке, но нам с отцом Павлом этот юмор не понравился.

Не сговариваясь, мы вылезли наружу.

* * * * *

«Вначале было Слово»:

– Одумайтесь, дети мои, не творите греха понапрасну! – начал отец Павел.

– Пошёл ты, папаша, на хрен! – ответствовало ему это «дитя божие». – Сто долларов, и валите отсюда, пока мы добрые!

– Не Добро ты творишь, но Зло! Покарает тебя Господь, и не увидишь ты сына своего незаконного, так и сгинешь в темнице беззубым!

Сверкающий пока ещё здоровыми зубами детина ухмыльнулся, посмотрел на упивающихся смехом корешей, и попытался нанести ещё один удар, теперь уже священнику.

Но дальше произошло что-то непонятное: отец Павел, толстый и лысоватый старичок, моментально пригнулся, и удар гопника пришёлся в воздух. Святой отец нырнул под его руку, и сам ударил того по печени. Затем он приподнялся, поднял тело на плечи, и понёс его к обочине.

Скинув его туда, он моментально обернулся, проверяя, «чисто» ли за спиной, перекрестился, и вернулся на поле брани.

За это время те две «шестёрки» успели достать из багажника большие гаечные ключи и монтировку. Они размахивали ими перед нами, словно мечами.

– Виктор! Мой правый, твой левый! – крикнул отец Павел.

Удивляться перемене в его лексиконе было некогда: пока эти козлы вместе, они представляли собой какую-то силу. Их надо было каким-то образом рассоединить, и разбираться с каждым поодиночке.

Я приблизился к своему, вытянул губы трубочкой и загугнявил, подражая одному персонажу из старой комедии:

– Утю-тю-тю! Иди ко мне, мой милый!

«Мой милый» лихорадочно махал ключом, а отец Павел с другой стороны приближался ко второму.

Мы стали в боевую позу, глядя друг другу в глаза.

Он что-то бормотал и грязно ругался. Потом опять замахал ключом, подражая героям «Звёздных войн», но его удары всё время приходились мимо, и он только зря расходовал силы.

Наконец, у моего «визави» не выдержали нервы, и он ринулся вперёд, намереваясь своим телом свалить меня с ног, а затем добить ударом металла.

Но я уклонился в сторону и присел, сделав подсечку.

Гопник полетел на каменистую дорогу, а в качестве «признания в любви» я несколько раз поцеловал его ударами кулаком по почкам.

Я метнулся к отцу Павлу, но моя помощь ему была не нужна: я не видел, как это произошло, но помощник «властелина дорог» уже лежал на земле, а отец Павел сидел на его груди, и душил монтировкой, приговаривая:

– Дух позорный, предупреждал я тебя о покаянии! Истинно говорю: «откинешься» лет через восемь, но никто тебя не встретит: ни у врат тюремных, ни у дома твоего. Детей своих увидишь, но они плюнут тебе в лицо. И носить они будут не твою фамилию, и жена твоя снова будет тяжёлой, но теперь не от тебя. Меня тогда вспомнишь, но поздно будет. Пойдёшь в кабак напиться, там тебя на «пику» и посадят!

* * * * *

Их водитель, виновник этого ДТП, обречённо сидел за рулём.

Он боялся выйти даже тогда, когда исход драки был неясен, а теперь и совсем запаниковал.

Скорее всего, он не был постоянным членом этой шайки, а взяли его с собой только из-за машины. В потасовке он не участвовал, но наверняка боялся попасть «под раздачу».

И ему ещё достанется от папаши за погнутый бампер!

Он с трудом себя сдерживал, чтобы не разреветься.

Я подошёл поближе:

– Документы!

Он покорно протянул права и техпаспорт. Так и есть: машина папина, права выданы месяц назад.

– Салага, друзей выбирать надо получше!- и я небрежно кинул ему бумажки в лицо. – Не вибрируй, бить не будем. Слушай меня внимательно! Видишь своего «главного»?

– Вижу!– пролепетал он.

– Видеть мало. Поднимешь и оттащишь его в машину! Потом погрузишь тех двоих – и бегом в больничку! Где ближайшая, знаешь?

– Через пару километров перекрёсток, а оттуда направо, через двести метров!

– Нормально! Ври там всё, что захочешь: «Подрались, козлы, по пьянке»! Это не «огнестрелка», ментам докладывать не будут. Про нашу встречу забудь: сболтнёшь кому – до понедельника не доживёшь! А бампер сами почините. Марш!

Он покорно выполнил все указания, и через пять минут тронулся с места.

Наш шофёр уже оклемался, но за руль теперь сел сам отец Павел.

Как оказалось, он водил джип не хуже этого инока.

Когда мы убедились, что эти козлы свернули в нужную сторону, отец Павел прибавил скорости.

Меня свербило от любопытства:

– Скажите, отец Павел! А так драться вас в семинарии научили?

– Нет, Виктор, я же не в рясе родился. Я постриг принял уже в твоём возрасте, а до того у меня Афган был, десантная рота. Каждый год, второго августа, двери закрываю – и поминальную сотворяю: один, без дьякона. За всех молюсь, за всех тех, кто из нашего взвода там остался!

– До сих пор помните?

– Такое не забудешь! Читаю «Откровение от Иоанна», а сам вспоминаю: «Духи за зелёнкой!» И даже во сне не всегда разбираю, где духи бестелесные, а где «душманы», кого крестом останавливать, а кого ножом в шею!

Дальше мы ехали молча.

Возле самого дома отец Павел повернулся к сидевшим сзади:

– Накладываю на вас епитимью молчания! «Заплутали из-за темноты, да и настоятель сегодня разговорчивый был, всё отпускать не хотел»!

Впрочем, это относилось лишь к шофёру: Матвей по-прежнему молчал, не реагируя на всё происходящее.

Глава 22. Уйди, противный!

Матвей из машины вышел последним.

Почему-то он смотрел на дом, в котором вырос, взглядом чужака. Он открыл калитку, и к нему побежал Грифон, сразу узнавший хозяина. Но вдруг пёс остановился, и оскалился. Его шерсть стала дыбом, он встал в позу нападения и нервно залаял.

Котёнок тоже зашипел, едва завидев Матвея, и скрылся где-то в огороде.

Иван ходил по его комнате взад-вперёд.

Он не ответил на приветствие Матвея, медленно подошёл поближе, глядя тому прямо в глаза. Положив руку на его голову, он тут же её отдёрнул, словно там проскочил электрический разряд.

– Выйдите все отсюда, нам надо поговорить!

* * * * *

Что там происходило, для меня так и осталось загадкой, но через полчаса Иван вышел оттуда мрачнее тучи:

– Дело такое: это не психоз, в нём действительно живёт Демон!

– И как ты это определил? Тебе это сказал сам Бес? – я по-прежнему относился ко всему этому очень недоверчиво.