- А ведь это идея! - согласился Зайцев. - Пойдемте-ка мы завтра все вместе в клуб. И руководить удобней, и выступать! Надо поговорить с «папой»!

- Ладно. Расходитесь до завтра, - объявил Балкайтис, и воины разбрелись по казарме.

Зайцев вышел в коридор. - Ну, как дела? - спросил он дневального. - Учат парни стихи?

- Чтоб они провалились! - выругался Султанов. - Одурили мне голову своими стихами! Ходят взад-вперед по коридору и бубнят и бубнят! Я прогнал их в спальное помещение: пусть там учат!

- А Туклерс не приходил?

- Как же, объявился! Весь красный как рак! Я стал его спрашивать, чего он такой надутый, а он даже не ответил и пошел вперед как загипнотизированный!

Иван отправился в спальное помещение. В самом деле, будущие чтецы ходили взад-вперед вдоль кроватей и бубнили стихи. Некоторые из них сидели на табуретах и, вглядываясь в листки бумаги, беззвучно шевелили губами.

Туклерс лежал на своей кровати совершенно безучастный и смотрел в потолок. Он лишь сбросил на пол шинель и прямо в гимнастерке расположился на одеяле. Его голова покоилась на подушке, а ноги в сапогах он задрал на спинку кровати.

Зайцев прошел мимо него, ничего не говоря.

Туклерс увидел его, но снова промолчал.

- Рота, стройся на обед! - заорал дневальный. По коридору затопали солдатские сапоги. Очнулся от оцепенения и Туклерс. Соскочив с кровати, он быстро пошел к выходу, не обращая никакого внимания на стоявшего в коридоре Зайцева.

После обеда Зайцев ушел в штаб, где, засучив рукава, принялся за работу. - Придется, видимо, отказаться от отдыха из-за этой проклятой самодеятельности! - думал он. - Какое теперь чтение? Какой английский?

Из строевой части принесли кучу бумаг на завтрашний день. Многие солдаты выезжали из части по разным делам, и нужно было выписать им продовольственные аттестаты, продпутевые деньги и денежную компенсацию.

Все это требовало времени.

Когда в кабинет вошел Потоцкий, Иван уже подготовил нужные накладные и собирался их проверять.

- Ну, как дела? - спросил начпрод. - Продвигается подготовка к концерту?

- Да так себе, - ответил Зайцев. - Отобрали кандидатов, немного порепетировали, но вся работа еще впереди.

- Конечно, тебе накладно и тут и там поспевать, - посочувствовал Потоцкий.

- Все это - пустяки! - сказал Иван. - Главная трудность заключается в том, что я терпеть не могу эту самодеятельность! Я всегда избегал в ней участвовать! А тут еще петь да стихи читать!

- А что у тебя за стихотрворение?

- Отрывок из поэмы Маяковского «Владимир Ильич Ленин».

- Да ты что? Выучил эту муть?

- Еще в школе. Я знал, что обязательно вытащу билет о Ленине, ну, и тщательно подготовился…

- А как ты узнал?

- Да интуиция, - улыбнулся Зайцев. - Мне всегда «везет»: попадается именно то, что я не люблю. Вот я и решил превозмочь себя, победить свое отвращение!

- Да ты смелый человек!

- По отношению к самому себе, пожалуй. Я умею заставить себя делать то, чему противятся мои совесть и разум!

- Значит, ты опять решил испытать свою волю?

- Только частично. Видите ли, чтение стихов о Ленине просто выгодно в нашей ситуации! Представляете, все будут читать стихотворения о чем угодно, а тут - о Ленине! Политотдел будет в восторге! Само собой разумеется, это дополнительный балл!

- Молодец! Хорошо придумал!

- Да и учить ничего не надо! Вспомню старое - и все. У меня достаточно хорошая память, чтобы запомнить зубрежку трехгодичной давности!

В процессе разговора Зайцев закончил проверку записанных в накладные цифр.

- Готово, товарищ лейтенант, - сказал он, - можете забирать!

- Ну, что ж, - пробормотал начпрод, протягивая руку к документам, - тогда я, пожалуй, пойду.

В это время открылась дверь, и в кабинет вошел Наперов.

- Что случилось, товарищ прапорщик? - спросил у него Зайцев. - Вы выглядите так, как будто за вами гнались?

- Тут у нас, понимаете, что получилось, - быстро произнес Наперов. - Мы провели на складе проверку и не досчитались двадцати банок мясных консервов!

- Ну, и что? - удивился Иван. - Завтра спишем - и все тут! Какая необходимость в спешке?

Потоцкий уселся на свой стул и с недоумением уставился на Наперова. - Садись, Валентин Иваныч, - сказал он. - Чего это ты всполошился? Это так на тебя не похоже!

- Да уж есть от чего беспокоиться! - буркнул Наперов. - Видно, старею, из ума стал выживать! Да разве допустимо, чтобы на складе отсутствовали числящиеся в книгах продукты?

- И на старуху бывает проруха! - успокоил его Потоцкий. - Нечего переживать! Когда-то и не было такого, ну, а сейчас есть…Ничего страшного!

- Завтра и спишем, - заверил военачальника Зайцев. - В другой раз будете внимательней!

- Ну, уж нет, - возразил завскладом. - Ошибку нужно исправлять немедленно, сейчас!

- Так я ведь уже выписал накладные! - вздохнул Зайцев. - Что мне, опять слепить глаза? Я и так весь день мечусь как белка в колесе. То одни выполняю приказы, то другие…

- Да что тебе стоит переписать накладную? - возмутился Наперов.

- Он сегодня очень много поработал, Валентин Иванович! - вступился за Зайцева Потоцкий. - Может, потерпим один день, а завтра все сделаем?

- Нет! - вскричал Наперов. - Промедление смерти подобно! Так говаривал товарищ Ленин! Я как чувствую, что завтра утром к нам нагрянет проверка! Иван, дорогой, перепиши, что тебе стоит!

- Ладно, - смягчился Зайцев. - Так и быть, выпишу. Сколько нужно списать консервов?

- Ну, просчитай число банок на килограммы. Округли уже до сорока банок! - заулыбался завскладом.

- Вы же сказали, что недостача состоит из двадцати банок?! - недоумевал Иван.

- Ну, уж если списывать, то списывать! Коли решили списать двадцать банок, то почему бы не сделать это и про запас? - спросил, в свою очередь, Наперов.

- А действительно, товарищ Зайцев, а почему бы не списать вдвое больше? - поддержал заведующего продскладом Потоцкий. - Ведь в этом случае не нужно будет списывать потом, если опять обнаружится недостача!

Зайцев достал бланки накладных, вложил между листками копировальную бумагу и занялся делом. Через двадцать минут он завершил операцию и моментально проверил записанные цифры.

- Вот это оперативность! Вот это талант! - восхищался Наперов.

Вечером Зайцев вернулся в казарму. После бурного дня у него не было желания ни читать, ни писать. Просто ничто не шло в голову. В роте было почти безлюдно. Видимо, солдаты проводили время в своих укромных местах.

- Не зайти ли в канцелярию? - подумал Иван. - Может полистать там подшивки газет?

В канцелярии никого не было. Зайцев подошел к столу, на котором лежали толстющие газетные подшивки и стал просматривать последние газеты. Рота выписывала три наименования газет: «Правду», «Комсомольскую правду» и «Знамя труда». Последняя была местной, областной газетой.

Никаких новостей наш герой из подшивок не почерпнул. Во всех газетах публиковались речи Л.И.Брежнева, сообщалось о визитах партийных и советских работников за рубеж или прием ими всевозможных зарубежных гостей. Именно этим делам посвящались первые страницы всех газет. На второй странице тоже нечего было читать. «Правда» анализировала теоретические вопросы марксизма-ленинизма. «Комсомольская правда» - то же самое в молодежном варианте. А областная газета информировала граждан о колхозных буднях. Третья страница всех газет рассказывала о бедственном положении трудящихся в странах капитала, о забастовках и неурядицах в Западном мире. И только на четвертой странице всех изданий можно было немного почитать о спорте и погоде.

Обычно Иван читал только эту страницу, ибо интересовался только спортивными событиями. Еще дома он с интересом смотрел по телевизору футбольные и хоккейные матчи да и другие спортивные состязания, транслируемые в перерывах между многочисленными выступлениями Л.И.Брежнева или новостями из его политической жизни.