- Вацлав, - сказал он дрожавшим голосом, - выходит, у нас нет ничего святого! Ведь таким образом мы приведем страну к полному развалу! Это же катастрофа! Конец?!

- Тише ты, успокойся, - махнул рукой Шорник. - Какая катастрофа? Какой развал? Да и вообще, какое нам дело до всего этого? Выпей-ка лучше да успокойся…Сейчас станет весело на душе!

Иван проглотил еще полстакана водки и в самом деле обнаружил, что страх куда-то исчез. - Действительно, - подумал он, - какое мне до всего этого дело? Гори все огнем!

…Приближался Новый год. В роте самым серьезным образом готовились к его встрече. Когда наши друзья пришли в казарму, там густо пахло еловой хвоей, а дневальные тщательно выметали разбросанные по коридору еловые иголки.

- Эй, Валер! - крикнул на всю казарму Шорник.

- Что случилось? - отозвался из спального помещения смотревший телевизор Крючков.

- Иди сюда!

Шорник завел подошедшего «старика» в канцелярию, а Зайцев отправился в умывальник.

- Иван! - раздался чей-то крик, и в умывальник вошел дневальный.

- Чего тебе? - отозвался Зайцев.

- Иди в канцелярию. Тебя Крючок зовет!

Иван пошел туда. В канцелярии сидели Шорник, Крючков и Султанов.

- Ваня, может, угостим ребят? - спросил Шорник. Зайцев с недоумением на него уставился. - Сейчас же будет поверка, - сказал он, - а за этим делом нужно идти в штаб. Вдруг столкнусь по дороге с дежурным по части или еще с каким фуем?

- Дело не терпит, дружище, - сказал, улыбаясь, Крючков и хлопнул Ивана по плечу. - «Папы» сегодня на поверке не будет. Ему Пинаев заделал такой болезненный укол в жопу специальным составом, что он будет теперь отлеживаться до завтрашнего дня! А за тебя мы сами на поверке ответим!

- Ну, ладно, - согласился Иван. Ему было даже приятно угостить старших товарищей, - тогда я пошел!

И он со спокойной совестью отправился в штаб как раз в тот момент, когда стоявший у тумбочки Зубов крикнул: - Рота! Стройся на поверку!

Вернулся Иван в казарму к отбою и принес все оставшиеся бутылки. В канцелярии его ждали. - Вот, - сказал Зайцев и вытащил содержимое сумки. - Только совсем нет закуски. Мы, к сожалению, этого не предусмотрели…

- Ничего, - улыбнулся Крючков. - У нас есть тут немного вареного мяса, огурцы и зеленый лук. Я недавно ходил на теплицу.

Одним из первых Зайцев опустошил стакан водки и закусил луком. Во рту стало так противно, что он решил больше не пить.

- Пойду-ка я, ребята, лягу, - пробормотал Иван. - Что-то мне нездоровится…

В постели он почувствовал, как закружилась голова, и к горлу подступил тошнотворный комок.

- Боже, кажется, меня рвет! - подумал Иван и только успел подскочить, как изо рта у него хлынул на пол мутный, пахнувший луком и водкой, поток.

Только после этого он ощутил некоторое облегчение, хотя голова была затуманена и, казалось, что все происходило во сне.

- Эй, мудила! - раздался чей-то резкий окрик, и кто-то толкнул его сзади в спину. Это дневальный Зубов, услышав доносившиеся из спального помещения звуки, пришел разобраться, что случилось. - Что, обрыгался? - сердито вопросил он. - Начал борзеть? Забыл, кто хозяева в роте? Ну-ка, пошли!

Иван покорно встал и последовал за дневальным. Зубов завел его в туалет и указал на швабру и таз. - Иди, убирай, мудила! - буркнул он.

Зайцев намочил тряпку и направился в спальное помещение. Из канцелярии доносились веселые голоса.

- А на Руси великой древней,

А жил старик в одной деревне.

Жил и горюшка не знал,

Бабку членом в гроб загнал! - орал Крючков.

Ему подпевали товарищи. Вовсю старался и Шорник.

Иван помыл у своей кровати пол, отнес в умывальник уборочные принадлежности и лег спать. Перед его глазами стояли образы загоняемой в гроб несчастной старухи и ее лихого мужа, о которых пели подвыпившие солдаты.

Так до самого утра проворочался он в постели, не сомкнув глаз, и встал при общем подъеме совершенно разбитым.

Г Л А В А 6

П Р О И С Ш Е С Т В И Е В Р О Т Е

Новый год наступил неожиданно в самый разгар подготовки к объемным аналитическим отчетам. Графы всех учетных книг были своевременно заполнены. Оставалось только внести последние цифры о списанных тридцать первого декабря продуктах.

Иван решил не ждать возвращения накладных из столовой и еще до передачи их Наперову заполнил последнюю строчку приходно-расходной книги, подведя итог.

После этого можно было приступать к делу, не дожидаясь января. Так Зайцев и поступил. Поэтому весь последний день одна тысяча девятьсот семьдесят четвертого года Иван просидел, согнувшись над бумагами. Даже на обед он опоздал и явился в столовую, когда его товарищи уже завершали трапезу. Пришлось идти с пустой тарелкой на кухню и просить у поваров чего-нибудь съедобного. Те, правда, не только не отказали, но даже наложили в тарелку Зайцеву двойную порцию супа, а затем щедро накормили его и всем остальным.

«Старики» с неодобрением посмотрели на появившегося перед ними Ивана, который невозмутимо занял свободное место за общим столом.

- Чего это ты опаздываешь? - возмутился сержант Чистов. - Что, большим человеком стал, зазнался?

- Да нет, - ответил Зайцев. - Меня просто задержало начальство из-за годового отчета.

- А-а-а, - успокоился Чистов. - Ну, тогда понятно!

Конечно, о поступке Зайцева товарищи немедленно доложили Розенфельду, и тот позвонил в штаб Потоцкому, но начпрод заверил командира роты, что «никаких нарушений не было, и товарищ Зайцев задержался по указанию руководства».

Таким образом, Иван имел возможность заполнять черновики, не теряя времени.

К вечерней поверке все было кончено. Оставалось только проверить с помощью арифмометра итоговые цифры. Зайцев позвонил в роту. Дежурил Шорник.

- Вацлав, - обратился к нему Иван, - я задерживаюсь. У меня еще много работы. Как ты думаешь, наши товарищи не поднимут скандал?

- Не поднимут, - ответил Шорник. - Я скажу Лазерному, что ты работаешь по указанию начальства, и мы не будем даже зачитывать твою фамилию. Но постарайся придти в роту до двенадцати. Нужно все-таки отметить Новый год.

- Ладно, приду где-то через час, - пообещал Иван.

К одиннадцати часам он, наконец, справился с подсчетом всех цифр, однако так устал, что едва заставил себя натянуть шинель и выйти на улицу.

Погода стояла далеко не новогодняя. С крыш домов капало. Снег, лежавший по обеим сторонам асфальтовых дорожек, таял, образуя лужи. Если бы не регулярные уборки территории части солдатами, кругом бы царила непроходимая грязь. А так и дорожки, и плац были полностью очищены от снега, и при появлении на асфальте какого-либо одинокого воина, далеко вокруг разносился стук его сапог.

Когда Зайцев появился в казарме, там уже веселились старослужащие воины и «черпаки». В канцелярии звучала музыка. Иван прислушался - неужели «Битлз»? Да, несомненно, это голос Пола Маккартни!

Он буквально ворвался в канцелярию. - Откуда у вас, ребята, «Битлз»? - спросил Иван восседавшего за столом Крючкова.

- А Преснову привезли из Москвы, - ответил тот, обдавая окружавших его солдат запахом алкоголя. - У нас теперь есть две пластинки «Битлов»!

- Две пластинки? - удивился Иван. - Неужели у нас стали выпускать их пластинки? Они же были запрещены?

- Так группа же распалась! И еще в шестьдесят девятом году! - сказал сидевший у стены Зубов. - Или ты не знаешь, что наши «деятели» «просыпаются» лишь тогда, когда проходит любая мировая мода? Все боятся, что люди станут любить тех или иных популярных на Западе певцов вместо нашей родной партии!

Иван укоризненно улыбнулся. Да, «Битлз» - это великая группа! Ее музыку знала и любила советская молодежь. А каких только усилий не прилагали советские партийные пропагандисты, чтобы не допустить песни «Битлз» в страну, изолировать от популярной западной группы молодежь! Учителя во время уроков утверждали, что «тлетворная западная пропаганда специально создала профашистскую группу «Битлз» для развращения молодежи и отвлечения ее от своих реальных, повседневных проблем».