- …Ленин и теперь живее всех живых -

Наше знанье, сила и оружие! - продолжал громко говорить Иван и, повернувшись спиной к зрителям, указал рукой вглубь сцены, где обычно стоял бюст Ленина. Но бюста на месте не оказалось. - Может я от волнения его не заметил? - подумал Иван и вновь, как ни в чем ни бывало, произнес новые строки. Постепенно он, выбирая самые существенные куски из поэмы, стал подходить к завершению жизненного пути вождя и, минуя трагические эпизоды его смерти, похорон и всенародного горя, стал приближаться к оптимистическому выводу. - Ну, теперь осталась самая малость, - подбодрил себя он и вновь, повернувшись к предполагаемому бюсту, вытянул в его сторону руку. Но…бюста нигде не было!

- Ленин жил! Ленин жив! Ленин будет жить! - громко завершил он свое выступление, продолжая по инерции держать перед собой руку, направленную вглубь сцены.

В это время раздался легкий шум. Зайцеву показлось, что он на какое-то мгновение отключился от происходивших событий и погрузился в гипнотический сон: из-за штор неожиданно вышел огромный бюст Ленина, прошел, покачиваясь на тоненьких солдатских сапогах, как избушка на курьих ножках, через всю сцену и, поклонившись (если можно было назвать поклоном неуклюжий реверанс) зрителям, скрылся за кулисами.

Тут только Иван очнулся. - Бюст же внутри полый! - подумал он. - Какой-то мудак надел его на себя и вылез на всеобщее обозрение!

В зале стояла мертвая тишина.

Зайцев поднял голову, посмотрел на зрителей и обнаружил, что все они уставились на Скуратовского. Тот сидел не шевелясь, как будто ничего не случилось. Затем он вдруг наклонился и достал из кармана носовой платок.

- Ха-ха-ха! - донесся до Ивана тонкий, звонкий смех оперуполномоченного: майор смеялся, как ребенок, вытирая струившиеся из глаз обильные слезы.

Тогда захохотали остальные зрители.

- Ох, потешили! - кричал, задыхаясь от смеха, Прохоров.

- Ленин жив! Ох, уморили! - вторил ему Обалдуйский.

- Выступает ансамбль «Слава армии родной»! - объявил, как ни в чем ни бывало, Зайцев, чувствуя, что в его груди закипала ярость.

Раздвинулись шторы, и заиграла веселая музыка.

Г Л А В А 15

О Т П У С К Н А Р О Д И Н У

Расстроенный происшествием с бюстом Ленина Зайцев сидел на табурете за кулисами зрительного зала и думал о том, что бы предпринять для предотвращения возможного крупного скандала.

- Что, Иван, пригорюнился? - спросил его подошедший Шорник.

- Да вот, Вацлав, думаю, что мы получим хороших бистюлей за бюст Ленина! - ответил Иван. - Ну-ка, нашелся какой-то пидерас и все испортил!

- Это Фреймутс надел на себя бюст, - сказал Шорник. - Я даже не заметил, когда он это успел. Но, судя по тому, что бюст Ленина оказался за кулисами еще до концерта, этот мудак заранее подготовился к своей выходке!

- Не зря он так внимательно слушал на репетиции, как я читал стихотворение! - промолвил со злостью Иван. - Видимо, вынашивал свои подлые планы. Ну, погоди, только закончится концерт - он свое получит!

- А я думаю, что нам нечего волноваться из-за ерунды, - с улыбкой сказал Шорник. - Концерт проходит нормально. Слышишь, какие аплодисменты? И это только после первой песни!

- Может мне следует объявить вторую? - спросил Иван.

- Сиди! - махнул рукой Шорник. - Ну их в бисту! Пусть себе ансамбль играет, сколько душе угодно. Когда они кончат, к микрофону подойдет Розенфельд. Так принято. Командир роты сам подводит итоги выступления…

И действительно, через несколько секунд после того как ансамбль хозяйственнй роты появился за кулисами, из микрофона донесся голос Розенфельда: - Уважаемые товарищи члены жюри! Наша рота завершила свое выступление. Теперь вам предстоит дать оценку нашей работы и определить наиболее отличившихся. Благодарю за внимание!

За кулисами в это время началось настоящее столпотворение. Прибыли солдаты технической роты и начали оживленно обсуждать свое предстоявшее выступление. Неожиданно со стороны сцены в толпу втиснулся Розенфельд. Увидев Зайцева, он подшел к нему и протянул руку: - Поздравляю, товарищ Зайцев! Вот и утерли мы носы всем подразделениям части! - В его голосе звучали веселые нотки.

- Неужели мы хорошо выступили? - спросил с неуверенностью Иван. - А я уже подумал, что налицо полный провал!

- Все отлично! - хлопнул его по плечу Розенфельд. - Ума только не приложу, как это вы с Лениным придумали? Вот посмешили народ! Прохоров сказал, что наши солдаты - настоящие юмористы! А Скуратовский подчеркнул, что за все время, когда он посещал конкурсы-концерты нашей самодеятельности, ничего подобного еще не выдавали! Так что радуйся: мы победили!

- Но ведь еще не выступали «технари»? - возразил Иван. - Может они выкинут что-нибудь еще более экстравагантное?

- В этом я не сомневаюсь! - усмехнулся Розенфельд. - Весь их концерт и будет образцом экстравагантности! На прошлогоднем конкурсе они выглядели как мокрые курицы. Так что нечего принимать их всерьез!

- Ну, так что, мы можем уходить? - спросил Зайцев. - Смотрите, тут собралась почти вся техническая рота!

- Да, идите по своим рабочим местам! - кивнул головой Розенфельд. - А кто хочет отдохнуть, может на сегодня быть вообще свободен! После хорошей работы не грех и хорошо отдохнуть!

Воины поспешно покинули клуб.

В кабинете продовольственной службы Зайцева ждал Потоцкий.

- Ну, как дела? - спросил он после взаимных приветствий Ивана. - Хорошо прошло выступление?

- Розенфельд доволен, - ответил Зайцев. - Да и все вроде бы хорошо получилось. Вот только инцидент с Лениным…

- Какой инцидент?

- Да мудак Фреймутс надел на себя бюст Ленина и вышел из-за кулис, когда я сказал, что Ленин жив…

- Да ну? А что Политотдел?

- Ничего. Там был сам Скуратовский. Он засмеялся, захохотали и остальные. А затем выступил наш вокально-инструментальный ансамбль с двумя песнями и несколько отвлек начальство от той истории…

- Да, - почесал затылок начпрод, - насмешка над Лениным может боком выйти! Особенно, если Политотдел придаст этому серьезное значение…

- Мне кажется, если Розенфельд так торжествовал, скандала не будет. У него чутье на неприятности!

- Ну, дай Бог, чтобы все было хорошо! - вздохнул Потоцкий, и они заговорили о работе.

После обеда Зайцев вернулся в штаб и наконец-то занялся своими делами. Вытащив из верхнего ящика стола самоучитель английского языка, он стал выписывать на листок незнакомые слова, чтобы в течение недели их можно было выучить. Однако совершенно неожиданно его покой был нарушен лейтенантом Потоцким, который обычно в это время никогда не приходил. Иван с недоумением посмотрел на возникшего перед ним начальника.

- Ну, товарищ Зайцев, можешь радоваться! - сказал, улыбаясь Потоцкий. - Вы заняли первое место в конкурсе! Поздравляю!

- Спасибо! - ответил Иван. - Я, честно говоря, в это верил, потому что ребята, в общем-то, старались…

- Не так все было просто! - сказал начпрод. - Во время совещания члены жюри вспомнили про случай с бюстом Ленина. Подполковник Коннов настаивал наказать за это виновных и даже написать заявление в «особый отдел». Но, слава Богу, там присутствовал майор Скуратовский, который сказал, что ничего такого страшного не произошло и, скорей всего, поступок с Лениным совершил какой-нибудь глупец, пытавшийся таким образом показать, что вождь действительно жив. Это, по мнению особиста, лишь свидетельствует о примитивности мышления некоторых солдат, а не о каких-либо враждебных происках. Это мнение и решило исход дела, ибо, в основном, выступления ваших ребят были безупречными.

- Откуда вы узнали такую подробную информацию? - удивился Зайцев.

- Да вот только что встретил Розенфельда. Он шел из клуба. Видимо, совсем недавно завершилось заседание жюри.

- Ну, тогда все в порядке! - успокоился Иван. - Не будет необходимости хотя бы разрываться на части между работой и репетициями! Хоть немного передохну!