Водная пелена слегка разгладилась, и я заметила на углу дома аккуратную табличку с адресом.

«Улица Звезды, – прочитала я. – Номер шестнадцать».

Видение исчезло. Я вновь осознала, что стою, склонившись над унитазом, и судорожно стараюсь выплюнуть остатки застрявшей в горле рвотной массы.

– Улица Звезды, 16, – задумчиво произнесла я. – Я проживала в этом доме вместе с мужем. Мужем, имя которого я тщетно пытаюсь узнать.

В палате скрипнула входная дверь, и мне пришлось выйти из туалетной комнаты. На пороге стоял отец. Он держал руки в карманах пальто, низко наклонил голову, и смотрел на меня исподлобья хитрым весёлым взглядом.

– Попалась, маленькая проказница! – вдруг громогласно гаркнул он и, подскочив ко мне, закружил в объятиях моё измученное судорогами тело.

– Папа! – я попыталась улыбнуться, но у меня не получилось – горечь желчи все ещё стояла во рту.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, остановился и осторожно опустил меня на пол.

– Что случилось? – строго спросил он. – Тебя тошнило?

Я лишь покивала в ответ.

– Почему?

– Не знаю. Наверное, съела что-то не то.

– Странно. Я старался отбирать для тебя лучшие продукты, естественно, самые свежие. Может быть, ты принимала больничную пищу?

– Принимала, – не задумываясь, соврала я.

– Не надо больше питаться этой дрянью, Джина, – он пристально посмотрел мне в глаза и погладил по голове. – Если тебе что-то необходимо, ты только скажи и тебе сразу всё доставят.

– Угу, – я уныло кивнула и постаралась сменить тему разговора. – Заметно, что у тебя хорошее настроение. Что-то произошло?

– Пустяки, – он довольно улыбнулся. – Просто небольшие успехи в работе, только и всего.

– Папа, – задумчиво проговорила я. – А чем ты занимаешься здесь? Ну, я имею в виду, в этом времени? Ведь насколько я понимаю, ты – учёный, а наука этих дней ещё не дошла до того уровня, на котором работаешь ты?

И внимательно на него посмотрела. По той части лица, где находился шрам, пробежала лёгкая дрожь, и он немного помедлил с ответом. Больше никаких перемен я не заметила.

– Новое – это всегда хорошо забытое старое, – поначалу его голос зазвучал глухо, но он быстро откашлялся. – В этом времени, за тысячу лет до моего открытия есть моменты, которые мне довольно интересны. Изучая их, я понимаю, что могу настолько усовершенствовать и, одновременно, упростить свои исследования, что впоследствии прекрасно справлюсь с этой проблемой сам, без посторонней помощи.

– Понятно, – кивнула я, хотя ровным счётом не поняла ничего.

– Сегодня я нашёл уникальные материалы, – похоже, отец всё больше и больше входил во вкус. – И поверь, теперь я чувствую в себе силы и возможности совершить в моей области настоящий переворот…

– Расскажи мне о том, как я отправилась в прошлое в четвёртый раз, – тихо попросила я.

– Да… да, конечно. Извини, Джина, я совсем заморочил тебе голову своими хвалебными речами. Мне следовало в первую очередь вспомнить о том, что ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь услышать…

Он закашлялся. Плечи его содрогнулись, и я почувствовала, что мне жаль этого человека – за эти несколько, пусть даже коротких встреч, он и в самом деле стал мне родным.

– Извини, – отец достал из верхнего кармана пиджака белоснежный носовой платок и промокнул губы. – Наверное, в последнее время я слишком злоупотребляю сигаретами.

– Надо беречь себя, папа, – я почувствовала, как запершило в горле, и на глаза навернулись слезы. – Ты ведь ещё сравнительно молод…. Кстати, почему ты не женился во второй раз?

– Почему? – взгляд его стал стеклянным, а лицо приняло задумчивое выражение.

– Почему… – он в задумчивости потёр подбородок. – Наверное, потому, что слишком любил твою мать…

Я проглотила комок в горле, шмыгнула носом и промолчала. Мои вопросы явно были неуместными.

– Она была удивительной женщиной, – отец поднял взгляд в угол комнаты, где потолок сходился со стенами. – Ты – её полная копия. Такая же лёгкая, изящная, красивая…И нежная. Очень нежная и ласковая. Знаешь, Джина, иногда мне кажется, что я до сих пор ощущаю прикосновение её маленьких рук…

– Как её звали? – я всё-таки осмелилась перебить его.

– Её звали Дженни, – взгляд его заметно потеплел, губы растянулись в лёгкой улыбке. – Чудесное имя, не правда ли?

– Красивое, – согласилась я. – Очень похоже на моё.

– Так оно и есть, – он достал сигарету. – Мы специально тебя так назвали, это я настоял. Не хотел, чтобы в нашем доме произносили другие имена.

Он немного помолчал, поводил во рту языком и выпустил тонкую струйку дыма.

– Можно, сегодня я не буду рассказывать, почему её не стало? – глухо спросил он. – Что-то мне нехорошо.

– Можно, – кивнула я, хотя мне очень хотелось это услышать. – Но ты не ответил на мой вопрос.

– Почему не ответил? – на его лице появилась грустная улыбка. – Ответил. Я же сказал, что очень её любил. А потом понял, что больше никого уже так полюбить не смогу. Если ты не сможешь что-либо сделать, зачем это вообще начинать?

– Да, – согласно кивнула я. – Поэтому ты и не привёл в дом другую женщину…

– Поэтому, – взгляд его стал серьёзным. – И ещё потому, что не хотел травмировать тебя.

– Но мне кажется, что я постепенно бы к ней привыкла…

– Не в этом дело, Джина. Понимаешь, ты – частичка Дженни, это всё, что у меня осталось, это – всё, что напоминает мне о ней. И я посчитал, что встречи с другой женщиной будут предательством по отношению к моей жене, хотя её уже не было со мной.

Он внезапно замолчал, сгорбился, и мне показалось, даже постарел. Видимо, несмотря на то, что прошло столько лет, эти воспоминания были живы в нем до сих пор. Я поняла, что нужно срочно сменить тему.

– Папа, тебе было трудно меня воспитывать? – как можно спокойнее спросила я.

– Что? – казалось, он никак не мог оторваться от тех тяжёлых, мучивших его мыслей. – Α-a, нет… Точнее, не очень. В целом ты была понятливой, послушной девочкой. Конечно, иногда создавала мне определённые проблемы, но их было не так много…

Он посмотрел на часы, и я неожиданно поймала себя на мысли, что за всё время наших встреч он сделал это впервые. Я уже открыла рот, что бы спросить, не торопится ли он куда-нибудь, как внезапно заиграла тихая, печальная мелодия. Отец встрепенулся, полез в карман пальто и вытащил оттуда маленький изящный телефон.

– Да, – он приложил трубку к уху и снова выпустил струйку сизого дыма.

– Да, я. Что?

Лицо его сделалось серьёзным и бесстрастным.

– Хорошо. Буду через полчаса, – он сунул телефон в карман и в упор посмотрел на меня.

– Что-нибудь случилось? – дрожащим от волнения голосом прошептала я.

– Ничего страшного, – он улыбнулся и загасил окурок, как обычно, в цветочном горшке. – Обычные рабочие проблемы. Не волнуйся.

– Ты уходишь? – я вдруг ощутила, что пальцы бессознательно комкают одеяло.

– Надо, – он тяжело вздохнул и наклонился ко мне.

– У нас все время получается одно и то же, – я отвернулась, потому что слезы вновь начали меня душить. – Встречаемся урывками, ты даже ничего толком не успеваешь рассказать…

– Впереди – масса времени. Тебя скоро выпишут, и мы сможем все спокойно обговорить.

– А если не выпишут? – презрительно фыркнула я.

– Как это не выпишут? – в его глазах зажегся подозрительный огонёк. – Кто тебе такое сказал?

– Да никто не говорил, – я грустно вздохнула – это я так, к слову. Огонёк в глазах погас.

– Никогда не говори того, чего не знаешь, – укоризненно произнёс он. – Я думаю, это не слишком хорошая привычка.

– Согласна, – я повернула голову и посмотрела ему в глаза. – Извини, папа.

– Это ты извини меня, дочка, – он поцеловал меня в щеку и выпрямился.

– Я действительно слишком много работаю.

– У тебя до сих пор красные глаза, – машинально отметила я.

– Что? – он снова наклонился ко мне. – Что ты сказала?

Но я уже успела об этом забыть.