— Но, согласитесь, для этого нужно иметь какую-то заранее поставленную цель, заранее возникшее подозрение…

— А вы исключаете это?

— В реальной действительности нельзя исключать ничего, даже самой невероятной ситуации. Но мы делаем все, чтобы свести их к минимуму.

— Понятно… — Максим задумался. Миона, безусловно, не имела никакого отношения к пропаже их находок. Видимо, даже не знала о них. Недаром в ее рассказе не было ни слова ни о шестерне, ни об алмазе. Но зачем все это понадобилось.

Этане? Почему она с такой методической последовательностью уничтожала все результаты их трудов? Это могла сказать только она сама. Если ей вообще заблагорассудится говорить на эту тему…

8.

Легкая белоснежная гондола мягко отчалила от берега и, быстро набирая скорость, помчалась по голубовато-зелёной глади озера. Несколько минут Максим и Миона молчали, глядя на проплывающие берега. Потом Миона сказала:

— Вы не сердитесь, что сегодня я не дала вам пойти в информаторий? Ведь нужно иногда и отдохнуть, правда?

— Отдых — вздор. Но ради того, чтобы побыть с вами, можно поступиться чем угодно.

— Слышала бы вас Этана!

— Думаете, ей никто не говорил ничего подобного?

— Такое можно услышать только на Земле. У нас, в наших мирах, сочли бы это за безумие.

— Разве там кет любви?

— Такой, как на Земле, — нет. Неужели вы в самом деле допускаете, что там, в мирах Системы, кто-то стал бы так вот, часами смотреть в глаза любимой? Разве можно столь нерационально растрачивать энергию и время?

— Вы так думаете?

— Я должна была так думать. Так думают все мои соотечественники. А я… Я не думаю, не могу. Вы действуете на меня в тысячу раз сильнее всякого астийского эдельвейса.

Иногда мне бывает просто страшно. И всё-таки… Всё-таки, я не променяю это ни на что. Земля покорила меня. Несмотря на все старания Этаны. В прошлый раз я рассказала вам, как она прервала нашу «встречу» на озере. Это было, конечно, разумнее всего. А мне было так больно покидать вас, так хотелось еще поговорить с вами. И Этана, видимо, желая утешить меня, сказала: «Потерпи немного. Скоро будет для вас обоих сюрприз». Я не придала значения ее словам. Но сюрприз появился очень скоро. Этим сюрпризом оказалась Лара…

— Лара?!

— Да. Я узнала о ней раньше, чем вы. О ней и об Антоне.

И с замиранием сердца ждала вашей первой встречи с Ларой.

— Но кто она, кто?

— Очень хорошая девушка-землянка, близкая вам по душевному складу, по характеру чувств, умственных запросов. И очень похожая на меня. Правда, тут Этана с Кибером кое-что подправили с помощью автоматов.

— Подправили! Разве можно так с людьми? — не удержался Максим.

— Они не сделали ей ничего плохого. Хотя я, конечно, не поступила бы так. Да я и не знала еще тогда всего. Просто любовалась ею и ждала ее встречи с вами. Мне очень хотелось, чтобы вы стали друзьями. Надо вам сказать, у меня никогда не было по отношению к ней такого чувства, как к Марине. Даже наоборот. Я любила ее. Может быть, потому, что представляла на ее месте себя…

— Скажите, Миона, у нее тоже был элемент связи?

— Да. Только Кибер вел его в несколько ином режиме.

Несколько минут прошло в молчании. Гондола скользила уже вдоль другого берега, по солнцу, и Миона прикрыла иллюминаторы плотными светофильтрами:

— И вот, ваша встреча состоялась. Как вы, бедняжка, мучились вопросом, я это или не я! Но вы любили ее, я видела…

— Да, она нравилась мне… Но только потому, что была похожа на вас.

— Я знала это, знала все. Однако трудно сказать, во что вылились бы ваши отношения. Я помню, с каким волнением шли вы к ней на свидание. Но это несчастье с мальчиком на реке… Я преклонялась перед вами за ваш самоотверженный поступок. Но каким горем это обернулось для вас! Вы были в таком отчаянии, что Кибер поднял даже тревогу, а Этана без слов разрешила мне «встретиться» с вами в иллюзионории.

В то утро я хотела рассказать вам все. Я просто устала от игры, затеянной Этаной. Но она снова убрала меня из вашего сна. Может быть, так было лучше. В конце концов ваши недоразумения с Ларой уладились бы сами собой.

Однако случилось так, как не мог предположить никто. Мы не знали, что вас ждет новое испытание. И уж, конечно, не могли предвидеть, что вы покинете и город, и Лару, и снова вернетесь на кордон. Но все произошло именно так, и несколько дней спустя я опять увидела вас на старой вормалеевской дороге.

А дальше… Дальше страшно вспомнить. Эта ваша схватка с хулиганами произошла совершенно неожиданно.

Я была тогда в челночке на Тинто и видела, как они набросились на вас. Все решали считанные секунды. Я немедленно связалась с кораблем. Все остальное сделали Кибер с Этаной. И как всегда с опозданием. Вы были уже ранены ножом.

Но за что? Что толкнуло их на такое преступление? Этот вопрос занимал нас тогда больше всего. Кибер специально проанализировал психику этих и многих других подобных хулиганов. И вот что мы узнали.

Вы, несомненно, понимаете, что человека отличает от животного многое. Жаль, что ваши ученые — биологи и психологи — мало уделяют этому внимания. Между тем, одно из главных отличий заключается в том, что любой человек, любое разумное существо живет не столько настоящим, сколько будущим. Даже если он уже в годах, даже достигнув определенного положения, даже имея все, что хотелось бы иметь от жизни.

Именно эта забота о будущем, эта ответственность за будущее, заставляет человека до конца дней совершенствовать свои знания и умения, свою внешность, свой интеллект. Это, если хотите, один из существеннейших факторов поступательного движения общества. Достаточно, чтобы значительная часть граждан стала жить лишь сегодняшним днем, и общество будет обречено на деградацию.

И вот этот-то опасный симптом оказался доминирующим в психике хулиганствующей молодежи. Не дурное образование и воспитание, хотя и то и другое оставляет желать много лучшего, не грубость и жестокость, хотя всего этого у них больше, чем достаточно, а именно привычка жить сегодняшним днем, привычка не проектировать себя в будущее превращает их почти в животных, толкает на бессмысленные, бесчеловечные поступки.

А ведь это ужасно, мой друг! Разберитесь в этом, когда вернетесь на Землю. Пусть ваши социологи подумают, почему некоторая, пусть небольшая часть молодежи перестала жить будущим, верните им это бесценное качество человека!

Но я отвлеклась, простите. Ведь речь шла о вашем ранении. Оно было серьезным. Очень! Может быть, ваш организм со временем и справился бы с ним. Но мог и не справиться. И нервы мои не выдержали. Я села в аварийный снаряд и, не думая ни о каких последствиях, забыв даже о биофильтрах, вылетела к вам, в тайгу. Я знала, что о вылете аварийного снаряда сейчас же будет известно Киберу и Этане. Знала, что Этана будет вне себя от гнева. Но ничто уже не могло остановить меня. Так в первый и в последний раз я встретилась с вами на Земле.

Но ч^о это была за встреча! Мне, правда, удалось с помощью биотоков восстановить поврежденные ткани. Однако вы еще не пришли в сознание, как Кибер потребовал немедленного возвращения меня в челночок. Противиться было бессмысленно. Они увезли бы меня силой. Пришлось оставить вас в лесу.

Не знаю, что сделала бы Этана за все это. Но я сама прибыла на корабль в полубессознательном состоянии. Достаточно нескольких минут пребывания в вашей атмосфере без биофильтров, чтобы земные микробы свалили меня с ног.

А когда я поправилась и начала просматривать в иллюзионории все, что произошло на Земле за время моей болезни, то первый, кто привлек мое внимание, была Таня. Вот кто мог бы, Максим, стать для вас настоящей подругой, на Земле. Она не была такой красивой и умной, как Лара. Но душа ее, чувства… Трудно представить что-нибудь более чистое и непорочное, более нежное и возвышенное, чем душа и чувства этой девушки. А главное, она была словно специально создана для вас, вы оба будто предназначались друг для друга, как две половинки одного целого.

И как она любила вас! Я была потрясена силой ее чувства. Это было какое-то всесжигающее пламя, какое-то сплошное самопожертвование. Вы были для нее богом. Нет, больше, чем богом. Она боялась даже подойти к вам, смотрела на вас только издали. Но как смотрела! Только видя все это, я поняла, что такое любовь. Любовь землянки. Я на такое чувство — сознаюсь вам, Максим, — просто не способна, — Миона раскрыла иллюминаторы гондолы и долго молчала, глядя на белые струйки пены, рвущиеся из носовой части судна Глаза ее светились печалью:

— Если бы я смогла когда-нибудь отказаться от вас, — сказала она чуть слышно, — то только ради неё.

Максим лишь вздохнул.

— А вы потянулись опять к Марине. Как это было нелепо, противоестественно, неразумно! Неужели только воля матери побуждала вас к этому?

— Вам не понять этого, Миона… Мне было просто жаль ее Вы не знаете этого чувства.

— Нет, почему же. Мне часто было жаль вас, Лару, Антона.

— Это совсем другое. А тут… Я чувствовал себя чем-то обязанным перед ней, ответственным за ее судьбу… Да и мать… Нет, я не смогу этого объяснить…

— Сейчас я, кажется, и сама начинаю понимать этот ваш поступок. Но тогда… Тогда все казалось кошмарным недоразумением. Вас точно лишили рассудка, ввергли в гипнотический сон. Хотелось подойти к вам и сказать: «Максим, проснитесь, что вы делаете!» Так я, наверное, и поступила бы в конце концов. Но Этана больше не хотела о вас слышать. Мне было запрещено выходить на поверхность Земли, а главный иллюзионорий отключен от всех спутников-ретрансляторов. Оставался челночок. Там я проводила многие часы, думая над тем, как спасти вас от Марины. И ничего не могла придумать.

И вот настал день помолвки. Мрачный, дождливый, ветреный день. Казалось, вся природа Земли оплакивает ваше решение. Плакала и я в челночке, на Тинто. И мысленно молила вас выйти к озеру. Как молила! Это не могло не подействовать на обратную связь наших элементов. Вы, видимо, почувствовали мою тоску и пришли под старый кедр. Но что я могла сделать еще? Под руками у меня был только что раскрывшийся бутон астийского эдельвейса. И я послала его с автоматом через туннель. Он-то должен был напомнить обо мне. И в душе вашей проснулось что-то похожее на раскаяние. Проснулось, я знаю!