Этого простого прикосновения… Черт, было достаточно, чтобы заставить его испытывать странные вещи.

— Роджер?

— Да? — спросил он, чувствуя, словно что-то сдавило его горло.

— Спасибо, — прошептала Элизабет, положив голову на его плечо.

И именно тогда, в этот момент, он понял.

Независимо от того, что произойдёт во время этой войны, с чем он вынужден будет упорно сражаться…

Он уже проиграл.

Глава 8

Для мужчины, который умеет красиво говорить, Роджер выглядел на удивление тихим, когда шёл рядом, провожая её домой. С момента их ухода из энотеки, он был на взводе. Хоть Роджер и утверждал, что для него неважно фиаско, которое потерпела написанная им картина, она ему не поверила. Его молчание всколыхнуло в памяти Элизабет плохие воспоминания, которые она предпочитала похоронить в прошлом. Это было так давно, что она практически позабыла о своих катастрофических отношениях с Даниэлем. На данный момент всё закончилось, и она почти полностью сумела вычеркнуть его из своего разума. К счастью, у неё имелись дела поважнее, чем думать о мужчине, который смешивал её с дерьмом. В этом не было никаких сомнений.

Но сейчас, Роджер вёл себя как Даниэль. Её бывший ненавидел, когда она привлекала внимание, указывая в чём-то на своё превосходство, в точности как произошло сегодня с живописью. Элизабет не могла не вспомнить тот случай, когда Даниэль пришёл в ярость, потому что она превзошла его в плавании. Он вылез из воды и ушёл из спортивного комплекса, оставив её в одиночестве. Элизабет пришлось просить совершенно незнакомую девушку подвезти её, а когда она вернулась домой, то он уже спал, даже не удосужившись дождаться её возвращения.

Роджер сказал, что ему плевать на свою картину…

И, тем не менее, он выглядел напряжённым.

Почему?

Поскольку Элизабет не собиралась тратить время на ненужные предположения, то повернулась к нему и спросила прямо:

— Что с тобой?

Роджер взглянул на неё в недоумении.

— Ничего. Почему ты спрашиваешь?

— Ты ведёшь себя странно, с тех пор…

Он остановился у её двери, с картинами в руках.

— С каких пор?

— С того момента, как мы вышли из энотеки. — Элизабет достала из сумки ключи и открыла дверь. Вошла в квартиру и жестом показала следовать за ней. Он замешкался, держа обеими руками картины. — Если тебя раздражает то, что я умею рисовать, просто так и скажи. Я думала, что тебе не свойственно играть в кошки-мышки.

Роджер сжал челюсти и вошёл.

— Я уверяю тебя, моё поведение не имеет ничего общего с твоим художественным талантом. Я уже говорил об этом. Мне действительно плевать — ты рисуешь как Ван Гог или как пятилетний ребёнок. Меня это не волнует.

— Он всегда говорил тоже самое, прежде чем бросил меня. — Раздражение переполняло её, когда Элизабет закрывала дверь и поворачивала ключ. — Я… — Она замолчала и вздрогнула, потому что Роджер оказался позади неё. Она не слышала, как он к ней приблизился.

— Я не такой, и никогда не буду таким мудаком, как твой бывший, — зарычал он, заставив её отступить к двери. Мощное тело Роджера, по сравнению с телом Элизабет, было слишком большим. Он наклонился к ней, но остановился в миллиметре от её губ, переплеталось лишь их дыхание. — Я злюсь, не потому что ты в чём-то хороша, Лиз.

Её дыхание стало неровным и она положила руки на его упругую грудь, чертовски упругую. Элизабет не пыталась его оттолкнуть, даже не пробовала, но ей необходимо было ощущать, что при желании смогла бы это сделать.

— Тогда почему ты такой угрюмый?

— Я кое-что понял и поэтому не доволен. Нет ничего, о чём тебе стоило бы беспокоиться, — пробормотал он, глядя ей в глаза.

— Ну, весьма исчерпывающее объяснение, — сказала она, насмехаясь над ним. — Что ты понял?

— Тебя это не касается.

— Ах! Ну надо же. — Она закусила губу, и взгляд Роджера упал на её губы. Когда он вновь вернулся к её глазам, она увидела там горячее желание, которое проникало ей в душу. — Что ты понял?

— Что я действительно хочу тебя.

У Элизабет сжался желудок.

— Понятно. Ну, я уже в курсе. Я хочу сказать, что ты попросил меня об этой встрече, и сказал те слова…

— Да. Я знаю. Но я не хочу просто тебя поцеловать или затащить в постель. Я хочу, чтобы… — Он замешкался, а затем плавно провёл рукой вдоль её бедра, прослеживая все изгибы. — Я хочу большего.

— Чего ты хочешь, кроме этого? — Спросила она, задыхаясь.

— Не знаю, — признался он, нахмурившись. — И это немного меня беспокоит. Когда я рядом с тобой, я больше ни о чем не могу думать, кроме как — каким будет твоё обнажённое тело подо мной. Но знаешь, что более важно? Я хочу знать всё, что можно узнать о тебе. Твои страхи. Твои мечты. Твои любимые цветы. Все эти вещи. Чёрт. Я хочу узнать.

Ну вот, снова.

Говорит красивые фразы.

— Всё это очень напоминает отношения, — заметила она. — Я не говорю, что не мечтаю обо всём этом, просто не хочу сейчас. А то, что ты описываешь, когда одной из составляющих частей становится секс — это означает состоять в отношениях.

Роджер мгновенно побледнел.

— Я не принадлежу к типу мужчин, которые заводят отношения.

— Да. Я знаю. Так же как и я.

— Хорошо. — Роджер нервно сглотнул. — Я понятия не имею, называй, как хочешь, но вот в этом и кроется причина моего напряжения. Потому что ты заставляешь меня желать вещи, которые я никогда раньше не хотел. И это пугает меня.

— Тогда уходи.

Роджер нахмурился.

— Нет.

— Почему нет? Это самый простой способ, чтобы со всем покончить. — Она вновь прикусила губу и сдержала стон, готовый сорваться, когда он вернул свой взгляд к её губам. — В конце концов, мы встречались только пару раз. Для тебя не должно составить труда уйти.

— Но это не так.

Она подняла подбородок.

— Ну, я уеду сразу же, как только получу предложение о работе.

Ничего не ответив, он продолжал на неё смотреть.

Через некоторое время, Роджер нарушил молчание.

— Я знаю. И я помогу тебе собрать чемоданы.

— Непременно, — сказала она.

— Обязательно, — ответил он.

Они продолжали пристально друг на друга смотреть.

Возникшее между ними напряжение было таким ощутимым, что его можно было бы разрезать на части, если бы у неё в руках был нож.

— Наверное, тебе стоит уйти, — сказала она.

— Да, я должен идти, — пробормотал в ответ Роджер.

Но никто из них двоих не шевельнулся.

— Мои любимые цветы — красные розы. Я знаю, что этот цветок достаточно банален, но это классика, и они мне нравятся.

У него дёрнулась нижняя челюсть.

— В этом есть смысл. У тебя классическая красота, вне времени, поэтому розы — цветы идеальные для тебя.

— Ты уже знаешь мои мечты.

Он слегка кивнул.

— Хочешь уехать отсюда?

— Да. — Слегка помедлив, Элизабет добавила, — И мой самый большой страх…

— Это влюбиться в другого мужчину, который может сделать тебе больно, как сделал твой бывший.

Элизабет кивнула в знак согласия и глубоко вздохнула.

— Итак, теперь ты узнал всё, что хотел знать.

— Думаю, да.

— Какова твоя мечта? — спросила она его.

— Стать успешным адвокатом, спроектировать свой дом и стать именным партнёром в фирме.

Элизабет сжала кулаки.

— А твои страхи?

— Я… — Он открыл рот и закрыл его, а затем покачал головой. — У меня нет настоящего страха. Если бы мне пришлось выбрать один, то я бы сказал — неудача. Я боюсь потерпеть поражение.

— Не думаю, что такое возможно, чтобы ты потерпел фиаско.

Роджер склонил голову.

— Кажется, ты плохо рассмотрела мою картину.

Она засмеялась, а потом прикрыла рот.

— О, я видела её. Я обожаю твою картину.

— Ты это серьёзно? — Он пересёк комнату и взял в руки своё полотно. — Это?

Она хихикнула и кивнула. Несмотря на бокал вина, нарисованный совершенно криво, она ей нравилась. Картина была абсолютно несовершенной.

— Да. Именно она.

Озадаченный, он коснулся своей головы. Роджер был так красив: волосы в лёгком беспорядке, а виднеющиеся под глазами тёмные круги, свидетельствовали, что он не выспался. Без сомнения, он всё равно оставался самым сексуальным мужчиной, каких она уже не встречала несколько месяцев. Чёрт, кого она обманывает? Это был самый сексуальный мужчина, которого она когда-либо видела в своей жизни.

— Я полагаю, что у нас уже есть отношения, да? Только без секса.

Элизабет подавилась от смеха.

— Это называется дружбой, Роджер.

— Ну, до сих пор, у меня никогда не было настоящих друзей. — Он пожал плечами. — Это то, что делают друзья? Говорят о своих чувствах и всё такое?

— Что ты хочешь этим сказать? У тебя никогда не было настоящих друзей?

— Ладно, кажется, я преувеличил. В школе я дружил с Клэем. И моими братьями. Так что, по правде говоря, у меня имеются друзья. — Он потёр подбородок. — Но люди, которые не были частью моей семьи и не имели отношения к моей работе? Или друг, которому я мог бы позвонить в конце утомительного дня? Ну. Нет. Таких не было. У меня и вправду не было такого друга.

— Почему нет? — спросила Элизабет после того, как переварила полученную информацию.

— Возможно, я был слишком занят, чтобы задуматься об этом или хотя бы понять, что я упускаю что-то. Думаю это не изменилось и в настоящем. — Смеясь, он добавил: — Мне не нужны друзья, у меня есть три брата, Клэй и сестра. Если мне нужен кто-то, с кем я мог бы поговорить, то я звоню одному из них, и мы вместе идём ужинать или пить пиво. Почему я должен впускать в свою жизнь кого-то другого, когда у меня есть все, кто мне необходим?

Роджер Джексон представлял собой один сюрприз за другим. Можно было подумать, что к такому мужчине, как он, люди выстраиваются в очередь, с готовностью стать его друзьями. За короткое время их знакомства Элизабет смело могла признать — парень он крутой. Роджер был: добрым, весёлым, нежным и чертовски сексуальным. К тому же, она обнаружила, что ко всему прочему, он был такой же одинокий, как и она. И одиночество они оба выбрали добровольно.

Он приблизился ближе и пропустил прядь её волос сквозь пальцы.

— Мне нравится быть с тобой, и если это означает быть другом, тогда да, я думаю, это здорово.