— Вы как всегда правы, мистерДелакур. — Хорошие манеры постепенно начали усваиваться, и мой наклон головы был ровно таким, как того требовал этикет. Впрочем... назначение некоторых особо хитрых столовых приборов по-прежнему оставалось для меня загадкой.

Флёр, которая, похоже, тоже сделала для себя определенные выводы во время прогулки, одобрительно мне улыбнулась, лукаво сверкнув глазами из-под длинных ресниц.

13 июня 1995 года. Поместье Делакуров.

Прибывший сразу после завтрака медик неожиданно явился в компании коллег, чего я никак не ожидал, и теперь мы вчетвером пили чай в малой гостиной, обсуждая моё детство. Седой, сгорбленный, постоянно поглаживающий короткую козлиную бородку Андрэ Мартиньяк, медик из французского аналога госпиталя Святого Мунго, объяснил, что только так он может составить действительно полную картину моего здоровья.

— Значит, вы говорите, что в детстве часто голодали? — Андрэ постарался смягчить вопрос, но я все равно поморщился.

— Можно сказать, что до одиннадцати лет меня кормили нерегулярно и далеко не самыми хорошими продуктами. Иногда после целого дня работы дома и в саду я получал стакан остывшего чая и пару бутербродов с засохшим сыром.

— Единственное, что можно сказать в пользу моих родственничков — они ни разу не попытались накормить меня откровенно испорченными вещами, видимо, боялись платить потом за приход врача.

Ассистентка Мартиньяка, представленная как «просто Мишель», белокурая невысокая девушка с фигурой, лишь немного уступающей изумительно красивой Флёр, старательно записывала мои высказывания. Впрочем, надо отдать им должное, Мартиньяк сразу объяснил мне, что сохранение врачебной тайны в их среде — святое дело, так что за сохранность полученных ими сведений я не опасался.

Наконец, удовлетворившись устным опросом, Андрэ попросил меня раздеться до трусов, что я, покраснев до корней волос, сделал, невольно косясь на Мишель.

Врач, в сопровождении еще одного доселе молчавшего медика, только в самом начале проронившего, что его зовут Мартин Кассиде, специалиста по ядам и темным заклинаниям, сделал вокруг меня несколько кругов. Выражение лица Мартина было достойно того, чтобы рисовать с него картину гневного возмущения, Андрэ оставался спокойным.

Вытащив палочки, оба медика начали без пауз зачитывать надо мной многообразные диагностические заклятья, часть которых я уже имел несчастье слышать в лазарете Хогвартса, где был частым гостем.

Наконец, сделав паузу и велев мне накинуть предусмотрительно поднесенный домовым эльфом махровый халат, Андрэ заговорил.

— Месье, если бы я был вашим опекуном, я был бы вынужден покончить с собой — такого букета травм и болезней я давно не встречал...

Мартин насупился еще больше, но пока промолчал.

— Сломанные ребра, сломанные кости рук, плохо наложенное заклинание восстановления костей в правой руке, следы темных проклятий по всему телу, достаточно слабое сердце из-за недоедания в детском возрасте. — Доктор с каждым словом распалялся все больше и больше. — По сути, я мог бы попросить вас показаться моим ученикам на курсе лечения магических травм, и вы могли бы быть там наглядным примером в течение всего года обучения, — такой букет плохо залеченных ранений вы уже имеете в столь юном возрасте.

— Андрэ, ты кое-что упустил, — вступил, наконец, в разговор Мартин. — Ты не заметил следы нескольких довольно свежих Круциатусов. — Тут он сделал паузу, пережидая вскрик, вырвавшийся у Мишель, и до этого момента с сочувствием смотревшей на меня, а теперь просто прижавшей руки к лицу.

— А еще ты не заметил, что в его крови и печени есть изменения от яда василиска, а на руке — следы от клыков этой же милой зверюшки, причем я бы не хотел с такой столкнуться, судя по размеру оставивших шрам зубов.

Андрэ прошипел что-то по-французски, я не успел понять скороговоркой выплюнутые им фразы, но вид покрасневшей как маковый цвет Мишель ясно показал мне, что пожилой медик изволит сильно гневаться.

— Негодяй! Ваш опекун — натуральный негодяй!!! — тряся бородкой, старик вышагивал вокруг стола, поливая кучей проклятий человека, допустившего такой вред здоровью своего подопечного. Я с невольным ехидством отметил, что если бы хоть часть пожеланий медика исполнилась, то Дамблдора больше не волновало бы ничего, кроме собственного здоровья, и даже постарался запомнить несколько оборотов, среди которых особо выделялось пожелание вступить в определенного рода связь со стадом диких ослов. От последнего я с трудом подавил желание рассмеяться, а Мишель стала попросту пурпурной от смущения, поскольку речь старика изобиловала различными пикантными подробностями.

Наконец отхлебнув чая и немного успокоившись, Андрэ попросил меня сидеть смирно и начал водить палочкой возле моего лба, как будто что-то заподозрив. С каждым движением палочки его глаза выражали все большее недоумение.

— Молодой человек, не могли бы вы объяснить, что у вас на лбу?

Поняв, что всё отрицать бессмысленно, я жестко посмотрел на медиков.

— Господа, я отвечу на ваш вопрос, только если вы поклянетесь хранить мой ответ в тайне. — Дождавшись согласных кивков, я подцепил ногтями и рывком содрал со лба пласт искусственной кожи, открывая взглядам медиков шрам в виде молнии.

— А ведь я читал о ваших приключениях в английских газетах, — задумчиво протянул Мартин. — Теперь я понимаю, откуда подобный набор травм в неполные пятнадцать лет.

— И теперь вы понимаете, чем вызвана моя просьба хранить увиденное в тайне. — Я недовольно поморщился. — В Англии меня при сложившихся обстоятельствах не ждет ничего, кроме смерти.

— Мы будем молчать, — за всех ответил Андрэ, продолжая изучать мой шрам. — Я не знаю, что у вас там в голове. — Признался он спустя несколько минут. — Мне неизвестна магия такой черноты, способная оставлять следы вроде вашего шрама и находящейся под ним небольшой области.

— Я знаю человека, которому, возможно, это известно. — Мартин выглядел не слишком уверенным в своей правоте.

— И кто он? — я с некоторым волнением ждал ответа на вопрос.

— Его зовут Аврелий Цимус...

Мне это имя ничего не сказало, но вот Андрэ выглядел как взъерошенный кот, увидевший соперника во дворе.

— Цимус? Этот чернейший из всех черных магов??? — бородка старика встала дыбом.

— Если заплатить ему те деньги, которые он затребует за работу, то он будет молчать и выполнит обещанное честно. Мой отец знал его довольно хорошо, и от него я слышал, что ранее разыскиваемый за множество преступлений Цимус выкупил себе свободу от преследований Авроратом и министерством какими-то хитрыми артефактами, и теперь удалился от дел, безвылазно проживая в родовом поместье.

— Ладно... Это всё проблемы Делакура и ваши, мистер Поттер. — Андрэ покачал головой. — Что касается обнаруженного нами помимо вашего шрама... Сами понимаете, травить вас обычными зельями будет как-то глупо, нужны сделанные конкретно под ваш случай эликсиры.

— И каковы ваши предложения, — я вежливо поднял одну бровь.

— Спустя неделю вам могут доставить эликсиры... вместе со счетом за их приготовление и за использованные ингредиенты. — Старик усмехнулся. — Счет будет немалый, честно предупреждаю.

На этом распрощавшись со мной и еще раз пообещав хранить услышанное в тайне, чему я непонятно отчего поверил, маги отбыли, а я пошел разыскивать старшего Делакура.

— Значит, они назвали Аврелия Цимуса. — На лице Жан-Клода причудливо переплетались восхищение и недоумение.

— Да, только так и не объяснили толком, что это за человек.

— Тут сходу и не объяснишь, мистер Поттер. — Делакур-старший удобнее устроился в кресле. — Присаживайтесь, разговор нам предстоит не самый короткий, если вы не будете представлять себе, что это за человек, нормально с ним поговорить вы не сумеете. Он вас попросту съест и не поморщится.