22

В это утро Артем имел все основания быть в хорошем настроении: они с О-Бирнсом только что срубили первое дерево с помощью выкованного ими топора, пусть грубого, кособокого, но настоящего железного топора.

О-Бирнс радовался как ребенок. Подбрасывал топор в воздух, снова ловил на лету. А потом сел на поваленную лесину и сразу помрачнел:

— Обиднее всего, Артем, что все это у нас уже было. Понимаешь, было! Отец говорил, что еще дед его рассказывал о каких-то механизмах, которые и лес рубили, и землю обрабатывали.

— А может, то была лишь сказка?

— Сказка? А наши подземные тоннели — не руками же их выкопали! А люки, ножи, ножницы — откуда они? А рисунок Луны, что я тебе принес! Не-ет, что-то было у нас большое, великое. Было! Но куда все подевалось? Почему исчезло? Никто не может ответить на этот вопрос. Даже Мудрейшие. У них одно объяснение: так было всегда.

Но что значит, всегда? Все создается людьми. Так что это мыли за люди, наши предки? И как мы дошли до теперешней жизни? Как растеряли все знания, все орудия, приспособления? Почему никто из нас не играет больше на комизо, не делает таких красивых вещей, как та головка, которую ты показывал на концерте? — юноша чуть помолчал, водя носком сандалии по пересохшей земле, потом сказал. — Я знаю, отец говорил мне, что найденная им монета навела тебя на мысль, будто наши предки пришли сюда из вашего большого мира и оттуда, от вас, принесли все то, что мы не можем делать сейчас. Но я не согласен с этим. Так можно было бы объяснить наличие V нас ножей, ножниц, даже рисунка, который ты назвал картой Луны. Но сам наш город! Все эти тоннели, люки, неизвестные никому машины, снабжающие нас свежим воздухом — они откуда? Ты сказал отцу, что может существовать секретный тоннель, идущий под горами в ваш большой мир. И по нему, дескать, и пришли сюда наши предки. Но кто и как выкопал этот тоннель? И зачем надо было прокладывать его вашим людям. Только затем, чтобы дать возможность горстке чудаков переселиться в эту глухую котловину?

— Не знаю, О-Бирнс, — честно признался Артем. — Не знаю даже, как подобраться к вашей тайне. Мелькнула, было, маленькая надежда, да… Что теперь об этом говорить! — он больно закусил губу и, встав рывком с лесины; снова взялся за топор. Не мог же он сказать даже О-Бирнсу, самому близкому теперь для него человеку, чем закончился недавний разговор с О-Брайном. А тот действительно похоронил всякую надежду. На все!

— Постой, Артем! — окликнул его О-Бирнс. — Как подобраться, говоришь, к нашей тайне? — он понизил голос до шепота. — Есть одна возможность. Только…

— Только? — оживился Артем. О-Бирнс с опаской посмотрел по сторонам:

— Только это действительно большая тайна, Артем. Но тебе я, так и быть, скажу. Говорят, что глубоко под землей, глубже всех наших тоннелей, есть какие-то секретные помещения. Их называют почему-то «Врата в небо».

— Врата в небо?.. — вспомнил Артем. — Да, точно… Твой отец однажды в разговоре упомянул о каких-то «Вратах в небо». Только не объяснил, что это значит.

— Это что-то страшное, Артем. Невероятно страшное! Войти в эти помещения могут только Мудрейшие. Всех остальных там ждет гибель.

— Так там и живут Мудрейшие?

— Нет, живут они в другом месте.

— Ты знаешь, где?

— Я знаю только, где располагаются входы в их жилища. Но войти в них тоже нельзя: они открываются лишь перед Мудрейшими. Ни один эрхорниот никогда не был и жилищах членов Орио. Я же говорю совсем о других помещениях.

— А что в этих помещениях?

— Не знаю. О них все боятся даже говорить вслух. Но мне кажется, разгадка тайны — там. Мудрейшие нарочно скрывают ее от нас. Им почему-то невыгодно, чтобы мы знали все. Но я, наверное, решусь…

— Решишься проникнуть в эти помещения?

— Да. Мне кажется, отец знает, как попасть туда. Но когда я попросил его открыть этот секрет, он пришел в ужас и чуть не со слезами умолял меня отказаться от моего замысла. И все-таки я попробую уговорить его.

— А если попытаться проникнуть во «Врата в небо» мне?

— Что ты, Артем! Я же говорю, любого эрхорниота проникшего туда, ждет гибель.

— Ну, во-первых, я не эрхорниот. А потом… Впрочем я сам поговорю с твоим отцом. Во всяком случае, тебе туда ходить не следует, О-Гримм прав. А вот чем бы действительно стоило заняться, так это научиться читать писать. Ты знаешь, что это такое?

— Да, отец рассказывал, как ты учишь детей нашей грамоте.

— Могу научить и тебя.

— А для чего?

— Ну для того хотя бы, чтобы знать то, что знают пока лишь Мудрейшие, чтобы прочесть Великий завет, который до сих пор от вас скрывают, чтобы постичь ту тайну, какой покрыта ваша история. Ведь если она и сохранилась до сих пор, то только в книгах. А книгу может прочесть лишь грамотный человек. Сдается мне, что именно ваши древние книги и хранятся в тех помещениях, о которых ты сказал. И надо быть готовым воспользоваться этим богатством.

— Ты думаешь, действительно придет время, когда мы увидим все это?

— А это будет зависеть от вас, таких вот, как ты, — молодых, любознательных, непокорных, смелых. Не забывайте, что ведь Мудрейших всего трое, а вас…

— Тсс! Сам О-Брайн! — О-Бирнс схватил топор и принялся обрубать сучья с поваленного дерева.

Артем обернулся на звук шагов. К ним действительно подходил Мудрейший из Мудрейших:

— Доброе утро, молодые люди. Покажите-ка ваш новый инструмент! — он взял из рук О-Бирнса топор, срубил несколько веток. — Прекрасно! Поздравляю тебя, Артем, поздравляю вас обоих. Вы сделали нужную вещь. Но мне придется прервать вашу работу. Пойдем со мной, Артем.

Артем понял, О-Гейм с О-Стиппом, приступили к осуществлению своего замысла.

— Ты собрался идти на кордон Белый Грайворон? — спросил он, пройдя несколько шагов.

— Да, как ни странно, ты оказался прав, — отозвался О-Брайн. — Обстоятельства заставляют меня посетить этот кордон. Что ты хотел мне сказать в связи с этим?

Артем постарался скрыть охватившее его волнение:

— Я знаю, у тебя нет оснований верить каждому моему слову, поэтому скажу пока лишь следующее. Во-первых, если в поход на кордон с тобой попросится О-Стипп, разреши ему это.

— Гм… Он в самом деле попросил меня об этом, и я согласился взять его с собой.

— Второе, разреши и мне идти с вами.

— Я сам хотел просить тебя об этом.

— Третье. Если пастухи, обслуживающие кордон, попросят у тебя разрешения покинуть на некоторое время землянку, не препятствуй им, но не выходи вслед за ними.

— Так…

— И четвертое. Если О-Стипп будет угощать тебя борджо, заставь его самого выпить твою чашу. Заставь во что бы то ни стало!

— Вот как?! Все ясно. Пошли!

При входе в тоннель их ждал О-Стипп. Увидев Артема, он явно растерялся, издал какой-то нечленораздельный звук, но быстро овладел собой и поспешил в самых изысканных выражениях приветствовать чужеземца, который «пожелал сопровождать их на длинном пути к кордону».

О-Брайн взял у него из рук факел и первый вступил в тоннель. Шли быстро и молча. Лишь время от времени О-Брайн перебрасывался с О-Стиппом незначительными замечаниями по поводу погоды и травостоя в лугах. О-Стипп заметно нервничал. Что же касается Мудрейшего из Мудрейших, то он был олицетворением спокойствия. Трудно было не позавидовать такому самообладанию.

В землянке кордона навстречу им поднялись два пастуха, не знакомые Артему молодые мужчины и, склонившись в традиционном приветствии к Мудрейшему из Мудрейших, застыли в скорбном молчании.

— Ну, что тут у вас? — сразу приступил к делу О-Брайн.

— Беда, Мудрейший из Мудрейших! Семь падежей за два дня. Никогда такого не бывало. Да вот только… молодая козочка… Сейчас мы разыщем, где она свалилась, это совсем неподалеку, подожди нас немного, отдохни с дороги.

— Да, путь к вам не близкий, — подхватил О-Стипп. — У меня аж ноги гудят и рот свело от жажды. Отдохнем, Мудрейший из Мудрейших, промочим горло. Где у вас борджо, ребята?

— Вот тут, за пологом. Самое свежее, специально в честь Мудрейшего из Мудрейших постарались. Так мы сбегаем, поищем козочку?

— Да, идите, — махнул рукой О-Брайн.

О-Стипп метнулся за полог и через минуту вышел с тремя чашами, наполненными пенящимся напитком:

— Угощайтесь, Мудрейший из Мудрейших и ты, наш дорогой гость! — его руки заметно подрагивали.

О-Брайн взял в руки чашу, но тут же протянул ее обратно О-Стиппу:

— Нет, что-то еще не хочется. Выпей за мое здоровье, из моей чаши, преданнейший мне О-Стипп, утоли свою жажду.

Тот сразу побледнел:

— Как? Пить прежде тебя? Из твоей чаши?! Я… Я не смею.

— Ну, чего там не сметь. Я разрешаю.

— Нет-нет! Только после тебя. После вас обоих! Да и не так уж мне хочется пить… Просто показалось.

О-Брайн нахмурился:

— Ты не хочешь выпить за мое здоровье? Гнушаешься моей чашей?

— Нет, что ты, Мудрейший из Мудрейших, просто я… Просто у меня зубы… Зубы разболелись… А борджо, должно быть, такое холодное.

— Ничего не случится с твоими зубами. Пей!

— Нет, я не могу… Я…

Лицо О-Брайна стало страшным. Он шагнул вплотную к дрожащему О-Стиппу:

— Если ты сейчас же не выпьешь эту чашу!.. — О-Стипп метнул взгляд к выходу из землянки в тоннель — на пути к нему стоял Артем, поднял глаза к люку — снова встретил свирепый взгляд О-Брайна:

— Хорошо, я попробую… Я выпью, сколько смогу…

— Если ты не выпьешь эту чашу до дна!.. — снова загремел О-Брайн.

Лицо О-Стиппа исказилось ужасом, покрылось крупными каплями пота. Он быстро, судорожными глотками опорожнил чашу и опустил на скамью. Все тело его сотрясала дрожь. Глаза затуманились. А минуты две или три спустя, как мешок, сполз со скамьи, и землянка наполнилась густым булькающим храпом.

Артем вылил содержимое других чаш на пол:

— Теперь я могу все тебе объяснить.

— Теперь мне все ясно самому.

— Все ясно?

— Почти. Это приказ О-Гейма?

— Да, — кивнул Артем.

— Ты подслушал их разговор?

— Да, — снова кивнул Артем, поражаясь проницательности О-Брайна. — Но я не сказал тебе об этом сразу, боясь, что ты не поверишь мне.