Морщась от боли — меня словно из мясорубки выпустили — я наблюдала, как мужик крутит в пальцах, мой же нож. Погоди, стервец, только усни. Может ты и хорошо метаешь ножи, но спишь ты так же, как и все люди. Бывший стражник с довольной ухмылкой наблюдал за мной. Его веселье можно понять, со связанными руками довольно трудно стягивать с себя лишнее тряпье, а он просто наслаждался положением победителя. Я на подкашивающихся ногах, доковыляла до своего походного мешка, вытащила из него простое платье крестьянки. Помогая себе зубами, кое-как накинула его.

— Как мне руки в рукава засунуть?

Мужик некоторое время помедлил, затем подошел ко мне:

— Будешь глупить…

— Да-да, ты меня прирежешь, — не выдержала я, его тон дико раздражал.

— Точно, — не замечая сарказма, подметил наемник. Он ловко развязал веревку, стягивающую кисти, подождал, пока просуну руки, а затем тут же туго связал их.

Я тяжело вздохнула:

— А корсет?

Наемник, что-то там процедил сквозь зубы про половые отношения с моей мамой, и стал сам затягивать шнур. Я сморщилась, его движения были резкими и сильными, сломанное ребро тут же дало о себе знать, изверг стянул так, что еле дышала.

— Мне надо взять с собой кое-какие вещи.

— Ты испытываешь мое терпение, — буркнули в ответ.

Я, не обращая внимания на ворчание, поплелась по избушке собирать свои пожитки, не рискнув достать при наемнике кошель с деньгами из тайника. Вернусь и заберу его, когда свалю от этого типа. Завязав походный мешок, неловко закинула его на плечо.

— Ничего не забыла, голуба?

Я притворилась глухой.

— Золото за камень.

— Потратила его, — я не собиралась просто так сдаваться.

— А я тогда принцесса Анабель. — Наемник навис надо мной. — Помнишь, ты обещала себя хорошо вести? —он словно невзначай стал разглядывать свои массивные кулаки.

Навья тебя задери, я развернулась и поплелась к печи. Просунув руки в поддувало, срывая штукатурку, с трудом вытащила тяжелый кошель наружу.

— Спасибо за труды, — мужик перехватил мешок с золотом, — Теперь топай. Я за тобой.

***

Поправляя заплечный мешок, я вышла из избушки. Кожу под носом стянуло коркой запекшейся крови, ноги уже перестали ныть, а вот ребро побаливало. Ну и пес с ним, не из таких передряг выбиралась.

— Далеко та корчма? — мои мысли прервал грубый мужской голос.

— Отсюда сутки ходьбы, на конях можно за полдня.

— Ты где-то видишь коней? — наемник догнал меня и пристроился сбоку, отгибая для себя ветки.

Сдается мне, что мужик специально отпускал их, когда мое лицо оказывалось у них на пути. Я не успевала уворачиваться от летящего лапника, вскоре мой лоб со щеками покрылись ссадинами и царапинами.

— Послушай, ты ведь мне уже показал, что меня ждет, если попытаюсь бежать, так? И золото мое ты забрал, так что я не сбегу… без него. Может, ты развяжешь мне руки? — не вытерпела я, когда в очередной раз получила еловой веткой в глаз.

Стражник усмехнулся:

— Может тебя еще и на ручки взять? Так топай.

Я ожидала такой реакции, поэтому не очень-то и расстроилась.

— А по поводу коней ты подумай. Там по пути попадется деревенька, Дубки, кажется. Там можно добыть пару гнедых.

— Золото мне нужно для других целей.

Я промолчала, что это мое золото, но не отступилась:

— Так ведь я не сказала купить, я сказала добыть. Это как два пальца…

— Воровать вздумала? — перебил меня наемник, — Забудь.

— Да я — мастер, хотя конокрадство — это не совсем моя стезя, но…

— Забудь, — повторил мужчина.

— Да что такого-то? — даже как-то оскорбилась я.

— Низко это, — пробурчал он.

— А тебя как звать-то? — вдруг вспомнила, что даже не знаю, как зовут моего охранника.

Он некоторое время молча шел рядом, прикидывая что-то в уме.

— Брест, — наконец-то прозвучало в ответ.

— Брест? Интересно, — промямлила я.

Мужчина и ухом не повел, уверенно продираясь сквозь лес. Мне наша прогулка давалась сложнее: сучья цеплялись за юбку. Я замедлила шаг, наемник, тут же напрягшись, резко обернулся — наблюдает, гад. Дальше шли в полной тишине, только мой пыхтение раздавалось на весь лесок, словно пер огромный кабан. Вскоре горячее дыхание высушило губы, а в боку закололо — я выдохлась. Еще чуть-чуть и помру, ей богу. Ни шага больше не сделаю, а просто лягу. Если кому-то надо, то пусть несет мою тушку. Вокруг начали сгущаться сумерки.

— Все, больше не могу, — прохрипела я.

Брест удивленно посмотрел на меня, казалось, что он только вспомнил про мое существование:

— Шевели ляжками, нам надо выбраться из леса до темноты.

Я обессиленно опустилась на ближайший пень:

— Дай передохнуть.

Наемник обернулся, осторожно вытаскивая меч из ножен.

— Если ты меня прирежешь, то быстрее-то точно не пойду, — заключила я.

— Тише, — шикнул на меня мужчина, — Не спеша, тихонько, посмотри назад себя.

Усталость, как рукой сняло, я осторожно повернулась.

Из-за листвы, не мигая, смотрели два белесых глаза — зрачок был затянут тонкой мутной пленкой. Я аккуратно поднялась, моментально забыв про ноющее и искалеченное тело. Пятясь, наткнулась на что-то твердое. Уже рисуя в уме свою смерть от лап чудовища, медленно обернулась. На меня смотрел самый ужасный монстр — Брест с хмурым выражением лица:

— Теперь пойдешь?

Я припустила по тропинке, что есть духу, и совсем скоро меж деревьев забрезжил просвет, а позже закончились последние кусты. Вприпрыжку по инерции я выскочила в поле, граничащее с лесом, но далеко не убежала. Нога провалилась в чью-то нору, и я со всего маха воткнулась лицом в землю, второй раз за день.

— Нашла время спать. — Надо мной раздался недовольный голос. — Вот же ж бесстрашная девка, только от лешего удрала, и сразу спать устраивается. Для тебя лесного хозяина встретить, как в нужник сходить?

Я перевернулась на спину, протянув стянутые руки:

— Развяжи, а? Тут поле, даже если побегу, меня за версту видно будет. Метнешь нож, прикончишь, и все дела.

Брест помедлил доли секунды, ловко скрутив веревку, он сложил её в заплечный мешок. Я не стала спрашивать зачем, только потерла затекшие кисти.

— Вставай, — мужчина схватил меня за шкирку, вздернув на ноги, — Будем идти всю ночь.

Я, пошатнувшись, поправила мешок.

— До этой корчмы еще далековато. Но по дороге можно зайти в Дубки и там переночевать.

Брест удивленно поднял бровь:

— Запамятовал, когда это я у тебя спрашивал, что нам делать? — Он отвернулся и пошел прочь. — На твое счастье, знаю эту деревню. Там добудем кое-каких припасов и пойдем дальше, чтоб до рассвета уже быть на Козьем тракте, — буркнул наемник через плечо.

Я огляделась по сторонам: за спиной черной стеной стоял лес, на небе ни облачка, только горбатый месяц. Вдалеке кто-то завыл. Бегом я догнала широкую спину, почти скрывшуюся в темноте, и засеменила рядом. Я не самоубийца ночью одной в полях бегать, да и куда бежать без денег. Черт, сдается мне, что мы с этим типом надолго… Ну, по крайней мере до первой ночевки.

***

Брест шел уже несколько часов, благо месяц хоть и тускло, но все же освещал путь. Некоторое время пара путников брела по полю, вскоре выйдя на дорогу, вилявшую среди высокой травы. Наемник шагал молча, изредка поглядывая на воровку, которая пыхтела в двух шагах от него. Она то и дело поправляла мешок. Нелепая девка, которая перехитрила его — бывалого воина. Леший задери эту работу, на которую согласился от безденежья. Был воином, да и остался им, только не смог прижиться в этом новом мире, где честная схватка уступила место тайным сговорам.

Мужчина помнил последний бой, в который он, будучи молодым воеводой, повел свой отряд. Им предстояло сразиться с тернивцами. Брестова дружина на голову разбила врагов. Еще бы: из тернивцев воины никакие — сплошной сброд, торгаши и наемники. Тогда Брест с соратниками праздновали победу, но как оказалось не долго. Местный князь Пороша, по чьему приказу они проливали кровь, через неделю заключил мировую с ханом тернивцев, продав им надел за караван золота. Землю, которую защищал и за которую был ранен Брест. Вчерашние оборванцы и шпанюки, сегодня ходили хозяевами: они грабили крестьян, насиловали, убивали женщин, детей, стариков ради забавы — отыгрывались на землепашцах, как могли.