Мы с мамой часто перебирали фасоль или горох, и мне было приятно вспомнить об этом в компании Моны. Неподалеку соседские дети взрывали петарды, но я сомневалась, что кто-то вызовет полицию. Во время праздников существовало негласное правило не ругать подростков за пиротехнические шалости.

— Я рада, что вы с Блейном снова вместе, — заметила Мона, взглянув на обручальное кольцо. — Я опасалась, что он оттолкнул тебя навсегда.

Не зная, как объяснить наличие кольца на своём пальце, я помедлила, но потом всё-таки произнесла:

— Мона, мы с Блейном не вместе. Я… обеспечиваю ему алиби. Чтобы наша версия была более правдоподобной в глазах полиции, мы сделали вид, что снова обручены.

Мона на мгновение перестала работать и удивлённо посмотрела на меня:

— Ох… я даже не догадывалась.

Повисло неловкое молчание, и я, не выдержав, сказала:

— Мне очень жаль, Мона… На самом деле, мы с ним поговорили и помирились, но я не знаю… сможем ли мы снова… быть вместе.

Печальная улыбка тронула её губы.

— Не нужно извиняться, Кэтлин. Просто мне очень жаль, что так вышло. Он любит тебя, ты ведь знаешь об этом, правда?

Сглотнув, я потянулась за следующей пригоршней, стараясь избегать её взгляда.

— Да, знаю. И я люблю его тоже.

— А Кейд? — тихо спросила Мона. — Что ты… чувствуешь к нему?

Мой взгляд метнулся в её сторону, но она лишь сочувственно смотрела на меня.

— Мы с Кейдом друзья, — осторожно ответила я.

Мона вздохнула:

— Ты знаешь, я никогда не видела его таким раньше.

Раскрыв очередной стручок, я высыпала его содержимое в быстро заполнявшуюся пиалу.

— Что вы имеете в виду?

Продолжая выбирать фасоль, Мона ответила:

— С Кейдом всегда было сложно… сблизиться. Я помню, как Блейн привёл его домой впервые. Он был маленьким мальчиком… слишком худым для своего возраста в одежде, которая была ему велика. Я понимала, что ему было страшно, но он не подавал вида. Кейд никогда не показывал страха. Он так жил с тех пор, как умерла его мать. Упокой, Господь, её душу.

Мне было несложно представить Кейда таким, каким описывала его Мона. Иногда мне казалось, что если я лучше присмотрюсь, то увижу в его глазах всё того же испуганного маленького мальчика.

— Он очень долго держал нас на расстоянии вытянутой руки, — продолжила Мона, покачав головой. — Чужие люди не могли причинить ему боли. Близкие — делали его уязвимым, и он всегда помнил об этом. — Она задумчиво посмотрела на меня. — Но теперь, когда я вижу его с тобой и то, как он смотрит на тебя… я понимаю, как сильно он тебя любит, даже если сам ещё не осознаёт этого. И у меня болит душа за вас, потому что я не знаю, будет ли у этой истории счастливый конец.

Я потрясенно смотрела на неё, не зная, что сказать. Мона так долго создавала семью для Блейна и Кейда только для того, чтобы появилась я и всё разрушила. О чём я только думала?

— Мне… очень жаль, — запинаясь, выдохнула я, выронив пригоршню фасоли в пакет и пытаясь унять дрожь в руках. — Я уйду. Прямо сейчас. — Я поднялась со скамьи, но Мона удержала меня за руку.

— Нет, Кэтлин, — мягко возразила она. — Я рассказала об этом не для того, чтобы заставить тебя уйти. Ты стала частью нашей семьи. Просто я ещё не уверена, какой путь ты изберёшь, и у меня болит сердце. Я знаю, что ты не хотела, чтобы так случилось. — Она пожала плечами: — Никому неизвестно, когда и где может возникнуть любовь. Ты виновата в этом не больше, чем Блейн или Кейд. Поверь, я тебя не виню.

Боль в моей груди немного отпустило. Всё это время я сильно боялась, что могла подумать Мона, когда видела меня сначала с Блейном, а потом с Кейдом. И она была права — сейчас больше всего меня пугало моё будущее.

Мона мягко сжала мою ладонь.

— Я просто хочу, чтобы ты знала… я полюбила тебя как родную дочь. Поэтому мне хотелось бы дать тебе совет, если ты не против.

Откашлявшись, чтобы справиться с эмоциями, я кивнула:

— Да, конечно.

— Может быть, это прозвучит банально, но, пожалуйста, слушай своё сердце. Не позволяй ничему… неуверенности в будущем или совершённым ошибкам… помешать тебе услышать своё сердце. Любовь — это единственное, ради чего стоит жить. И ты удивишься, как она со временем может исцелить любые раны.

У меня не хватило духа признаться ей в том, что в моём случае любовь не имела значения. Я боялась возвращаться к Блейну, а Кейд уже принял решение за нас двоих. Если бы я не повела себя как эгоистка, то осталась бы у Алиши на время ремонта вместо того, чтобы жить здесь, рядом с ними.

— Я вам не помешаю? — послышался позади нас голос, и я, вздрогнув, оглянулась.

В дверях кухни стояла Шарлотта. Её взгляд опустился на руки Моны, сжимавшие мои ладони.

— Никто не открывал дверь, — пояснила она, снова подняв глаза. — Блейн сейчас дома?

— Должен быть, — ответила я, поднимаясь со скамьи. — Я проведу тебя к нему, если хочешь.

Шарлотта ответила мне натянутой улыбкой, и я чувствовала на себе её взгляд, пока мы пересекали кухню.

— Не хочешь кофе или что-нибудь ещё? — вежливо предложила я, чтобы заполнить напряжённую тишину.

— Можешь не разыгрывать передо мной невесту, — ледяным тоном ответила она. — Я знаю правду.

Резкость её слов заставила меня остановиться.

— Я не пытаюсь «разыгрывать невесту», — возразила я, ничем не уступая ей в холодности тона. — Просто у меня есть манеры, которым тебя, судя по всему, не научили.

За какую-то секунду Шарлотта оказалась прямо передо мной, и её губы скривились:

— Я знаю, как ты поступила с Блейном! — прошипела она. — Ты разбила ему сердце. Пусть ты не спала с Кейдом, но между вами, очевидно, что-то происходило, если Блейн поверил в твою измену. — Она сделала паузу, и её идеальная бровь с вызовом взлетела вверх: — Я вижу тебя насквозь, дешёвка. У меня в голове не укладывается, почему он хочет тебя вернуть.

Теперь, когда мы остались один на один, Шарлотта не утруждалась скрывать свою ненависть. Из-за её провокационных обвинений мои нервы окончательно сдали, и я с такой же едкостью спросила:

— Ты была готова на всё, но он так и не переспал с тобой, верно? — Мои губы дрогнули в сочувствующей улыбке. — Видимо, одного блестящего образования для этого недостаточно.

Её смуглая кожа вспыхнула, а глаза засверкали от ярости, но я даже не думала отступать. Если она хотела выяснить отношения, я вполне могла за себя постоять.

— Может, мне принести попкорн? — послышался ленивый голос за моей спиной. Мы обе оглянулись. Кейд прислонился плечом к дверному проёму. Он смотрел на нас с кривой усмешкой, а за ним с непроницаемым выражением лица стоял Блейн. Мне оставалось только молиться, что он не услышал моих последних слов.

Кейд склонил голову набок, обращаясь к Блейну:

— Я ставлю двадцатку на блондинку. Что думаешь?

— Блейн, — сказала Шарлотта, отступив от меня в сторону. — Я искала тебя. Мы можем где-нибудь поговорить?

— В кабинете, — ровно ответил Блейн.

Она скованно кивнула и вышла в коридор первой. Блейн снова посмотрел на меня и, больше ничего не сказав, последовал за ней. Как только они скрылись из вида, у меня вырвался прерывистый вздох.

— Отвратительная особа. Знаю, она его адвокат и помогает ему, но я совсем ей не доверяю.

— Ты не доверяешь ей потому, что знаешь, что она хочет забраться к нему в постель, — ответил Кейд. Оторвавшись от двери, он подошёл к холодильнику, чтобы взять бутылку «Колы».

— Ещё чего, — фыркнула я, пожав плечами. Мне нужно было чем-то занять руки, поэтому я вытянула из хлебницы батон. — Блейн может спать с кем захочет. Меня это не касается.

— Ну, разумеется.

— У меня нет желания обсуждать это дальше, — отрезала я, отыскав в холодильнике ветчину и листья салата. — Ты будешь сэндвич?

— Конечно, — ответил Кейд, открывая бутылку и делая хороший глоток. — Итак, где мы сегодня планируем смотреть фейерверк?

Я покосилась на него с удивлением.