— Ну! Сам Бог велел теперь вам у нас работать! — съязвила Олимпиада Карловна, поправляя очки. — Раз уж браслетик такой же, как у шефа!

Саня осторожно высвободил руку, натянул на запястье рукав, покраснел — то, как браслетик оказался у него, вовсе не давало повода для гордости. Шеф-то будущий наверняка купил…

— Ну что? Оформляем? — И Коротич пододвинул стул ближе к Люсенькиному рабочему месту, предлагая присесть. — У нас и ваши паспортные есть, а книжку трудовую вы принесёте позже.

— Э-э-э… — изрёк наконец Саня. — Может, и стоит попробовать…

— Стоит! — слаженно воскликнули аборигены радио «Перекрёсток». Люся нырнула в своё кресло, вытащила из принтера лист бумаги и любовно пододвинула его к Сане.

— Вот, садитесь, пишите заявление, я вам продиктую. Олимпиада Карловна, найдите его данные…

Пришлось садиться и писать. Подумалось, что это судьба и грех от неё увиливать. Да и от Люсеньки уже не увильнуть — она нависла над Саней, охмуряя его сладким ароматом духов и мягкостью телес, тыкала пальчиком в договор.

— Вот здесь, здесь и здесь надо прочитать. Сюда дату. Тут подпись. А тут заполнить: фио ваше, паспорт… Какая фамилия у вас диковинная… Она немецкая? Или финская? Элли Александр Павлович. Хм… Интересно звучит… Так откуда такая фамилия?

— Не знаю… Никого из немцев или скандинавов не было в семье… — Сане не нравился интерес к его фамилии, как будто фамилия была всегда важнее его самого. Где бы ни приходилось представляться, всегда находились пытливые умы, которые интересовались её происхождением. Зачастую его имя не запоминали вовсе, а называли по фамилии, как в школе. Саня сомневался, знают ли некоторые одноклассники, как его зовут. В школе его называли либо «Элкой», либо «Эллочкой», в институте — просто: Элли или «Эл». А бывшая жена, пока любила, — «Элик».

— Красивая фамилия… Вы же понимаете, — сладенько мурлыкала Люсенька, — мы, женщины примеряем ваши фамилии на себя. Вот Людмила Элли — звучит романтично и загадочно, а Люся Коротич… по-мещански. Хи-хи-хи!

Коротич вновь запыхтел, а Люсенька так и стреляла глазами в обоих мужчин, что оказались в районе досягаемости её чар. Напоследок, после всех формальностей приёма на работу, уже прощаясь, Люся предупредила:

— Вы — на всякий случай — браслетик-то не надевайте на работу к нам, а то Герман заприметит, чёрт знает, чем это может окончиться… Он у нас самодур.

— Самодура, — язвительно вставила Олимпиада Карловна.

— Нормальному мужчине, — Люся повела бровью — не иначе какой-то условный знак, — следует от него быть поодаль.

— Вы того-этого! — ворчливо вклинился Коротич. — Хватит. Напугаете Александра… Пойдёмте до охраны, я вас познакомлю. И график поменяю…

Саня был немного ошарашен, как это всегда бывает, когда что-то важное меняется в жизни. А новая работа — это важно! Иван Тимофеевич, показав то, что Саня ещё не видел, познакомив с выпускающим редактором Тамарой, звукарём Шевченко, с охранниками, пройдя мимо шумной репортёрской комнаты, проводил новичка до выхода.

— А насчёт Германа ты не слушай никого. Кабы не он, так и развалилось всё. Да, он человек непростой, но к профессионалам всегда с уважением. Не в свою епархию не суётся, поэтому тебя его тяжёлый характер и не коснётся.

— Я завтра составлю список, как передающее оборудование обновить. — Элли был упрям.

— Составь, а я уже порешаю потихонечку. Вон и Герман едет… — И действительно — к парадной приближалась ярко-синяя «Мазератти Гибли», посверкивая трезубцем в пасти радиаторной решётки. Саня коротко попрощался с Коротичем и пошагал к стоянке — желания встречаться с новоиспечённым шефом не было. Во-первых, со слов местных аборигенов характеристика этого Германа складывалась нелицеприятная. Во-вторых, человек, который приобрёл такую машину, не вызывал у него доверия: пускает пыль в глаза, лучшего применения деньгам найти не может, да и вообще…

Саня уселся в старенькую «тойоту». Включил кондиционер. Любовно огладил руль. У него это первая и пока единственная машина. Расплачивался после покупки три года, да и то в жирные года. Машина без понтов, зато надёжная. Стала его домом родным. После развода с Ксюхой — буквально. Он даже две ночи в ней ночевал. Потом дружок институтский, Виталька Горохов, его приютил — вернее, предложил снимать квартиру на двоих. Туда и нужно ехать, сначала за трудовой на бывшую работу, потом в магазин, в автосервис хотел ещё… В зеркало он увидел, как из пижонской дизельной тачки вышел мужчина с бородкой, он стоял и разговаривал с Коротичем. «Вот ты какой, северный олень!» — с раздражением подумал Саня, отмечая, что даже издалека лоск и дороговизна его тёмно-синего костюма очевидны. В ответ на его немотивированное раздражение блеснул на руке браслетик. «Герман».

В отличие от Люсеньки, Саня никогда не задумывался — фирма или имя написано на соединительной планке. Сейчас посмотрел на сей артефакт по-новому. Вполне, может, и имя… Ведь браслетик не куплен, и не заказан, и не подарен даже. Найден и утаён. Странно, что история эта как раз с «тойотой» связана.

Александр учился в автошколе. С теорией и ПДД всё обошлось без проблем, а вот с вождением не заладилось. По каким-то внутренним причинам менялся второй инструктор, да и время постоянно переносили. Как объяснили в конторе, идёт проверка всего парка машин, какое-то лицензирование. В общем, на второй день вождения по городу ему предоставили инструктора Тошу. По возрасту должен быть старше Сани, но внешность у него юного принца: каштановые кудри, коровьи ресницы, голубой взгляд, румянец сквозь пробивающийся нежный пушок небритости. И как только такое чудо чудесное прижилось в столь нервной и матершинной профессии?

В первый же день вождения с Тошей Саня преступно допустил откровенное приставание. На нерегулируемом перекрёстке принц-инструктор вдруг положил ладонь на Санино плечо, типа для пущего спокойствия испытуемого. Хотя эта ладонь только нервировала, а не успокаивала. На следующем трудном участке ладонь оказалась выше колена… Саня так растерялся, что перестроиться в нужный ряд забыл — сделал ошибку. Надо было что-нибудь угрожающее высказать, скинуть эту руку, врезать по смазливой морде, в конце концов. Но он затормозил, в смысле затупил, а «промедление смерти подобно», как выяснилось… Потом Саня вообразил, что это такая проверка-провокация и надо выдержать, потом показалось, что вроде даже успокаивает и всё нормально, ну и захотелось, чтобы рука повыше двинулась и посильнее нажала…

Ошибок наделал в этот день — тьму! А Тоша только мягко пенял:

— Внимательнее, не торопись, плавнее, нежнее надо, всё хорошо, хорошо… — как будто и не замечал огрехов, да ещё и чуть сжимал иногда ногу Санину.

В конце положенного часа Тоша мило улыбнулся подавленному и возбуждённому одновременно ученику, похлопал ресницами и отправился встречать нового курсанта — какого-то парня в кожаных штанах, который нагло курил под табличкой «Не курить!». Саня ещё несколько секунд оставил себе «на отдышаться» и незаметно покинул территорию автошколы. А нужно было идти к куратору группы и требовать замены инструктора! Он не пошёл. Он сел в автобус и весь путь терзался. Получалось, что проблемы с женой после года совместной жизни не случайны. И дело вовсе не в её характере и уж тем более не в каких-то мифических килограммах, которые она набрала. Он просто её не хотел. А тут кудрявый инструктор взялся за коленку — сразу взыграло. Нормальный мужик на автомате бы среагировал, а не думал: задумано так или кудряшка не ведает, что творит? И отреагировал бы однозначно. Так то нормальный...

Дома Ксюха восприняла его подавленность за загадочность, на ужин вдруг запекла грудинку в апельсинах, зажгла свечку в виде сердечка — разжигала в муже нетерпеливость. Удавалось плохо, но Саня подыгрывал как мог, в постели вдруг стал фантазировать, как кудрявый Тоша попытался соблазнить парня в коже. И как ему не удалось смутить своими ручками и ресничками этого клиента. Придуманный Саней персонаж (для образа хватило штанов и наглости курения), как только почуял ладонь на бедре, резко развернул машину, нарушая все инструкции, загнал её в какой-то пустынный двор-колодец, совсем не нежно заглушил мотор и рванул на себя голубоглазенького Тошу. Поцелуев Саня не представлял. Только то, как по-хозяйски этот парень облапал инструктора и заставил того взять в рот то, что выпирало из-под чёрной кожи штанов. Как выгнулся от сладкого спазма внизу живота, как самодовольно улыбался, поглаживая Тошины кудряшки и шею, как дерзко просигналил, нажав на гудок в самый пик, в самый подъём… Саня тоже дерзко прогудел, замирая над женой. И хотя Ксюша вроде и довольна осталась, на душе было хреново. Ведь он представлял не какую-нибудь послушную проститутку, а кудрявого инструктора с румянцем на щёчках после забав. А себя вместо парня в коже. Короче, терзания продолжались.