— Ну, развѣ вы не находите, что слѣдуетъ сдѣлать ихъ портретъ? — спросила миссъ Уинтропъ, обращаясь къ бывшему лоцману.

— Не вижу въ этомъ ничего дурного, — отвѣчалъ тотъ необдуманно.

— Слышите, что говоритъ мистеръ Пепперъ? — сказала дама, обращаясь опять къ капитану. — Конечно, ужъ если онъ не принимаетъ этого такъ близко къ сердцу, то вамъ и подавно нечего.

— Я поговорю съ нимъ потомъ, — произнесъ капитанъ очень кислымъ тономъ.

— Можетъ быть и правда, лучше сохранить все эта дѣло пока между нами, — поспѣшилъ сказать бывшій лоцманъ, встревоженный выраженіемъ лица своего пріятеля.

— Ну хорошо, я не буду больше мѣшать вамъ, — сказала миссъ Уинтропъ. — О, посмотрите, какъ это невѣжливо съ ихъ стороны!

Остальные поспѣшно обернулись, и успѣли еще замѣтить нѣсколько головъ, быстро мелькнувшихъ за окномъ. Капитанъ Криппенъ первый прервалъ молчаніе.

— Джемъ! — строго сказала мистриссъ Пепперъ, не давая ему окончить.

— Капитанъ Буддъ! — воскликнула миссъ Уинтроиъ, вся вспыхнувъ.

Взбѣшенный капитанъ вскочилъ и заходилъ взадъ и впередъ по комнатѣ. Онъ посмотрѣлъ на бывшаго лоцмана, и неудачный заговорщикъ содрогнулся отъ его взгляда.

— Не безпокойтесь понапрасну, капитанъ, — пробормоталъ онъ, подмигивая ему съ видомъ, которому тщетно старался придать бодрое и утѣшительное выраженіе.

— Я выйду немного пройтись, — сказалъ капитанъ, по уходѣ дочери ректора. — Только, чтобы освѣжиться.

Мистриссъ Пепперъ сняла свою шляпу съ вѣшалки около двери и начала надѣвать ее передъ зеркаломъ.

— Я пойду одинъ, — нервно сказалъ Криппенъ, — я хочу поразмыслить немного, обдумать.

— Никогда, Джемъ, — твердо произнесла мистриссъ Пепперъ. — Мое мѣсто около тебя. Если ты стыдишься того, что люди на тебя смотрятъ, то я не стыжусь. Я горжусь тобой. Пойдемъ. Пойдемъ, покажись имъ всѣмъ, и скажи, кто ты такой. Пока я жива, я не выпущу тебя больше изъ виду, никогда.

Она начала всхлипывать.

— Ну, что тутъ дѣлать? — сказалъ Криппенъ, оборачиваясь къ совершенно озадаченному лоцману.

— Ему-то какое до этого дѣло? — рѣзко спросила мистриссъ Пепперъ.

— Ну, нужно же и о немъ сколько-нибудь подумать, — сказалъ капитанъ, сдерживаясь. — Да и, кромѣ того, я, право, думаю, что мнѣ лучше будетъ поступить, какъ тотъ человѣкъ, въ стихахъ. Дайте мнѣ уйти отсюда и умереть отъ разбитаго сердца. Пожалуй это будетъ лучше всего.

Мистрисъ Пепперъ взглянула на него пылающими глазами.

— Позвольте мнѣ уйти и умереть отъ разбитаго сердца, — повторилъ капитанъ съ искреннимъ чувствомъ. — Я предпочитаю это, право, предпочитаю.

Мистриссъ Пепперъ залилась сердитыми слезами, опять обвила руками его шею, и зарыдала у него на плечѣ. Лоцманъ, повинуясь отчаяннымъ взглядамъ пріятеля, опустилъ стору на окнѣ.

— Тамъ собралась цѣлая толпа, — сказалъ онъ.

— Пусть ихъ, — любезно отвѣтила жена его. — Они скоро узнаютъ, кто онъ такой.

Она стояла, держа капитана за руку и время отъ времени поглаживая ее, и каждый разъ, какъ волненіе одолѣвало ее, опускала голову къ нему на жилетъ. Въ такія минуты капитанъ яростно сверкалъ глазами на бывшаго лоцмана, который, будучи отъ природы довольно слабаго характера, не былъ въ состояніи, несмотря на всю свою тревогу, придать своимъ чертамъ приличествующую случаю серьезность.

День медленно склонялся къ вечеру. Миссъ Уинтроппъ, вообще недолюбливавшая всякія двусмысленныя положенія, намекнула кое-кому о происшедшемъ, и нѣсколько посѣтителей, между прочимъ, и мѣстный корреспондентъ какой-то газеты, уже стучались въ дверь, но ихъ попросили прійти на слѣдующій день, подъ довольно правдоподобнымъ предлогомъ, что такъ долго разлученная чета желаетъ побыть немного наединѣ. Всѣ трое сидѣли молча; бывшій лоцманъ, наморщивъ брови, тщетно старался разобрать движенія губами, которыми капитанъ порывался ему что-то сказать, каждый разъ какъ представлялась къ тому возможность, и значеніе которыхъ становилось ему нѣсколько понятнѣе, только когда онъ подкрѣплялъ ихъ угрожающимъ жестомъ своего увѣсистаго кулака.

Наконецъ, мистриссъ Пепперъ встала и вышла въ заднюю комнату приготовлять чай. Но такъ какъ она оставила дверь открытой, да еще захватила съ собой, къ тому же, шляпу капитана, то онъ не могъ заключить ничего хорошаго изъ ея временнаго отсутствія и свирѣпо обратился къ бывшему лоцману.

— Что же теперь дѣлать? — проговорилъ онъ яростнымъ шепотомъ. — Не можетъ это такъ продолжаться!

— А вѣдь придется, — прошепталъ тотъ въ отвѣтъ.

— Слушай, ты! — сказалъ Криппенъ съ угрозой. — Я иду въ кухню и все ей объясню. Мнѣ тебя жаль, но я сдѣлалъ все, что могъ. Пойдемъ и помоги мнѣ объясниться.

Онъ повернулся къ двери, но Пепперъ, съ силой отчаянія, ухватилъ его за рукавъ и удержалъ.

— Она убьетъ меня! — прошепталъ онъ, задыхаясь.

— Не моя вина, — сказалъ Криппенъ, отстраняя его отъ себя. — Подѣломъ тебѣ.

— И она скажетъ всей этой толпѣ тамъ за окномъ, — продолжалъ Пепперъ, — и они убьютъ васъ!

Капитанъ опять опустился на свое мѣсто и уставился на него, съ лицомъ, такимъ же блѣднымъ, какъ и у него.

— Послѣдній поѣздъ отходитъ въ восемь, — поспѣшно продолжалъ лоцманъ. — Это рискованно, но это единственное, что вы можете сдѣлать. Возьмите ее съ собой прогуляться по полямъ, поблизости отъ вокзала. Оттуда видно подходящій поѣздъ почти за версту. Разочтите хорошенько время и поймайте его; она бѣгать не можетъ.

Возвращеніе ихъ жертвы съ чайными принадлежностями на подносѣ положило конецъ разговору, но капитанъ выразилъ свое согласіе кивкомъ головы изъ-за ея спины и усѣлся пить чай съ напускной веселостью.

Въ первый разъ со времени своего удачнаго появленія онъ сдѣлался разговорчивъ, и такъ смѣло и свободно говорилъ о разныхъ случаяхъ изъ жизни человѣка, котораго изображалъ, что бывшій лоцманъ сидѣлъ какъ на иголкахъ отъ страха, что онъ въ чемъ-нибудь да ошибется и проговорится. Послѣ чая онъ предложилъ прогуляться, и пока ничего не подозрѣвавшая мистриссъ Пепперъ надѣвала шляпу, самодовольно похлопалъ себя но ногѣ, и довѣрчиво подмигнулъ своему товарищу по заговору.

— Я не очень-то хорошо хожу, — сказала невинная мистриссъ Пепперъ, — такъ что ты долженъ итти потише, Джемъ.

Капитанъ кивнулъ головой, и они вышли изъ дому, по совѣту Пеппера, заднимъ ходомъ, чтобы не привлекать вниманія собравшихся любопытныхъ.

Послѣ ихъ ухода Пепперъ сидѣлъ нѣкоторое время съ трубкой, не спуская тревожныхъ глазъ съ часовой стрѣлки, но, наконецъ, не будучи въ состояніи выдерживать долѣе мучительную неизвѣстность, онъ отправился тоже къ вокзалу и спрятался за удобно стоявшій поблизости вагонъ сь углемъ.

Онъ нетерпѣливо ждалъ, устремивъ глаза на дорогу, по которой долженъ былъ показаться капитанъ. Онъ посмотрѣлъ на часы. Безъ пяти восемь, а капитана все еще нѣтъ! Платформа начала наполняться народомъ, сторожъ зазвонилъ въ колоколъ, въ отдаленіи показалось облачко бѣлаго дыма. Какъ разъ въ ту минуту, когда Пепперъ начиналъ уже терять всякую надежду, онъ увидѣлъ, наконецъ, капитана. Раскачиваясь изъ стороны въ сторону, держа шляпу въ рукѣ, онъ, видимо, изъ послѣднихъ силъ старался догнать поѣздъ, подходившій къ станціи.

— Не успѣетъ онъ ни за что! — простоналъ лоцманъ. И вдругъ у него захватило дыханіе; шагахъ въ трехстахъ или четырехстахъ позади капитана, ковыляла мистриссъ Пепперъ, очевидно, въ погонѣ за нимъ.

Поѣздъ подошелъ къ станціи; пассажиры начали входить и выходить изъ вагоновъ; захлопнулись двери, и кондукторъ уже приложилъ свистокъ къ губамъ, когда капитанъ Криппенъ, пыхтя, какъ паровозъ, шатаясь взобрался на платформу и ввалился въ ближайшій вагонъ третьяго класса.

— Ну, едва, едва только захватили, сэръ, — сказалъ начальникъ станціи, захлопывая за нимъ дверцу вагона.

Капитанъ упалъ на скамейку, стараясь отдышаться, и, повернувъ голову, бросилъ послѣдній, торжествующій взглядъ на дорогу.

— Не безпокойтесь, сэръ, — добродушно сказалъ начальникъ станціи, уловивъ направленіе взгляда капитана, и замѣтивъ вдали мистриссъ Пепперъ. — Мы подождемъ вашу барыню.