Здесь он прежде всего постирал свое бельишко и развесив его на густой высокой траве, бросился в искрящуюся на солнце воду. Это был испытанный прием: плавание всегда снимало излишнее нервное напряжение. Однако на этот раз не помогло и плавание. Неприятный осадок, оставшийся от разговора с О-Геймом, так и не прошел На душе оставалась тревога. Стычка с мудрейшим могла привести к самым непредвиденным осложнениям. Стоило ли обострять отношения с этим выродком?

Но тут Артем вспомнил, как О-Гейм плюнул на сделанный им станок, как заставил бежать от разъяренных пчел, и упрямо тряхнул головой. Да, стоило! Подлецу надо прямо сказать, что он подлец. А если О-Стелли вздумает защищать своего жениха, то он так же прямо скажет это и ей, О-Стелли.

Артем вышел из воды и, отжав плавки, повалился на теплый прогретый солнцем песок. Высоко в небе над ним плыли жемчужно-белые горы облаков. И вспомнилось детство: небольшой пляж над речным омутом, у мельницы, где он частенько лежал вот так же на теплом песке, смотрел на бегущие облака и мечтал умчаться вслед за ними в далекие неведомые страны. Жизнь исполнила эти мечты с лихвой. И что же?..

Вдруг послышались шаркающие в траве шаги. Он поднял голову и увидел приближающегося к нему О-Гримма.

— Вот где ты прячешься от глаз людских! Еле отыскал тебя, — сказал старик, по обыкновению разглаживая седую окладистую бороду.

— Здравствуй, дядюшка О-Гримм, — приподнялся с песка Артем. — Занялся вот хозяйственными делами. А как ты вырвался из своего подземного каземата?

— Так это спасибо тебе. Помнишь то Слово О-Брайна, в котором он назначил меня старшим над мастерами по поделке станков? Пустяшное вроде бы звание. А теперь я о всякое время могу уйти из мастерской: то затем, чтобы нужное дерево подобрать, то еще за чем-нибудь. Зато вот и солнышко лишний раз доводится увидеть и свежим воздухом подышать.

— Ну, садись, погрейся на припеке. Давно мы с тобой не толковали.

— Да, давненько, — согласился старик, присаживаясь рядом с Артемом. — А потолковать надо бы. Благо здесь ни один шпион-доносчик не помешает.

— А много таких?

— Двое тебе известны. Всех не знаю и я.

— Двое — это О-Питт и О-Понс?

— Особенно О-Понс. Да ты, я слышал, успел с ним лично познакомиться. О-Регги рассказала мне о вашей стычке.

— Было дело…

— А сегодня я сам слышал, как ты сцепился с мудрейшим.

— Ты вроде осуждаешь это?

— Как тебе сказать… Я сам с удовольствием плюнул бы в их мерзкие физиономии. Да ведь…

— Что же ты замолчал?

— Да ведь паршивого козла травить, что яму себе рыть. Один ты тут ничего не добьешься. Изведут они тебя, Артем. До смерти изведут. Это я тебе, как сыну, говорю.

— Что же, спасибо за доброту. Только почему ты говоришь, я один? Нас с тобой уже двое. И даже не двое: с нами и твой О-Бирнс и О-Кристи да и О-Регги тоже. А если нас поддержит вся община?

— Как она поддержит, если все с детства дрожат перед Мудрейшими? Да и что мы, простые эрхорниоты, по сравнению с ними? Так, мразь, ничтожество, дурачье необразованное. А ведь мудрейшие…

— Вот-вот, это ты точно заметил! Дурачье необразованное… А почему необразованное? Почему так случилось, что вы, нынешние эрхорниоты, не можете ни писать, ни читать? Почему не знаете ни музыки, ни всего иного, что мы называем искусством? Почему вам не интересно, кто вы, кем были ваши предки, как устроен мир? Почему ваши дети не слышат даже сказок? Я с самого начала понял, что все ваши беды от этого, но не мог понять, как вы дошли до такого состояния, как растеряли все, что у нас называется культурой, духовной жизнью общества. Твой недавний рассказ раскрыл мне глаза на многое. Как я и предполагал, мудрейшие намеренно лишили вас всех знаний, всех элементов культуры. Да, намеренно, потому что это же легче — держать в повиновении «необразованное дурачье». А если вернуть все отнятое? Если снова сделать всех вас знающими, культурными людьми? Чем тогда мудрейшие обоснуют право властвовать над вами?

— Э-э, мало ли чем! Ведь только они знают, как спастись от большого мора. А страх перед ним до сих пор не может побороть ничто. Да ты сам прошлый раз сказал, что основание для такого страха есть. И это главное, чем держат нас мудрейшие в руках. Большинство из нас боится на солнышко выползти, лишний раз на небо глянуть. А мудрейшим только этого и надо. Они не перестают внушать нам, что большой мор может спуститься с гор каждую минуту и что только они, члены Орио, в состоянии спасти общину от неминуемой гибели.

— Большой мор… Давай-ка все-таки разберемся с этим «мором». Я действительно прошлый раз предположил, что ваши мудрейшие имеют в виду последствия ядерной войны, если б такая разразилась на Земле.

— Так я тебя и понял…

— Но ведь Великий завет, с его предсказанием Большого мора, как следует из твоих рассказов, был составлен человеком, жившим лет полтораста тому назад?

— Да, если посчитать всех, кто сменил О-Стрема.

— Так в то время люди еще понятия не имели о ядерных бомбах.

— Как?!

— А вот так. Первая бомба была изобретена и взорвана всего лишь несколько десятков лет назад. А до этого люди и представить не могли ничего подобного.

— Значит, что же… — вконец растерялся О-Гримм. — Значит, мудрейшие просто обманывают нас, просто нарочно придумали этот Большой мор?

— Кто знает… Может быть, в те далекие времена, когда составлялся Великий завет, и существовал миф о какой-то глобальной катастрофе, иначе зачем было создавать ваши гигантские подземелья. Легенд о конце света хватало у каждого народа, как хватало и диктаторов, умело использовавших эти легенды в своих целях. Но чтобы вера в такой миф сохранилась до наших дней… Такого только и можно было добиться, лишив народ всех накопленных человечеством знаний, всех без исключения проявлений духовной жизни. Что и сделали ваши мудрейшие. Но так не может продолжаться вечно. Вот почему я хочу избавить вас от страха и хоть немного приобщить к культуре.

— Что ты хочешь, — понятно, — грустно улыбнулся О-Гримм. — И сделать это, наверное, сможешь. Люди верят тебе. Страх перед мором велик, но то, что ты называешь искусством, сильнее страха. Я почувствовал это на себе. Только не накликать бы еще большую беду. Страх страхом, а есть у мудрейших и кое-что посущественнее.

— Что ты имеешь в виду?

— Многое что. Да вот хоть такое дело. Весь наш подземный город, как ты знаешь, бесперебойно снабжается отличным чистым воздухом. А как? За счет чего? Об этом ты подумал?

— Да, мне сразу показалась загадочной система вентиляции такой уймы тоннелей. В первые дни я специально обошел все закоулки города, пытаясь найти какие-нибудь компрессоры или иные установки, нагнетающие воздух под землю.

— Ну и что, нашел?

— Нет, это так и осталось для меня загадкой.

— Вот видишь. А ведь что-то все-таки существует. И Мудрейшие знают об этом. Так что им стоит в случае малейшего неповиновения людей взять и прекратить подачу воздуха во все наши жилища и мастерские?

— Да, это возможно, — не мог не согласиться Артем.

— Дальше… Возьмем наши люки. Как они действуют, ты знаешь. А знаешь ли, что можно сделать так, чтобы в один прекрасный момент все они перестали открываться. Все до единого! Как это сделать, не знает никто, кроме Мудрейших.

— Вот это для меня новость!

— Но это еще не все. Мы понятия не имеем, чем заправляются наши «огнива», с помощью которых зажигаются ночные светильники и домашние очаги. Мы не знаем даже, где хранятся ножницы для стрижки коз: их два раза в год выдает пастухам сам О-Гейм, и горе тому, кто потеряет или сломает хоть одни из них. Однако самое страшное, что могут сделать Мудрейшие, как рассказывал мой отец… Впрочем, это ни к чему!

— Как ни к чему? Рассказывай все, я слушаю.

— Нет-нет, только не это! Отец умер и взял с меня клятву никому не говорить о Вратах в небо. Не будем тревожить его покой. Нельзя этого делать.

«О вратах в небо?!» — Артем понял, что прикоснулся еще к одной тайне эрхорниотов, но решил не торопить пока О-Гримма дальнейшими расспросами:

— Ну, хорошо. Нельзя так нельзя. Ты и без того на многое раскрыл мне сегодня глаза. Я и раньше догадывался, что Мудрейшие держат вас в повиновении не одним страхом перед мором, а теперь окончательно убедился, что у них в руках вся ваша жизнь, весь механизм, поддерживающий ваше существование.

— И опять ты не совсем прав. Я уже как-то говорил тебе, не могут они делать все, что хотят. И над ними есть сила… Более того. Я могу ошибаться, конечно, но сдается мне, что те же шпионы-доносчики следят и за Мудрейшими.

— Да кому им доносить на Мудрейших? — удивился Артем.

— Говорю тебе, есть такая сила, которой побаивается сам О-Брайн. Только никто ничего не знает о ней.

Артем сразу вспомнил последний разговор с О-Стелли.

— Эта? — он поспешно набросал на песке изображение скрещенных ножей.

— Так и ты с ней столкнулся? — испуганно оглянулся по сторонам О-Гримм.

— Столкнулся, к сожалению… Только не знаю, кто вы водит такие вензеля.

— Ну, этого тебе никто не скажет. Никто и никогда! И не вздумай спросить кого-нибудь. Каждый скорее умрет чем заговорит об этом.

— А ты?

— И я ничего не скажу. Да если б и хотел, ничего не мог сказать. Кроме того, что страшнее этого нет ничего на свете.

— Да-а, действительно, сложилась тут у вас с и с т е м а! Но все равно, дальше так продолжаться не может. Только вижу, что прежде чем вступить с ней в борьбу, надо раскрыть ваши бесчисленные секреты. А для этого надо, по крайней мере, знать кто вы, откуда пришли сюда, как сложилась ваша община со всеми ее загадками и нелепостями. Ведь все это покрыто сплошной завесой тайны. Я сделаю все возможное, чтобы раскрыть ее, понять феноменальный ход вашей истории. Но мне нужна твоя помощь. Подумай, вспомни все, что ты видел, слышал или замечал когда-то. Поговори с другими стариками. Не может быть, чтобы мы не докопались до истины. Любая тайна выдаст себя, если тщательно фиксировать все, с чем она соприкасается. А ведь вы живете с ней всю жизнь. Ну, а я в ближайшее время хочу заняться самой котловиной. В ней тоже много загадочного. Я давно уже собираюсь полазить по вашим скалам. Думаю, теперь мне позволят это.