— Разве ты не хочешь что-нибудь съесть? — спросила я, нахмурившись.
— Уже успел, — коротко ответил он.
Я перевела взгляд на Мону.
— Всё, как всегда, невероятно вкусно. Спасибо большое.
Что-то большее на завтрак, чем просто кофе, стало роскошью для меня после смерти мамы. Я никогда не воспринимала подобную заботу как нечто обыденное.
— На здоровье, моя дорогая, — ответила Мона с мягкой улыбкой. Она слегка обняла меня за плечи, а потом вышла из кухни.
Как только Мона перестала быть буфером между мной и Кейдом, моя нервозность усилилась вдвойне. Остерегаясь сказать лишнего, я молча доела завтрак. Поднявшись из-за стола, я убрала тарелку и осторожно сказала:
— У меня сегодня лекция в университете. Одолжишь свою машину на пару часов? Или возможно, подбросишь меня к моей?
Небольшая передышка от обоих братьев значительно снизила бы уровень стресса в моей крови.
— Я отвезу тебя на занятия, — ответил Кейд, заставив меня с удивлением оглянуться.
— Зачем? Я справлюсь самостоятельно.
— Блейн не уверен, решён ли вопрос с Гейджем, — пояснил Кейд, и по его тону было понятно, как именно он к этому относится. — Он получил предупреждение, но ни один из нас не хочет лишний раз тобой рисковать.
— Мне не нужен телохранитель, — упрямо возразила я, встретившись с ним взглядом.
— Очень жаль, что ты так думаешь.
Моя бровь недоверчиво взлетела вверх.
— То есть, теперь ты будешь повсюду меня сопровождать? — Я сильно сомневалась, что могу это выдержать. Не сейчас. Не с тем секретом, который давил на мою грудь. Мне приходилось делать усилие, чтобы просто дышать в его присутствии.
— План именно такой.
— Мне не нравится твой план, — отрезала я, вскинув подбородок.
Кейд только косо усмехнулся.
— Считай, что я твой репетитор.
Я вспомнила о тех сокурсницах, которые, посмотрев на него, решат, что им тоже нужен такой «репетитор».
Тем не менее, как бы я к этому не относилась, Кейд припарковался возле университета через полчаса и сопроводил меня к лекционному корпусу. Несколько симпатичных студенток оглянулось в его сторону, пока мы поднимались по ступеням старинного здания, и я невольно гадала, заметил ли их Кейд. Не то что бы меня это сильно волновало. Нет, разумеется.
— Сюда не пропустят с оружием, — с досадой предупредила я.
На двери висела табличка, запрещавшая любой вид оружия.
Вскинув руки, Кейд сказал:
— Я не вижу никакого оружия. А ты видишь, Принцесса?
Его невинный жест даже на секунду не ввёл меня в заблуждение. Он только усмехнулся и последовал за мной в здание.
Летний семестр уже завершался. Не так много студентов присутствовало в аудитории, как осенью или весной. Поднявшись по ступеням, я заняла одно из свободных мест и попросила у соседки, сидевшей впереди, пропущенные лекции. До начала пары осталось время, и я приступила к переписыванию первого вопроса, краем глаза наблюдая, как Кейд разместился рядом. Он вытянул длинные ноги и зацепил солнечные очки за ворот футболки.
Его небрежная поза навела меня на мысли о его студенческой жизни. Я бросила на него задумчивый взгляд.
— Интересно, каким ты был студентом?
Кейд посмотрел на меня.
Вернувшись к переписыванию, я беззаботно предположила:
— Представляю, как ты сидел на последнем ряду и пререкался с преподавателем.
Тёмная бровь Кейда взлетела вверх.
— Ты ранишь моё самолюбие. Я был образцовым учеником.
Я перестала переписывать и смотрела на него до тех пор, пока его губы не дрогнули в ухмылке.
— Ну хорошо. Возможно, это не совсем так, — неохотно согласился он.
— Ещё бы, — поддразнила я. — Думаю, ты был тем самым парнем, о котором шептались за спиной. Ты не следовал правилам, и это делало тебя привлекательным в глазах сверстников. Скажи, скольким студенткам ты разбил сердце, Кейд?
Он тихо рассмеялся.
— Твоё представление обо мне намного интереснее, чем действительность.
Почему-то я в этом сильно сомневалась.
— А ты… — он изучал меня сузившимся взглядом, — разумеется, была прилежной девочкой. Всегда сидела на втором ряду. Не на первом, потому что это привлекало много внимания. У тебя была хорошая успеваемость, но ты не срывала звёзд с небес, как сверстники-эрудиты, посещавшие курсы с углубленным обучением. Ты ходила на местные футбольные матчи, но не участвовала в группе поддержки. Никогда не возвращалась домой позже одиннадцати, тем более не находилась под домашним арестом, потому что не отличалась склонностью к бунтарству.
Его проницательность вызвала на моих губах лёгкую улыбку. Пока что всё, что он сказал, попадало в цель.
— Твоей лучшей подругой была мать. — Он склонился ко мне и понизил голос. — А ещё ты не могла остаться одна в родительском доме, поэтому уехала в другой город.
Теперь уже улыбка исчезла с моих губ. Конечно, я знала, почему уехала из Розвелля, но не ожидала, что об этом знает Кейд. Он знает, что значит одиночество.
Мои расширившиеся глаза столкнулись с его пристальным взглядом, и Кейд вдруг нахмурился.
— Что ты скрываешь, Принцесса? — едва слышно спросил он.
У меня перехватило дыхание, и я почувствовала, как кровь схлынула с моего лица. Откуда? Откуда, во имя всего, он мог об этом знать?
К счастью, меня спас вошедший в аудиторию профессор. Я тщетно пыталась сосредоточиться на лекции, выбитая из колеи слишком правдоподобной характеристикой Кейда… не говоря уже о его последнем вопросе. Он всегда видел, когда я ему лгала. У меня не было ни малейшего представления, как долго удастся скрывать от него всё, что между нами случилось.
— Напомни мне, как называется этот курс? — тихо спросил Кейд у моего уха. Его тёплое дыхание коснулось чувствительной кожи, заставив меня инстинктивно отпрянуть назад. Его близость слишком сильно напоминала о том, как совсем недавно он был ещё ближе.
Во взгляде Кейда промелькнуло вопросительное «какого-чёрта-с-тобой-происходит».
Я, запинаясь, ответила:
— «Криминальная психология».
— Ваш преподаватель не понимает, о чём говорит, — поморщился он.
Девушка, одолжившая мне тетрадь, неодобрительно оглянулась.
Я опустила взгляд к парте и приглушённо попросила:
— Пожалуйста, говори тише.
— Разве ты его слушаешь? — недоверчиво спросил Кейд. Он сделал не слишком большое усилие, чтобы понизить тон.
Я не слушала лекцию, это правда. Слишком много посторонних мыслей меня отвлекало, но, очевидно, его вопрос был риторическим, потому что Кейд пренебрежительно продолжил:
— Эта лекция полная чушь. Бессмысленно анализировать, почему люди нарушают закон. «Меня-бил-отец-поэтому-я-растлеваю-детей» или «я-иногда-впадаю-в-депрессию-поэтому-убиваю» — всё это не выдерживает никакой критики.
— Тогда почему существуют преступники? — спросила я, пытаясь понять ход его мыслей. Если у Кейда есть своё понимание склонности человечества к криминалу, я определённо хотела об этом знать.
Кейд пожал плечами:
— Некоторые люди рождены быть плохими. Это неотъемлемая часть их натуры.
Я вспомнила, как он сказал нечто подобное о себе в Вегасе, и сейчас, судя по всему, мы тоже говорили не о каком-то абстрактном плохом парне. Мы говорим о нём.
— Или, — возразила я, — некоторые люди только думают, что они рождены плохими, но в действительности это не так.
— И ты считаешь, что можешь отличить?
В моей памяти снова промелькнули воспоминания о том, как он занимался со мной любовью, и я решительно кивнула:
— Да, могу.
Кейд пристально меня изучал, а потом перевёл взгляд на профессора.
— Ты заблуждаешься, — тихо сказал он. Я с трудом спрятала улыбку, услышав очевидное недовольство в его тоне. В конце концов, он мог думать о себе всё, что хочет. Мне важно дать ему понять, что я в это не верю.
К счастью Кейд воздержался от дальнейших комментариев по поводу лекции. Пара завершилась, и мы вышли из корпуса. Щурясь от солнца, Кейд снова надел тёмные очки. Я поймала себя на том, что украдкой бросаю взгляд в его сторону.