Предисловие

В романе Курта Воннегута «Колыбель для кошки» (1963) герой-рассказчик, получив приглашение поддержать всеобщую забастовку писателей и не писать до тех пор, пока погрязшее в раздорах и войнах человечество «не одумается», отвечает решительным отказом. Для него молчание тех, кто наделен литературным талантом, столь же противоестественно и чревато опасными последствиями, что и забастовка пожарников. «Если уж человек стал писателем, — размышляет он, — значит, он взял на себя священную обязанность: что есть силы творить красоту, нести свет и утешение людям». За этой вроде бы шутливой репликой персонажа вполне серьезное отношение его создателя Курта Воннегута к своему грустному и насмешливому искусству, которому он служит верой и правдой четвертое десятилетие.

Свой первый роман «Механическое пианино» (в русском переводе «Утопия-14») он опубликовал в 1954 году. Роман отнесли к научной фантастике, что вызвало ироническую улыбку тридцатидвухлетнего дебютанта, который, по его словам, писал исключительно о том, что видел и слышал у себя в Шенектеди, «вполне реальном американском городке, уныло существующем в нашей унылой повседневности». Однако эту скучную будничность Воннегут решил «скопировать» с помощью гротеска, полагая, что фантастическое допущение — самый верный способ описать реальность, которая, если к ней присмотреться повнимательнее, подчас оказывается причудливее любого, самого затейливого вымысла. Под будничными видимостями, смело отринутыми автором, обнаружились фантасмагорические и весьма тревожные сущности. Рожденный воображением Воннегута город Илиум — царство хитроумных ЭВМ, осыпающих его обитателей всевозможными благами и удобствами, освободив их от трудной работы (в том числе и от принятий решений, ибо машины это делают куда эффективнее и рациональнее), а взамен требующих лояльности к себе и тем немногим избранным, кому посчастливилось обслуживать электронных благодетелей. «Механическое пианино» прозвучало злым пасквилем в адрес машинного утопизма, уродливого продукта научно-технического прогресса. Роман прозвучал вполне злободневно: в те годы слишком многим в Америке казалось, что кризис либеральных ценностей, остро ощущавшийся в послевоенной реальности Запада, преодолим с помощью переустройства бытующих социальных отношений на основе научного подхода.

Рывший фронтовик, бывший инженер-химик, бывший сотрудник гигантской корпорации «Дженерал электрик», Воннегут постоянно возвращается в своих книгах к теме двусмысленной ценности «точного знания» и иллюзорности упований на то, что союз ученых и политиков может привести к установлению земного рая. Как сотрудник отдела внешних связей «Дженерал электрик», Воннегут должен был рекламировать деятельность корпорации, содействовать не только сбыту продукции, но и повышению престижа этой организации, избравшей для себя девизом громкое «Наша основная продукция — прогресс». Воннегут оказался нелояльным сотрудником: в свободное от работы время он сочинял похвалы электронной глупости. Гораздо позже, в 1970 году, будучи уже признанным писателем, он скажет, выступая перед студентами:

«Нам постоянно твердили, что наука сделает нашу жизнь необычайно счастливой. Но вышло так, что венец научной мысли мы сбросили над Хиросимой… Тогда я решил быть с собой откровенным. „Слушай-ка, капрал Воннегут, — сказал я себе. — С чего это ты такой оптимист?“ Короче, с той норы я сделался последовательным пессимистом, позволяя себе лишь редкие отступления».

В стране, где оптимизм был издавна чем-то вроде национальной философии, «последовательный пессимист» Воннегут пишет свои очень грустные и очень смешные истории, в которых занимательность сочетается с проблемностью. Воннегут — один из немногих представителей современной литературы США, чье творчество вызывает одинаково повышенный интерес и у «просто читателей», и у профессиональных читателей и толкователей литературы.

Роману «Сирены Титана» (1959) предпослано авторское уведомление: все события и герои в нем абсолютно реальны. Вроде бы чисто пародийный ход, поясняющий, в каком ключе воспринимать роман. «Сирены Титана» вполне можно прочитать как пародию на научную фантастику (есть там и война землян с марсианами, и похищение землян инопланетянами, и загадочные существа из иных галактик, и межпланетные путешествия). Но автор имеет все основания настаивать на «абсолютно правдивом» характере повествования. За причудливыми событиями и персонажами проступают проблемы сугубо земные и злободневные, а Воннегут-фантаст порой точен, как социолог. «Сирены Титана», долгое время остававшиеся у нас незамеченными, и сегодня продолжают радовать изяществом построения, переплетением карнавально-шутовского и серьезного, остросовременного и общечеловеческого, взирающего на наши сегодняшние проблемы «под знаком вечности». Воннегут вроде бы относится к числу «несложных авторов», но внимательное чтение открывает в его историях новые и новые пласты смысла. Его проза впитала традиции Свифта и Вольтера, Марка Твена и Герберта Уэллса, Ивлина Во и Олдоса Хаксли.

Фантастика — важный элемент воннегутовского «эффекта отчуждения». Особенность обыденного мировосприятия состоит в том, что в силу естественной «экономии энергии» слишком многое в окружающем мире воспринимается нами автоматически, как бы по инерции, слишком многое мы готовы принять без доказательств, ибо «так принято». В результате истинное и разумное как-то исподволь начинает уравниваться в нашем сознании с привычным. Человек перестает возмущаться противоестественными, антигуманными процессами и установлениями. Свыкается с несправедливостью. Утрачивает способность разграничения «верха» и «низа», правды и лжи, добра и зла. Потому-то время от времени люди испытывают властную потребность в переоценке ценностей. Им необходимо взглянуть на окружающую действительность по-новому, словно впервые, отрешиться от накопившегося запаса знаний, которые нередко оказываются фальшивыми. В такой переоценке не последнюю роль играет искусство, в том числе и искусство слова. Воннегутовская фантастика «отчуждает» привычное, предлагает уверенной в своей разумности и нормальности повседневности «на себя оборотиться» — в причудливое зеркало гротеска. Гротеск искажает, чтобы восстановить истинные пропорции.

…Жили-были на планете Тральфамадор существа, очень похожие на людей. Непрочные и недолговечные. Непредсказуемые и малоэффективные. Одержимые идеей высшего смысла, якобы присущего их жизни. Они строили машины, которые делали все, что им поручалось, да так успешно, что им были поручены и поиски высшего смысла. Те взялись за работу и, произведя все необходимые операции, со всей машинной прямотой доложили: жизнь существ лишена высшего смысла. Это сообщение так огорчило человекообразных, что они с горя принялись убивать друг друга. Они делали это так неумело, что опять пришлось призвать на помощь машины. Те снова проявили поразительную оперативность, и с тех пор на планете Тральфамадор живут одни лишь машины.

Историю эту поведал главному герою «Сирен Титана» Малаки Константу тральфамадорец Сэло, совершивший на Титане вынужденную посадку и прервавший свое путешествие на другой конец Вселенной, чтобы доставить какую-то весть обитателям отдаленной планеты. В этой легенде сфокусировались проблемы, особенно тревожащие Воннегута.

Вглядываясь в родную повседневность, с ее практицизмом, утилитаризмом и нарастающей унификацией мышления и образа жизни американцев, Воннегут обращает внимание читателей на опасный недуг — угрозу автоматизации, несущей прогрессирующий паралич того внутреннего, неповторимого начала, которое и делает человека человеком, полнокровной личностью. Воннегут с горечью видит, что слишком многие его соотечественники потребляют одни и те же материальные и духовные ценности (а чаще — псевдо-ценности), мыслят общими стереотипами, которые вкладываются в них теми, кто по долгу службы призван манипулировать общественным сознанием. Так возникают контуры машиноподобного общества, где есть хитрые машины, сделанные людьми, но самое печальное в том, что люди с небывалой легкостью отказываются от человеческого в себе, превращаясь в роботов. Именно об этом идет речь в «марсианских» эпизодах «Сирен Титана», где бывших землян «программируют» таким образом, что любое отклонение от официального распорядка отзывается жесточайшей головной болью у ослушников. Манипулировать людьми, видеть в них лишь орудие для осуществления неких «высших целей» в глазах Воннегута — тяжкое преступление. Именно такой непростительный грех совершает великий манипулятор Уинстон Найлс Румфорд, попавший в космическую катастрофу и теперь ведущий «волновое существование», позволяющее ему материализоваться и дематериализоваться в разных точках Вселенной. Получив возможность предсказывать будущее землянам, он приобретает огромную власть. Румфорд становится инициатором нападения марсиан на Землю, дабы сплотить землян воедино и выработать у них вечное отвращение к войнам и насилию. Он же основывает новую религию — Церковь Господа Всебезразличного, вводит принудительное равенство, заставляя всех видеть, слышать и чувствовать одинаково, приводя все человеческое многообразие к «общему знаменателю», поощряя унылую, бездумную посредственность.

Способность Румфорда «пульсировать» — то появляться, то исчезать — не столько научно-фантастический курьез, сколько печальная историческая правда. Время от времени появляются на нашей планете такие вот диктаторы-манипуляторы, чтобы, исчезнув в одной стране, возродиться в новом обличье в другой. Закономерен и парадокс, по которому этот «кукловод» вдруг сам оказался марионеткой, орудием тральфамадорцев. Тираны и самодержцы, мнящие себя богами, на самом деле оказываются слепым, хоть и безжалостным, орудием определенных социально-исторических процессов.