— Он что же, очень дорог тебе, этот медальон?

— Это не медальон, не украшение. Это… Мне трудно объяснить. Но это страшная потеря.

— Что же делать?..

— Не знаю… Только домой мне возвращаться без этого нельзя. — Она больно прикусила губу. Глаза наполнились слезами.

— Та-а-к… — растерянно протянул Артем. Все оказывалось серьезнее, чем он думал. Но что же все-таки можно сделать? Он снова прошелся вдоль края пропасти, зацепился негой за толстое, выступающее из земли корневище, мысленно чертыхнулся с досады. И вдруг его осенило:

— Вот что, — О-Стелли, беги в хижину к пастухам… Она покачала головой:

— Им нельзя сказать об этом. Рионато не должен видеть ни один эрхорниот.

— Да ничего и не надо говорить. Возьми там только кожаные ремни. Я знаю, у них есть такие.

— Хочешь попробовать спуститься на ремнях?

— Думаю попробовать.

— Но это опасно, Артем…

— Не тяни время, О-Стелли. Иного выхода я не вижу.

— Хорошо, я быстро.

Он подчистил ножом землю вокруг корня, так, чтобы просунуть под него ремень, снова глянул с обрыва вниз. Спуститься туда будет, конечно, не легко. Но…

— Вот все, что у них нашлось, — О-Стелли, запыхавшаяся от бега, положила перед Артемом связку ремней, с робкой надеждой глянула ему в глаза.

Артем попробовал ремни на прочность:

— Подойдет! Связывай их друг с другом, а я укреплю конец за это корневище. Достанем твой рионато!

— Если бы так… Только осторожнее, Артем. Пожалуйста…

— Ерунда! Спущусь как по лестнице, — он взялся за ремень, попробовал, крепко ли тот привязан к корневищу и, соскользнув с кромки обрыва, начал спускаться вниз. Это оказалось, действительно, не так сложно. Уже через несколько минут он был на дне пропасти. Но рионато там видно не было.

Что за чертовщина! Дно ущелья было ровным, сухим, Вешние воды отшлифовали известковое ложе до блеска. Тут нельзя было не заметить и иголку. А рионато как не бывало. Нигде!

Он прошелся по дну пропасти раз, два, заглянул под небольшой карниз, прилепившийся к стенке чуть ниже по ущелью: шарик мог закатиться и туда. Но там тоже было пусто.

«Куда же он запропастился?!» — Артем высунул голову из-под карниза и вдруг почувствовал, как что-то стукнуло его по лбу. Он не без опаски поднял глаза вверх и чуть не вскрикнул от радости: прямо у его носа болтался на цепочке пропавший талисман. Тонкая цепочка зацепилась за выросший на карнизе кустик и удержала шарик от падения на дно ущелья.

Артем снял цепочку с куста и, присев прямо под карнизом, положил рионато к себе на ладонь. Так вот что за «украшение» носит у себя на шее его наставница! Шарик, укрепленный на платиновой цепочке, имел размеры крупной вишни и был сделан несомненно из какого-то экзотического сплава, но на одной его стороне оказалось круглое прозрачное оконце, сквозь которое можно было видеть сложный циферблат с несколькими рядами непонятных знаков и четырьмя крохотными стрелками, одна из которых медленно двигалась, наподобие секундной стрелки часов.

Да, это было не украшение, не медальон и даже не часы, как можно было бы заключить с первого взгляда: стрелка на циферблате двигалась неравномерно, то ускоряя, то замедляя ход. А когда Артем, намереваясь выбраться из-под карниза, решил освободить руки и набросил цепочку на шею, произошло совсем невероятное. В ушах у него зазвучала музыка. Тихая, но вполне отчетливая, она то затихала, то усиливалась по мере того, как он поворачивался в ту или иную сторону. Громче всего она звучала, когда он смотрел в сторону озера. Так, значит, это, кроме всего прочего, и что-то подобное радиокомпасу? Но если так…

Не снимая рионато с шеи, он отвел его подальше от груди, чтобы попробовать поводить из стороны в сторону, не поворачивая головы. Однако стоило цепочке натянуться до предела, как шарик слегка завибрировал, и яркий голубой луч вырвался из него ввысь, упершись в нависший над Артемом каменный карниз.

Артем даже вздрогнул от неожиданности. Нет, он не забыл о том, что рассказывал в свое время Николай Иванович. Но чтобы все это повторилось вот так сразу, прямо у него в руках… Это было сверх всякого ожидания. Шарик сразу выпал у него из рук, и луч погас. Но прошло не менее минуты, прежде чем он снова решился взять его в руки и еще раз осмотреть со всех сторон. Впрочем, ничего он больше не заметил. Никаких следов не осталось и на замшелом карнизе, куда ударил луч. А ведь не будь этого карниза, он взметнулся бы в самое небо, и тогда… Артем даже поежился, представив, как среагировала бы на такую иллюминацию О-Стелли. Нет, ей пока не стоит говорить ничего из того, что он узнал о рионато. Пусть табу останется табу.

Он выбрался из-под карниза и, отступив на несколько шагов от стены, так, чтобы видеть склонившуюся над пропастью О-Стелли, победно помахал ей рукой:

— Наше-ел! О-Стелли, нашел! Вот он, твой рионато!

Девушка радостно захлопала в ладоши:

— Спасибо, Артем. Такое тебе спасибо! Лезь вверх. Только осторожно!

Легко сказать: лезь вверх! Измотав силы на подъем за мумиё, Артем почувствовал, что начинает сдавать, не поднявшись и до половины обрыва. Тонкий ремень врезался и руки. Рот застлало сухой горечью. В голове стучало, как в пустом ведре. А ноги лишь скользили по гладкой стене. Поднявшись еще метра на два, он окончательно выбился из сил и, намотав ремни на обе руки, беспомощно прижался к горячему камню.

— Артем, Артем! — послышался голос О-Стелли. — Почему ты остановился? Тебе трудно, да?

Он стиснул зубы и лишь молча тряхнул головой. Вверху все стихло. Но вот его снова окликнули:

— Артем, слушай! Я связала все оставшиеся ремни, сейчас сброшу их тебе. На конце их — петля. Встань на нее йогами. Я попробую помочь тебе.

Вот, молодец! Как он сам не додумался до этого?

— Бросай, бросай, О-Стелли! И закрепи свой конец за корень, я хоть дам отдых рукам.

— Нет, я помогу тебе взбираться. Я помогу тебе, вот увидишь! Лови!

В ту же минуту перед глазами его прозмеился спасительный ремень, и после нескольких неудачных попыток он умудрился все-таки зацепиться ногой за петлю.

— Теперь слушай меня, — вновь раздался голос О-Стелли. — Как только я крикну: «тяну», — так начинай взбираться.

Он перевел дыхание.

— Тяну-у!

Артем собрал последние силы и снова двинулся вверх. Как много, оказывается, значит помощь даже такой слабой девушки, как О-Стелли. Под ногами появилась опора. Теперь все силы можно было вложить в руки. На боль в ладонях он уже не обращал внимания. Сейчас для него существовала только эта движущаяся вниз стена: метр… еще метр… Вот уж и кромка обрыва над головой! Еще капельку. Все! Он бросил ремень и повалился к ногам О-Стелли:

— Спасибо, Стелли…

— Спасибо мне?! За что?

— За то, что если бы не ты… А шарик твой… Вот тут, в кармане, возьми сама. Руки. — он с трудом разжал пальцы ладоней. Они были красны от крови и горели, как в огне.

— Какой ужас! — она легонько подула на них, почти касаясь подрагивающими губами. — Больно тебе? Очень? Потерпи, Артем, потерпи немного. Сейчас мы смажем их там, у пастухов, пчелиным молочком. Полежишь у меня в хижине, отдохнешь немного, и все пройдет.

— Нет, О-Стелли, — Артем встал. — Смазать руки было бы, конечно, неплохо. Но лежать и отдыхать не придется. Нас ждут.

— Ах, да. Я и забыла. Ты прав, надо идти.

В город они возвратились только к вечеру, когда жизнь в подземных переходах почти замерла. Но О-Регги ждала их у входа в свое жилище. В глазах ее застыло страдание.

— Как она? — поспешил спросить Артем.

— Плохо… плохо. Боюсь, до утра не доживет… — голос О-Регги прервался, из глаз хлынули слезы.

— Ну, полно, полно! — постарался утешить ее Артем. — Теперь, я надеюсь, мы сможем помочь ей. Приготовь поскорее воды и две-три чистые чашки. А ты, О-Стелли, иди отдыхай, двоим нам тут делать нечего.

— Да, я пойду, меня ждет О-Брайн. Доброй ночи вам всем.

— Доброй ночи, О-Стелли, — Артем прошел в хижину склонился над больной. Состояние ее действительно ухудшилось. Девочка металась по топчану и стонала от боли. Он пригладил ее слипшиеся от пота волосы, поправил войлочек под головой:

— Потерпи, доченька, потерпи! Сейчас мы поможем тебе.

Он растворил мумиё в воде, промыл раствором рану и, обложив ее кусочками сухой смолы забинтовал ног свежей простынкой. Затем сделал раствор послабее и постарался влить несколько капель девочке в рот.

О-Регги не сводила с него глаз, мгновенно подавая все что просил Артем.

— А это, — указал он на оставшийся раствор, — дашь ей в полночь и рано утром. Потом я зайду к вам.

— Я все сделаю, как ты сказал. И буду ждать тебя.

Ночью Артем почти не спал и, едва забрезжил рассвет был уже в комнатушке О-Регги. Но как все изменилось здесь за эти несколько часов. Опухоль на ноге у девочки спала, краснота уменьшилась, а главное — она открыл глаза и попросила есть.

— Ну вот и отлично! — сказал Артем, меняя повязку и помогая больной выпить раствор мумиё. — Как зовут тебя доченька?

— О-Фанни, — прошелестела девочка слабым голосом. — А тебя — чужеземец Артем, верно?

— Верно, О-Фанни.

— И мама сказала, ты вылечишь меня. Вылечишь, правда?

— Конечно, вылечу. Будешь бегать и прыгать как прежде. А теперь надо поесть. Покорми ее, О-Регги.

— Сейчас покормлю. И ты позавтракай с нами.

— Спасибо, я поем. А дальше так: повязку на ноге не трогай, там все хорошо. Этим вот раствором попоишь ее раза три-четыре. Ну, а вечером я загляну.

— Загляни обязательно, мало ли что…

Перед уходом он снова подошел к больной:

— До свидания, О-Фанни.

— До свидания, чужеземец Артем. Приходи обязательно. Я до тебя спать не буду. И маме не дам.

— Приду, приду. Постараюсь навестить вас еще засветло.

Но засветло не получилось. О-Стелли допоздна задержалась у О-Брайна, вечерние занятия с ней затянулись, и когда Артем смог наконец отправиться к О-Регги, все кругом уже спало мертвым сном. Он подумал даже, стоит ли уж беспокоить так поздно О-Регги с дочкой. Однако та, как всегда, ждала на пороге своей каморки и, заслышав шаги, бросилась ему навстречу.