— Так землю-то не сыскали, слыхал я? — осторожно спросил Лазарев-старший.

Матюшкин удрученно повертел головой.

— В тех местах, где побывали, а мы десятки верст от берега отмахали, — земли не видать. В награду нам, убедились воочию с Шелагского мыса, что далее к востоку чистый океан и нет никакой Америки.

— За чем же дело стало? — спросил Алексей. — Теперь свои заметки в свет выпускайте.

— Поздно теперь. Фердинанд всех оповестил, и публике известно лишь его имя как открывателя.

Лазаревы поняли, что эту тему затрагивать не стоит.

— Не горюйте, — утешил его Алексей, — я также до сих пор свои описания вояжа на «Благонамеренном» не возьмусь к издателям снести. Авось к старости будет время. — Он разлил вино и, когда все чокнулись, спросил: — Где же сейчас Врангель?

— В Русской Америке, правителем у компании. Мне, говорит, нынче деньги потребны, поскольку семьей обзавелся.

Старший Лазарев улыбнулся:

— Ну что ж, Фердинанд честно хочет заработать. А вот в Кронштадте ведомо народу, как Моллер прикарманивает казенные деньги. Все на виду, а с рук сходит. Потому братец его, министр, все покрывает. — Он встряхнулся, посмотрел на своих собеседников. — Гляжу, вы оба все ж неравнодушны к флотской жизни.

Матюшкин ответил первым, почти не раздумывая:

— Почему я сюда и выпросился. Считаю, по глубокому убеждению, флот есть часть неотъемлемая нашего уклада жизни. Еще не до конца определено значение его для человечества. Потому что среда его обитания, океан, не менее значима, чем суша, тоже загадка природы…

Крейсирование у берегов Греции не было напрасным. В первый месяц нового года линейный корабль «Царь Константин» с командиром капитаном 1-го ранга И. Бутаковым привел два неплохих трофея — двадцатишестипушечный корвет и четырнадцатипушечный бриг. Эскадра Гейдена готовилась выйти к Дарданеллам. Близилось лето, и небольшие купеческие суда, используя хорошую погоду, ночью старались проскользнуть незаметно вдоль берега к проливам.

На рейде Пороса готовилась к выходу армада из пятнадцати линейных кораблей, фрегатов, бригов… В конце февраля у входа в бухту показался «Наварин». Почти год не видели корвет на эскадре после пленения. Уже издали по рангоуту, такелажу, парусам были заметны изменения в облике корабля. Сверкавшие на солнце лакированные стеньги и реи, обтянутые до предела, просмоленные ванты и тали, мастерски закрепленные по-походному шлюпки, якоря свидетельствовали о любви и тонком понимании дела, искусстве и вкусе хозяина — командира корабля. То и дело вспыхивала на солнце надраенная всюду до предела медяшка, отливали чернью и искрились свежевыкрашенные железные части и поделки, а упругие паруса соперничали белизной с отшлифованной палубой. Зрелище завершали покрытые свежей черной краской борта с желтыми разводами и откинутыми портами батарейной палубы.

Услышав залпы традиционного салюта, на шканцах «Азова» одновременно появились Гейден и Лазарев. Последний восхищенно всматривался в приближающийся корабль. Гейден довольно причмокнул и сказал Лазареву:

— Передайте на «Наварин»: через три часа назначаю смотр корабля. Распорядитесь, Михаил Петрович, приготовить катер. После обеда пойдем вместе к Нахимову.

Смотр, как положено, начался с опроса жалоб и претензий команды. Их не оказалось, и экипаж занял свое место по тревоге.

Осмотр начался с верхней палубы, рангоута и такелажа. Всюду все было обтянуто, принайтовано, на месте и в порядке, сияло чистотой так, что даже набитому глазу не к чему было придраться.

В деке Лазарев приказал откатить две пушки, посмотрел станки. В жилой палубе заглянули в матросские рундуки. Всюду пахло свежестью и смотрелось уютно…

Вернувшись на «Азов», Гейден похвалил Нахимова:

— Вы не промахнулись, Михаил Петрович, толковый командир. Надобно подготовить приказ по эскадре. Есть всем капитанам чему поучиться.

«Осмотрев сего числа прибывший на Мальту под командой капитан-лейтенанта Нахимова корвет «Наварин», — гласил приказ по эскадре, — и найдя оный достойным продолжать службу и всем частям в отличном и примерном состоянии, долгом своим поставляю за все сие объявить ему, г. Нахимову, перед лицом вверенной мне эскадры совершенную мою благодарность. Нижним же чинам, на сем корвете находящимся, за понесенные ими труды жалую не в зачет по чарке вина или джину…»

В тот же день Лазарев дал указание всем капитанам кораблей побывать на «Наварине» и по примеру корвета навести у себя порядок.

При блокаде турецких берегов «Наварин» оказался и самым быстроходным кораблем эскадры.

Усиленная эскадра наглухо перекрыла все морские пути торговли. Спустя месяц турки ощутили влияние этого на своих желудках. В Константинополе исчез с рынков хлеб, взлетели цены на продукты. С каждым днем усиливался ропот населения столицы… Прекратилась полностью военная помощь верного сателлита из Египта. Он оказался начисто отрезанным от своего предводителя, турецкого султана.

Начало мощной блокады Дарданелл и всего Турецкого побережья совпало с весенним наступлением русской армии на Балканах во главе с новым командующим генералом Н. Дибичем. В первой же крупной схватке у Кулевичей турки не выдержали натиска и бежали, разбитые в пух и прах. Спустя месяц капитулировала мощная крепость Силистрия и армия Дибича перевалила через Балканы. Продвигаясь вдоль Черноморского побережья, войска Дибича прикрывались флотом. Больше того, за один месяц моряки высадили пять десантов, штурмуя крепости в Анхиале, Василике, Ахтополе, Игнесаду, Мидии…

На другом, южном направлении успех тоже сопутствовал Дибичу, и в конце августа, овладев Энезом, армия вышла на побережье Эгейского моря.

Вдали на горизонте дефилировала эскадра Гейдена.

Нахимов отправился на «Наварине» в Энез к генералу Дибичу и вскоре привез известие о подписании мира в Адрианополе с Турцией.

По мирному договору Россия утвердилась на всем Кавказском побережье вплоть до поста Святого Николая, южнее Пота. К России отошло устье Дуная с прилегающими островами. Подтверждалась свобода русского торгового мореплавания на Черном море и в проливах, а русские купцы получили широкие льготы на торговлю в Турции.

И наконец-то Греция получила автономию, и теперь с Османской империей ее связывала только уплата дани…

Пушки на время смолкли. Гейден получил приказ — часть эскадры под командой Лазарева вернуть на Балтику. Остальные корабли предназначались для сторожевой службы в Средиземном море. Турки еще могли подложить свинью, а главное, не устоялась еще на ногах только что возрожденная Греция. В этих краях давненько велась ожесточенная перепалка между разными греческими группками и партиями. Каподистрия, желая примирить единокровных противников, частенько крутыми мерами восстанавливал их против себя. Особенно недолюбливали Иоанна Каподистрию свободолюбивые островитяне в Архипелаге. Случалось, что против него бунтари выступали с оружием в руках и устанавливали свои порядки на островах.

Используя мирную передышку, капитаны приводили в порядок корабли. Одни чинились в Поросе, другие на Мальте. Забот хватало.

Корабль, как любое сооружение, постоянно подвергается, с одной стороны, воздействию водной стихии — ломаются мачты, реи, рвутся паруса, расшатываются крепления — связи корпуса корабля, появляется течь. С другой — противник наносит немало повреждений в бою, иногда смертельных. В перерывах между схватками своими силами экипаж поддерживает боевую способность своего родного корабля. Но для полного исправления требуется основательный ремонт и много времени. Подчас не хватает и года.

В то же время организм корабля подвержен, как и все в природе, процессу старения. От ветхости приходят в негодность все части корабля и его основа — корпус. Тогда корабль прекращает существование, идет на слом…

В эскадре шестидесятичетырехпушечный линейный корабль в конце войны настолько обветшал, что его уже и не чинили, а временно переустроили под госпиталь для матросов. Другие корабли требовалось килевать в доках, чинить на верфях. На все требовались деньги и время. Русские моряки экономили, многие работы старались «исправить хозяйственным способом».