— О, вы, может быть, хотите подержать ее на ручках? — тон Вэн фон Райн на этот раз показывал, что она буквально отрывает свое сокровище от сердца.

— Ах, нет, не надо, спасибо!.. Луи?.. А, вы имеете в виду кота?

— Да, — улыбка мадонны на устах Вэн подчеркивала безмятежность светлого облика блондинки. Принцесса Греза не умерла, она воскресла прямо к вечерним новостям. — Но Луи не любит, когда про него говорят «кот». В нем нет ничего от животного.

«Да уж, это точно», — пронеслось в голове у Темпл.

— У Луи все… прекрасно. Простите, что он удрал из «Хрустального феникса»…

Вэн кивнула ошивающейся поблизости юной няньке, и та как раз успела подхватить дитя, прежде чем оно срыгнуло гороховый супчик от фирмы «Кербер» на мамин безумно дорогой костюм цвета шампанского от Версаче. Прямо кадр из фильма «Изгоняющий дьявола».

— Мы по нему скучаем, — призналась Вэн с очаровательной простотой.

— Я тоже — время от времени, — выпалила Темпл, не подумав. — Ну, в смысле… он же приходит и уходит, когда захочет…

Вэн фон Райн кивнула:

— Луи — самостоятельная личность. Ники, наконец, убедил меня, что пытаться его удерживать — сизифов труд. Мне приятно, что Луи нашел у вас пристанище на почти постоянной основе.

– «Кошачье счастье», — поделилась Темпл.

— Что, простите? — почти незаметные брови Вэн фон Райн вежливо приподнялись, точно призрачные гусенички.

— Луи никогда не покинет свою миску с «Кошачьим счастьем», — объяснила Темпл доверительно. — Особенно теперь, когда я кладу сверху креветки в креольском соусе. Много креветок. Несколько банок. «Кошачье счастье» — очень полезный корм. Вот насчет креветок не уверена.

— Ясно, — теперь, когда Корицу унесли, Вэн фон Райн явно не интересовало обсуждение питательных смесей. Она вздохнула: — К теме вашего сегодняшнего визита. Ники настаивает, что пора полностью обновить интерьер. Я полагаю, он прав, учитывая такое нестойкое внимание американской публики. В Европе отели славятся как раз своей незыблемостью, а не ежегодными обновлениями.

Темпл вспомнила загорелого итальянского Ромео, сопровождавшего жену во время визита в Конференц-центр несколько недель назад, чтобы заявить свои права на Луи. К счастью, их предприятие не имело успеха. Увезенный в серебряном «корвете», Луи вернулся к ней на своих двоих, покончив тем самым со своим полуофициальным проживанием в «Хрустальном фениксе». Раньше Темпл интересовало, почему он предпочел ее квартиру. Но теперь, принюхавшись, она поняла: стойкий запах младенца в воздухе, смесь детской присыпки «Джонсон и Джонсон», памперсов и горохового супа. Должно быть, у Луи аллергия на все детское. Ну, и не будем забывать о «Кошачьем счастье», конечно.

— По-моему, «Хрустальный феникс» полностью отремонтировали всего пару лет назад, разве нет? — спросила Темпл.

— Вот именно об этом я и хочу поговорить, — Вэн фон Райн, в отсутствие младенцев и зверей принявшая свой истинный деловой начальственный облик, сложила бледные наманикюренные руки на покрытой стеклом крышке полированного письменного стола. — Лас-Вегас меняется прямо на глазах, мисс Барр. Когда мы с Ники впервые представили публике восстановленный «Хрустальный феникс», классическая элегантность и безупречный стиль были в новинку в Лас-Вегасе. Теперь же… нет, я не могу сказать, что город сделался более изысканным, однако маркетинговые ходы изменились. Приходится идти в ногу со временем. «Хрустальный феникс» не собирается менять свой классический имидж, который создал ему репутацию, но мы вынуждены отдать должное современным экономическим запросам. Нам следует предложить публике план семейного отдыха.

Темпл сосредоточенно кивнула. Она никогда не испытывала пылкой любви к Лас-Вегасу, хотя всегда отдавала должное его простодушию в потакании низменным инстинктам. Но пылкий, живой, вытягивающий деньги город, о котором мечтал в сороковых Багси Сигел[3], город, который прогремел в пятидесятых, вырос во все стороны в шестидесятых, этот город, который резвился в семидесятых и пускал пыль в глаза в восьмидесятых, — в девяностых пошел ко дну.

Лас-Вегасу требовалось нечто большее, чем простая подтяжка лица, чтобы состязаться с Диснейлендом и розыгрышами лотереи по телефону. Он должен был показать что-то еще, кроме девочек, азарта и мигающих огней. Что-то еще, кроме даже компьютеризованных игральных автоматов и кое-где встречающихся признаков высокого класса. Он должен был принять программу развлечений для всей семьи.

— Джонни Даймонд, наш певец, исполнитель баллад, всегда был несколько старомоден — и именно поэтому сейчас его песни взлетели на гребень волны. Внутренней отделкой отеля я занималась лично, и она обновлена по максимуму.

Темпл вздрогнула на последнем слове — по личным причинам.

— Наш кордебалет, — продолжала Вэн с нескрываемым удовлетворением, — всегда больше напоминал «Лидо» в Париже, чем «Лэйс энд Ласт»[4] в даунтауне Вегаса. Но я признаю, что «Хрустальный феникс» не слишком привлекателен для пролетарской публики. Мы должны сменить курс, чтобы привлечь полноценные семейные заезды, которые в наши дни вдруг стали необходимы Лас-Вегасу. Мисс Барр, вы могли бы составить для нас программу, которая сконвертировала бы просто «класс» в «семейный класс»?

— Ну и задачка, — сказала Темпл, чтобы выиграть время. — Наверное, мне нужно сначала осмотреть поле деятельности.

— Отличная идея, — Вэн фон Райн нажала кнопку вызова на столе.

Спустя мгновение раздался стук в дверь, и в офис вошел молодой человек.

— Ты звонила? Твоя рабыня куда-то отлучилась, а я проходил мимо и решил посмотреть, что стряслось.

— Ральф, — Вэн явно не испытывала радости от его визита, — мисс Барр нужно провести по отелю и все показать. Ники здесь?

— Ники всегда где-то здесь.

Ленивая усмешка Ральфа показалась Темпл знакомой, — не только своим легким нахальством, но и самой формой губ и очертаниями лица.

Имя «Ральф» не слишком подходило этому смуглому двадцати с чем-то летнему парню со вкрадчивой повадкой, в костюме цвета сливочного мороженого от Нино Керутти, призванном растапливать женские сердца на расстоянии ста шагов. Если бы Вэн фон Райн не назвала его Ральфом, Темпл приняла бы его за местного исполнителя баллад Джонни Даймонда.

— Другими словами, — сказала Вэн, нахмурившись, — Ники никогда нет в поле зрения, когда он нужен. Боюсь, тебе придется самому сопровождать мисс Барр.

Ральф пожал плечами, изысканно подчеркнутыми пиджаком безупречного пошива.

— Да без проблем.

Его изучающий взгляд скользнул по Темпл, которой только что исполнилось тридцать, так что она была для него старушкой.

— Это один из братьев Ники, — сухо представила Вэн. — Надеюсь, с ним вы будете в безопасности.

— Правда? — спросила Темпл с проснувшимся интересом.

Семейка Ники Фонтаны была живой легендой Лас-Вегаса. Она отличалась невероятным количеством братьев (девять или десять, насколько Темпл смогла припомнить), их вызывающей элегантностью и предположительным членством в рядах мафии. Сам-то Ники, конечно, был вполне респектабельным бизнесменом — покупка и реставрация «Хрустального феникса» и женитьба на Вэн фон Райн, дочери менеджера отеля из Германии, завоевали ему эту репутацию. Остальные парни Фонтана были не женаты и нигде официально не работали. Темпл никогда раньше не встречала никого из этой семьи во плоти, кроме самого Ники, и теперь нашла их породу привлекательной, но чересчур вызывающе смазливой, чтобы принимать всерьез.

Ральфу удалось опередить ее на пути к двери офиса так легко, точно он умел телепортировать, и распахнуть дверь перед ней. Обычно Темпл терпеть не могла подобные галантные выходки, которых полно в старых фильмах, но брат Фонтаны был слишком легендарной личностью, чтобы делать ему выговор.

Она проплыла к двери в своих классических лодочках от Ивана Пиконе, надеясь, что выглядит столь же стильно и делово, как Вэн фон Райн с ее тевтонской кровью. Для ведения дел огромного отеля в центре Вегаса были, на взгляд Темпл, не лучшие времена, они, эти дела, требовали гораздо больше времени, чем она согласна была бы потратить при сохранении достаточно расслабленного стиля жизни.