Он придерживал яйцо когтями левой лапы; правой лапой он сделал в скорлупе четыре параллельных разреза. Из царапин засочилась жидкость, а вместе с ней в воздухе разлился аппетитный запах. Он вытащил свои когти из скорлупы, вонзил их все в один разрез и потянул. Кожистая скорлупа разорвалась, затем ещё и ещё раз, пока Хищнозуб не прорвал большое отверстие в оболочке яйца. Он прильнул к ней глазом. Внутри яйца через разорванную плёнку он разглядел бледное мерцание слегка вздрагивающего птенца.

Хищнозуб оглянулся, чтобы просмотреть, как успехи у Пантеры. Она была умелой охотницей и тоже уже прорезала отверстие в своём яйце. Его уши поднялись торчком и повернулись; он ещё раз оглядел окрестности и взглянул в небо, но не увидел ни единого признака присутствия ящеров. Затем он вновь занялся своей добычей.

Птенец внутри был уже достаточно развит, и был готов вскоре вылупиться. Хищнозуб пришёл в восторг. Если бы яйца были отложены недавно, в них почти ничего не было бы, кроме желтка, но это яйцо было полно нежной живой плоти. Он сунул морду в отверстие; широко раскрыв челюсти, он ещё сильнее разорвал скорлупу. Зубы щёлкали: он пожирал птенца, даже не потрудившись вытащить его из яйца.

В последние два дня он мало что съел, кроме личинок, орехов и плодов, и сейчас пировал так неистово, что даже не вспомнил о том, чтобы посмотреть, какого рода ящера он пожирал. Патриофелису хотелось бы это узнать, когда Хищнозуб вернётся обратно к Рыщущим. Их вождь был страстным собирателем такого рода информации. Он вынул голову из яйца и окинул глазом то, что осталось. Удлинённые кости кисти птенца сказали ему всё, что нужно было знать. Его предположение было верным. Это был летун. Кетцаль, судя по виду останков.

Костлявые крылья и хрящи с его гребня и клюва были единственными частями, которыми он побрезговал. Наевшись до отвала, Хищнозуб лёг, облизывая остатки жидкости с морды и лап. Пантера смотрела на него. Как и многие другие охотники, она разодрала скорлупу и напилась желтка, но просто бросила птенца умирать.

— Мяса хочешь? — спросил он у неё.

Она покачала головой и отступила назад, приглашая Хищнозуба кормиться. Пока он ел, он чувствовал, что она с любопытством смотрит на него: её лишённый полосок серый хвост подёргивался туда-сюда от волнения. Мясо не было обычной составной частью рациона фелид. Но много лет назад Хищнозуб обнаружил, что зубы в глубине его пасти позволяют срезать мясо с костей — больше никто из фелид не умел этого делать, но он научился этому. Иногда он спрашивал себя, была ли его склонность к пожиранию мяса врождённой, или привилась ему во время охоты за яйцами. Он вновь взглянул на Пантеру.

— Не будешь есть? — спросил он.

— Нет.

Она наблюдала за ним с определённой долей осторожности, словно он мог обратить свои режущие зубы против неё.

Хищнозуб оглядел небеса, высматривая ящера-мать. Возможно, она уже была мертва. С каждым годом он находил всё меньше и меньше гнёзд; многие из их были брошены, потому что родители пали жертвами болезни, которая поразила их кожу.

Вероятно, эти два яйца были всем, что осталось. Но даже в этом случае будет лучше, если он и Пантера побыстрее найдут укрытие. Кетцали могут обрушиваться с небес со скоростью молнии.

Перед тем, как уйти, он поднял заднюю лапу и торжествующе обрызгал гнездо мочой. Теперь это была его территория.

— Возможно, эти были самые последние, — сказала Пантера, когда они скакали по высокой траве.

Хищнозуб глубокомысленно облизывал свои зубы. За эти годы у него развился вкус к яйцам, особенно к тем, внутри которых была нежная плоть. Без них жизнь ему будет не в радость. Но мысль о том, что он мог быть причастен к уничтожению последнего гнезда, была очень приятной. Среди всех групп охотников, бродивших по землю, именно он учуял его. Это была такая честь, которая однажды сделает его вождём Рыщущих.

Последние яйца ящеров.

Цель Договора достигнута.

Сумрак услышал, как отец зовёт его по имени, и, взглянув в сторону поляны, увидел, как он планирует вниз в окружении дюжины других рукокрылов, в том числе троих старейшин и Сильфиды.

— Я здесь! — крикнул он. — Внизу!

Он полез дальше по ветке, чтобы они смогли его разглядеть.

— Отойди от него подальше, Сумрак! — закричал Икарон.

— Всё в порядке. Он мёртв.

Просто для того, чтобы удостовериться в этом, он оглянулся на неподвижное тело существа. Мухи уже начинали рассаживаться вокруг его глаз и ноздрей. Оно явственно выглядело мёртвым. Его отец и остальные осторожно сели на ветви.

— У тебя всё хорошо? — спросил его отец, бросаясь к нему и с волнением обнюхивая его.

— Просто немного ранен, — сказал он, только сейчас подумав о своём больном тело.

Все они молча разглядывали существо. Затем его отец взглянул на Барата, одного из старейшин, и кивнул.

— Что это? — шёпотом спросил Сумрак.

— Крылатый ящер, — ответил его отец.

— Ящер! — воскликнул Сумрак. Стоило ему лишь произнести это слово, и его шерсть встала дыбом. — Но… они же все мертвы!

Отец ничего не ответил.

Все слышали истории о ящерах — о фантастических существах, которые когда-то бродили по земле и правили ею. Много раз Сумрак представлял себе этих больших чешуйчатых чудищ — высоких, как секвойя, с громадными челюстями и зубами, словно горные хребты. Они были прожорливыми охотниками, пожирающими всех без исключения остальных существ — и больших, и маленьких, в том числе и рукокрылов. Но они исчезли из этого мира ещё до того, как успел родиться Сумрак. По крайней мере, так им всегда говорили.

— Расскажи мне, что здесь случилось, — попросил Икарон Сумрака.

Сумрак был очень доволен тем, что спросили именно его, а не Сильфиду. Он боялся рассказывать отцу, как они с Сильфидой катались на восходящем потоке воздуха, поэтому упомянул лишь то, как они заметили существо в небе и были затянуты в его воздушный след, и ещё как он пробовал лезть по дереву мимо него уже после того, как оно разбилось.

— Я думаю, он говорил со мной, — добавил он.

— И о чём же ему с тобой разговаривать? — спросила Сильфида.

— Звуки были похожи на разговор, — его задние лапы дрожали, и он с силой сжал их, желая, чтобы это прекратилось. — Но я ничего не понял.

— Всё в порядке, — сказал его отец. — С чего бы тебе было понимать язык ящеров? Как ты думаешь, сумеешь сам вернуться в гнездо?

— Да, но…

— Тогда ступай, — мягко, но непреклонно сказал отец. — И ты, Сильфида, тоже.

Сумрак с завистью смотрел на других рукокрылов, особенно на своего старшего брата Австра. Вероятнее всего, он будет следующим предводителем колонии. Он даже был немного похож на папу. Он с самодовольным видом кивнул Сумраку, словно желая его немного поторопить. Было так несправедливо, что Австру разрешили остаться, когда именно Сумрак видел ящера вблизи.

— А почему нам нельзя остаться? — спросила Сильфида, повторяя его мысли.

— Мы должны изучить существо.

— Ну, мы можем помочь, — сказал Сумрак. — Ведь я был так близко к нему…

— Ступайте же, — сказал Папа. — И не рассказывайте о нём никому, кроме мамы. Слышите? Я созову собрание четырёх семей, когда мы будем готовы.

Сумрак кивнул. В данный момент Икарон был не просто его отцом: он был предводителем колонии, и Сумрак не смел ставить его слова под сомнение. Он полез вверх. Сейчас он не осмелился бы попробовать поймать восходящий поток. Каким-то образом в его перепутавшихся мыслях эти потоки и ящеры оказались связаны воедино, и он чувствовал, что одно может породить другое. Но в любом случае, солнце уже прошло над поляной, и он не был уверен в том, что у тёплого воздуха хватит силы поднять его обратно на присаду.