— Что, опять плохо? — встревожился Артем.
— Нет, все очень хорошо! Входи скорее!
Он тщательно вытер ноги и прошел в знакомое жилище. Но убогая комнатушка, освещенная лишь ночным светильником, показалась ему на этот раз даже уютной. Все здесь было аккуратно прибрано, пахло какими-то цветами.
Девочка спала на своем топчанчике, положив ладошки под голову, сладко посапывая носом, а сияющая О-Регги, одетая в новое тонкито, красиво причесанная, словно помолодевшая, вихрем металась по комнате, собирая на стол и подробно рассказывая, как прошел у дочери день.
Артем осмотрел ножку девочки, послушал ее дыхание. Кризис явно миновал.
— Ты зря беспокоишься, О-Регги, — сказал он, поднимаясь от постельки больной. — Я уже поел.
— Я знаю, что ты ужинал. Но я угощу тебя таким кушаньем, какого ты не пробовал ни у О-Горди, ни у самой О-Стелли.
— Ну, хорошо, — не желая обидеть женщину, Артем за стол и действительно не мог не воздать должного кулинарным способностям хозяйки. — Ты прекрасно готовишь, О-Регги. Я в самом деле никогда не ел ничего более вкусного.
— Ну уж… — застеснялась О-Регги.
— Да, это так. И вообще… Мне так приятно сидеть у тебя. Как дома…
— Правда? Тебе нравится у меня?
— Правда, Регги.
— Как хорошо ты назвал меня! Регги — так называл меня только мама… — она подсела к нему ближе и вдруг обняла за плечи. — Чем мне отблагодарить тебя, наш спаситель? А может… Может, ты останешься у меня на ночь Я ведь одна, без мужа…
— Что ты, О-Регги, как можно! — он поспешно встал из-за стола. — Я же совсем из другого мира… Чужой вам… Не знаю даже, как все это у вас…
— Разве тут нужно что-то знать? — с грустью прошептала О-Регги.
— Нет, это я, конечно, сказал глупость. Но мы с тобой еще так мало знакомы… До свидания, О-Регги.
Она склонила голову к самому столу.
— До свидания, хороший добрый человек. Прости меня! Я хотела только сделать для тебя что-нибудь приятное. А что я могу еще…
— Это ты прости меня, О-Регги, — он шагнул в темноту и, не оглядываясь, медленно побрел по пустынному, едва освещенному редкими ночными светильниками переходу, душе у него была тяжесть. Он не мог отделаться от мысли, что просто так, ни за что обидел хорошего, обойденного счастьем человека. Но вернуться обратно был не в силах. Где-то в глубине сознания все настойчивее пробивал вопрос: разве смог бы он после этого взглянуть в глаза О-Стелли? Хотя что была ему эта гордая капризная внучка властелина? Артем подошел уже почти к знакомой лестнице в свой шатер, как вдруг заметил в темноте смутно белеющую фигуру человека. Он инстинктивно замедлил шаги. Но вдруг двинулась ему навстречу, и он узнал в ней… О-Стелли.
— О-Стелли?! Ты еще не спишь?
— Я иду как раз спать. Но мне хотелось узнать, как дочка О-Регги?
— Все в порядке. Девочке лучше. Опасность миновала.
— А О-Регги? Она… не предложила тебе остаться нее?
— Почему ты так подумала?
— Я не думаю, я знаю. И ты не осуждай ее. Так принято у наших молодых незамужних женщин. О-Регги лучше многих других.
— Я понял это. Но я… не мог остаться у нее.
— Почему? У тебя там, в большом мире, осталась жена, невеста?
— Нет, у меня не осталось никого. Я жил один. Но… как тебе сказать…
— Не надо, не говори. Уже поздно, пора спать. Доброй ночи тебе, Артем.
— Доброй ночи, О-Стелли.
Она юркнула в темноту. Но вдруг снова обернулась к нему:
— А это хорошо, что ты не остался у О-Регги.
— Почему?.. — растерялся Артем.
— Да так уж… — она рассмеялась каким-то особенным, счастливым смехом. И смех этот, как звон маленького серебряного колокольчика, долго еще метался под мрачными сводами подземных переходов.
Артем медленно поднялся к себе. Но спать не хотелось. Он вышел наружу, отыскал глазами знакомый, чуть подсвеченный изнутри шатер, и долго всматривался в неясные очертания туманного, как светлое облачко, купола, стараясь различить там легкую девичью тень. Иногда это удавалось ему или казалось, что удалось что-то увидеть, и тогда незнакомое волнение охватывало его, и в груди становилось тесно от новых, неведомых ранее чувств. Но вот купол погас. И бархатная чернота опустилась на озеро. Лишь звездная россыпь плавно покачивалась в моде, у его ног. Да шумел на ветру далекий лес…