ГЛАВА X

Странна была наша первая ночь в затерянном мире, но мы едва это заметили. Нервное напряжение в конце концов уступило потребности во сне, и в девять вечера по времени вечно сумеречного пещерного мира мы с Уиллой разошлись по нашим песчаным постелям, оставив Роджера в одиночестве расхаживать по берегу: Уилла настояла на том, что обычный порядок дежурств должен сохраняться без всяких поблажек для нее самой.

Опасаясь привлечь гостей поопасней, чем карликовые динозавры, мы потушили костер, радуясь, что были хотя бы избавлены от темноты, которая усложнила бы наше положение. Берег казался нам всем самым безопасным местом. Здесь мы могли с наибольшей выгодой использовать наши глаза, ноги и оружие; и пока один из нас стоит на страже, нам нечего страшиться неожиданного нападения с суши, моря или воздуха.

Вскоре после полуночи, в начале вахты Уиллы, выстрел ее ружья пробудил меня от глубокого сна. Роджер так и не проснулся — после утомительного дежурства он свалился, как мертвый. Вскочив на ноги и схватив динамитную бомбу, я увидел, что из джунглей к западу от лагеря вышел гигантский ящер и теперь изучал нас, медленно покачивая головой. Перед динозавром решительно, как Ариэль перед Калибаном[9], стояла Уилла со своей винтовкой.

Я не стал тратить время на попытки разбудить Роджера, а кинулся прямо к Уилле, поджег фитиль и бросил бомбу в голову чудовища. Взрыв окутал зверя огромным облаком песка, но, похоже, не произвел серьезного эффекта. Я уже готов был в отчаянии бросить еще одну бомбу, когда гора плоти вдруг развернулась и заковыляла прочь по берегу, пережив взрыв, который и слона сбил бы с ног. Длина чудовища, по моей оценке, доходила до ста футов, включая огромный хвост. Оно оставило на песке большие и глубокие, бочкообразной формы следы. Видимо, это был бронтозавр, один из самых крупных динозавров. Он передвигался на четырех слоновьих ногах, голова же у него была широкая и круглоносая, как у тритона.

Пока мы с Уиллой, не в силах поверить в нашу удачу, смотрели вслед существу, примчался разбуженный взрывом и тяжело дышащий Роджер. Он как раз успел увидеть, как бронтозавр неуклюже свернул в джунгли.

— Не хотелось бы мне повстречаться с этим ящером, когда он голоден, — заметил я.

В ушах у меня по-прежнему звенело от взрыва, а Уилла все еще оставалась бледна. Было ясно, что, несмотря на всю ее необычайную храбрость, пережитые испытания начинали на ней сказываться.

— Пусть лучше Боб подежурит вместо тебя, — предложил Роджер.

Но Уилла была твердо намерена играть роль мужчины и храбреца.

— Ложитесь спать, цветы рыцарства, — царственно приказала она нам. — Любой из вас испугался бы на моем месте. Я пустилась в эту авантюру ради приключений, не так ли? Что ж, приключений у нас достаточно, и мне это нравится.

Роджер быстро покинул поле боя, оставив Уиллу хозяйкой положения, а я вскоре сдался. Втайне я восхищался ее стойкостью, но знал, что льстить ей не стоит. Притворившись, что собираюсь еще поспать, я без сна лежал на песке, прислушиваясь к нервным шагам Уиллы Энсон и раздумывая, какие еще опасности уготовила судьба той, кто была для меня дороже жизни. Мне и в голову не приходило, что мы можем не пережить наши беды и никогда вновь не увидеть внешний мир. Моя любовь к Уилле отвергала всякое уныние. Я решил, что больше не буду спать в эту ночь: пусть Уилла думает, что стоит на часах одна. Кажется, я начал размышлять, не стоит ли мне встать и поговорить с ней, сославшись на бессонницу — но тут я крепко заснул и проснулся лишь в три, когда вахта Уиллы закончилась и она принялась меня тормошить.

— Все в порядке, — торжествующе сообщила она. — И кого же нам за это благодарить?

Пока я глядел на Уиллу, протирая глаза, мне очень хотелось сказать, что я готов всю жизнь оказывать ей подобные услуги. Но вместо этого я лишь глупо изрек:

— Надеюсь и впредь быть полезным.

Уилла дернула за козырек моей кепки, надвинув ее мне на глаза, пробормотала что-то вроде «надо же, какой степенный» и быстро устроилась в углублении, которое я вырыл в песке. Засыпая, она помахала мне тонкой загорелой рукой. Даже столь ничтожное выражение растущей близости бальзамом пролилось на мои изголодавшиеся чувства и, расхаживая по берегу, я пошатывался, как пьяный. У меня возникло дикое, необъяснимое желание забарабанить кулаками в грудь и вызвать всех гигантов подземного мира на смертельную схватку; но, к счастью, мой экстаз быстро сменился холодными размышлениями о путях и способах бегства из отравленной страны чудес, где любовь обещала расцвести вдалеке от священников и обетов.

Так прошел почти час, и вдруг, повернувшись лицом к джунглям, услышал легкий всплеск у берега. Я быстро обернулся и вздрогнул, увидев трех амфибий, которые плыли по волнам в сотне ярдов от берега. Стоя очень тихо, я заметил, что они медленно загребали задними ногами, стараясь держаться на месте. Не приходилось и думать, что они попали сюда случайно, и в их появлении бесспорно было нечто зловещее. Для пробы я вскинул винтовку и прицелился в них. К моему удивлению, рептилии тут же ушли под воду и вынырнули несколько дальше от берега и на большем расстоянии друг от друга. Я опять вскинул винтовку, и они вновь мгновенно и с какой-то пугающей предусмотрительностью погрузились в воду. Без сомнения, они уже поняли, как действует огнестрельное оружие. Мысль о том, что они в течение последних часов наблюдали за нами издалека, с моря или с одного из островов, приводила меня в еще большее замешательство, но я отбросил дурные предчувствия и, когда амфибии вынырнули в третий раз, не стал пугать их оружием.

Вскоре после шести проснулся Роджер — он всегда был ранней пташкой. Я указал ему на шпионов-амфибий: они пристально смотрели на нас круглыми, выпученными глазами, пошевеливая в воде задними ногами.

— Ага, сюжет усложняется! — воскликнул Роджер, когда я рассказал ему, как восприняли амфибии винтовку. — Сегодня мы первым делом вернемся к могиле. Если они откопали тело, ждите неприятностей. Их страх перед ружьем может ничего не значить: возможно, они просто запомнили пугающий грохот и давку на берегу. Но если они хоронят своих мертвецов, берегитесь. Единственное млекопитающее, которое так поступает — это человек.

Значило ли это, что амфибии были промежуточным видом антропоидов, эволюционировавшим на протяжении миллиона лет в затерянном в бездне пещерном мире? Заключение, мягко говоря, тревожное — но все свидетельства, казалось, его подтверждали. Тем не менее, мы старательно не обращали внимания на шпионов, решив, что лучше будет не проявлять перед ними наше беспокойство.

Мы развели новый костер подальше от спящей Уиллы и принялись жарить основательную часть туши динозавра с целью пополнить нашу переносную кладовую. Пока мы трудились у огня, переворачивая мясо, Роджер завел разговор о наших дальнейших действиях, обрисовав план, который вынашивал уже некоторое время. Нужно, сказал он, построить плот из легкого и прочного дерева, вынесенного волнами на берег; из курток и рюкзаков мы соорудим парус, а в отсутствие ветра будем грести самодельными веслами.

— Морским путем мы покроем гораздо больший отрезок побережья и сделаем это в два раза быстрее, чем по суше, — доказывал он. — И если мы собираемся выбраться отсюда в ближайшее время, придется немного пошевелиться. Мне кажется, шансы на то, что спасательный отряд доберется до нас хотя бы через несколько месяцев, крайне малы. Обнаружив обвал в Гамлет-холле, спасатели скорее всего решат, что мы погибли. А кроме того, держу пари, что Пит до сих пор спокойно ждет нашего появления из пещеры. Он сделает несколько ходок через хребет и только тогда заподозрит неладное. А после этого пройдут недели, прежде чем нас попытаются откопать — если вообще попытаются.

— Короче говоря, посмотрим фактам в лицо: от нас зависит, выберемся ли мы отсюда живыми, — подытожил я. — Одно можно сказать наверняка: прорыть шахту от Гамлет-холла до той системы коридоров, по которой мы сюда добрались, будет огромным инженерным подвигом. Гамлет-холл, вероятно, обрушился по всей своей длине, и понадобится дюжина пробных шахт, чтобы найти последнюю из наших пирамидок, если только мы не найдем способ связаться со спасателями.

— Ну, на Эда Стратерса мы можем рассчитывать в любом случае, — подбодрил меня Роджер. — Он поймет, что произошло, как только узнает, что мы пропали. В Ван Маре я также не сомневаюсь. Ни один из них не успокоится, пока нас не найдут живыми или мертвыми. О боги, если бы они только знали, куда завел нас этот проклятый след!

Мы тут же решили построить корабль и выйти в море.

Уилла все еще спала, когда мы сняли ботинки и носки, закатали штанины и принялись за работу, перетаскивая бревна на мелководье и связывая их вместе на толстых поперечинах с помощью запасного троса. Стук походного топора разбудил Уиллу, которая пришла в большой восторг, когда узнала, чем мы занимаемся.

Искусные руки Уиллы оказались не лишними, и вскоре мы завершили постройку палубы и киля нашего неуклюжего судна. Я несколько лет прослужил на флоте и немного разбирался в парусных судах, в то время как Роджер был опытным яхтсменом. Тем не менее, мы зашли в тупик, когда дело дошло до мачты — возможности у нас были довольно ограниченные, не говоря об инструментах. Затем Уилле пришла в голову счастливая мысль закрепить под плотом бревно в качестве опоры для мачты, которую мы пропустили сквозь отверстие в палубе. Роль мачты играл грубо обтесанный шест, укрепленный между короткими бревнами на деревянных колышках; последние мы вбили в отверстия, проделанные в палубе буром.

Мачта, привязанная ко всем четырем углам плота остатками троса, стояла нерушимо, и мы убедились, что ничто, кроме урагана, не могло затопить наш корабль.