— Девочка, у меня гораздо больше опыта, чем ты когда-либо…

— Опыт? — Джаен рассмеялась. — Твой опыт у Костяшников размягчил тебе мозги.

Горд встал.

— Послушай, ты…

— Довольно, довольно. — Холлербах устало положил свои пятнистые от старости руки на крышку стола.

Джаен вскипела.

— Но он не желает слушать.

— Джаен, замолкни.

— Но… а, к черту, — девушка в сердцах махнула рукой и отвернулась.

Холлербах обежал глазами холодные, совершенные линии Обсерватории. На полу в беспорядке валялись таблицы и развернутые диаграммы. Ученые рассматривали варианты орбитальных траекторий, модели грандиозных защитных куполов, которые нужно было построить вокруг Плота, таблицы, описывающие скорость потребления пищи и кислорода при различных режимах. В комнате стоял гул от торопливых и нескончаемых дискуссий Холлербах с сожалением вспомнил, как спокойно было здесь, когда он впервые присоединился к великому классу Ученых. В те дни небо кое-где еще было голубым, и казалось, что для занятия наукой времени у него сколько угодно…

«По крайней мере, — подумал старый Ученый, — эта лихорадочная деятельность ведется в нужном направлении и, кажется, должна принести плоды. По сухим таблицам и графикам можно представить себе, как переделанный Плот смещается на рискованную траекторию вокруг Ядра. Эти трезвые Ученые и их помощники разработали самый честолюбивый проект, когда-либо задуманный человеком со времени постройки самого Плота».

И вот теперь явился Горд со своими каракулями… и со своими обескураживающими новостями. Холлербах снова посмотрел на все еще ругающихся Горда и Джаен, глазами нашел Деккера. Лидер Плота невозмутимо стоял у стола.

Холлербах облегченно вздохнул. Сейчас следует во всем полагаться на Деккера.

— Пожалуйста, инженер, давайте еще раз, — сказал он Горду. — И теперь, Джаен, постарайся вести себя разумно. Ладно? Взаимные оскорбления ничему не помогут.

Вся багровая, Джаен сердито посмотрела на него.

— Ученый, я… был… главным инженером Пояса, — начал Горд. — Я достаточно хорошо знаю поведение металлов в экстремальных условиях. Я видел, как они текли, словно пластмасса, становились хрупкими, как гнилое дерево…

— Никто не сомневается в ваших достоинствах, Горд, — сказал Холлербах, не в силах скрыть раздражения. — Переходите к сути.

Горд постучал пальцами по своим записям.

— Я рассмотрел приливные напряжения, которым подвергнется Плот при сближении с Ядром. А также подсчитал скорость, которую должен иметь Плот для выхода из Туманности. И могу сказать вам, Холлербах: у вас нет никакой надежды. Все тут, вы можете проверить…

— Проверим, проверим, — махнул рукой Холлербах. — Объясните на словах.

— Сначала о приливных силах. Ученый! Напряжения, которые разовьются в металле, разорвут Плот на куски задолго до приближения к Ядру. И все эти причудливые сооружения, которые ваши умники собираются возвести на палубе, просто-напросто сметет, как спичечные коробки.

— Горд, я не могу с этим согласиться, — взорвалась Джаен. — Когда мы будем перестраивать Плот, то по ходу дела укрепим некоторые секции. Не сомневайся, наши предложения выдержат самую жестокую критику…

Горд смотрел на нее и молчал.

— Проверишь его расчеты, Джаен, — прервал девушку Холлербах. — Продолжайте, инженер.

— Кроме того, вы не учли сопротивления воздуха. При такой скорости, в условиях самой большой плотности воздуха в Туманности, любые выступающие части Плота просто сгорят, как метеоры. Вы устроите только эффектный фейерверк, и больше ничего. Послушайте, мне жаль, что это звучит столь обескураживающе, но ваш план просто нереален. Это физические законы…

Деккер наклонился вперед.

— Рудокоп, — мягко сказал он, — если ты говоришь правду, тогда мы, вероятно, обречены на медленное вымирание в этом вонючем месте. Однако, если я способен правильно судить о людях, подобная перспектива не слишком тебя расстраивает. У тебя есть другое предложение?

На лице Горда медленно появилась улыбка.

— Ну что ж, так получилось…

Холлербах откинулся на спинку кресла.

— Какого черта вы не с того начали?

Улыбка Горда стала еще шире.

— Если бы вы удосужились спросить…

Деккер хлопнул ладонью по столу.

— Хватит словесных игр, — тихо сказал он. — Продолжай, рудокоп.

Улыбка Горда тут же исчезла, в глазах мелькнул страх, и Холлербах вспомнил, как много пережил этот безобидный маленький человек.

— Вам никто не угрожает, — сказал он. — Просто расскажите.

Немного успокоившись. Горд встал и повел их наружу. Вскоре все четверо: Горд, Холлербах, Деккер и Джаен — стояли возле матового корпуса Рубки. От прямого, льющегося сверху звездного света на голом черепе Холлербаха выступили капельки пота. Горд похлопал ладонью по корпусу Рубки.

— Когда вы в последний раз пробовали это на ощупь? Вы ходите мимо каждый день и привыкли, но для новичка это как откровение.

Холлербах прижал ладонь к серебристой поверхности, чувствуя скольжение…

— Трение отсутствует. Да, конечно.

— Вы говорили мне, что когда-то, прежде чем ее встроили в палубу Плота, Рубка сама была летательным аппаратом, — продолжал Горд. — Я с вами согласен. Более того, мне кажется, что этот небольшой корабль был предназначен для полетов в атмосфере.

— Отсутствие трения, — снова вырвалось у Холлербаха, который все еще водил рукой по поверхности странного металла. — Разумеется. Как мы могли быть так глупы? Понимаете, — сказал он Деккеру, — эта поверхность настолько гладкая, что воздух просто скользит вдоль нее, с какой бы скоростью она ни двигалась. И она не будет нагреваться, как обычный металл… К тому же, без сомнения, эта конструкция достаточно прочна, чтобы выдержать приливные напряжения, возникающие вблизи Ядра. По крайней мере выдержит гораздо лучше, чем хлам, из которого сделан Плот. Деккер, очевидно, мы должны будем проверить вычисления Горда, но я Думаю, что они верны. Понимаете ли вы, что это значит? — Старого Ученого охватило возбуждение. — Не надо будет возводить железный купол, чтобы сохранить воздух. Мы сможем просто заблокировать двери Рубки и повести корабль, как когда-то его водили наши предки… Да что там, мы даже сможем использовать наши инструменты, чтобы вблизи изучать Ядро. Деккер, одна дверь захлопнулась, зато открылась другая. Вы понимаете?

Деккер помрачнел.

— Конечно, я понимаю, Холлербах. Но есть кое-что еще, чего вы не учли.

— Что?

— Плот имеет футов восемьсот в диаметре. Рубка же только сто.

Холлербах нахмурился, потом до него начал доходить смысл сказанного.

— Найдите Риса, — скомандовал Деккер. — Через полчаса я встречусь с вами обоими в вашем кабинете.

Коротко кивнув, он повернулся и пошел прочь.

Рис сразу заметил, что атмосфера в кабинете Холлербаха наэлектризована.

— Закрой дверь, — проворчал Деккер.

Рис расположился напротив Холлербаха, который сидел, скрестив руки на груди. Деккер, опустив голову и шумно дыша носом, метался по маленькому кабинету.

Рис нахмурился.

— Почему такое похоронное настроение? Что произошло?

Холлербах наклонился вперед.

— У нас… сложности. — Холлербах пересказал аргументы Горда. — Конечно, мы должны проверить эти вычисления, но…

— Но Горд прав, — сказал Рис. — Вы же знаете это, не так ли?

Холлербах тяжело вздохнул.

— Конечно, он прав. И если бы мы не были захвачены сверкающими перспективами гравитационной пращи и купола в милю шириной, то сами задали бы себе те же вопросы. И пришли бы к тем же выводам.

Рис кивнул.

— Но если мы воспользуемся Рубкой, то перед нами встают непредвиденные проблемы. Мы думали, что сможем спасти всех. — Он посмотрел на Деккера. — Теперь нам придется выбирать.

Лицо Деккера потемнело от гнева.

— И вы решили предоставить это мне?

Рис потер переносицу.

— Деккер, если мы и ухитримся улететь, ясно, что оставшиеся проживут еще сотни, тысячи смен…