– Не помню… Честное слово, не помню!

– Хорошо, – он сухо кивнул и снова выпрямился. – Пусть будет так. Пока.

Когда он ушёл, я поняла, что ещё раз убедилась в том, что он – действительно мой отец. И если иногда мне казалось, что он относится ко мне не как к дочери, но как к любимой женщине, то это лишь потому, что я частичка той Дженни, которую он слишком сильно любил. Правда, сегодня в его рассказе появилась новая загадка. Ведь девушка, с которой я познакомилась здесь, в этом времени, носила такое же имя.

24 августа

С утра я поделилась с Полли мыслью, что все мои подозрения рассеялись окончательно.

– Вот видите, – сиделка загадочно улыбнулась. – Я же вам говорила, что жизнь постепенно налаживается! Честно говоря, я была с вами не согласна. Такой представительный, такой интересный мужчина… Не может он оказаться подлецом! Да и ни к чему это. Одно дело, если бы вы были какой-нибудь миллионершей…

– А если это так и есть? – перебила я её.

– Что «есть»? – удивлённо воззрилась на меня сиделка.

– Ну, что, я – очень богатый человек?

– Не-е-е-ет! – Полли замахала руками.

– Почему?

– Потому что… – она неожиданно осеклась и опасливо прикрыла ладошкой рот. – И в самом деле… Почему бы вам не быть миллионершей?.. Машина у вас была, значит, и деньги были… Я об этом совсем не подумала, а ведь мы с вами так давно общаемся… Но опять же…ведёте вы себя просто и естественно, а все эти богатые люди такие высокомерные…

Окончательно запутавшись и сбившись столку, Полли умолкла.

– У меня ещё был собственный дом, – еле сдерживая смех, буркнула я.

– Что?

– Дом. Коттедж или что-то в этом роде.

– Откуда вы знаете?

– Вспомнила. И даже знаю, где он находится.

– И где же?

– На улице Звезды.

– На улице Звезды… – Полли наморщила лоб и задумчиво потёрла подбородок. – Но ведь это – элитный район, там живут одни богатые! Это – как Санта-Барбара в Соединённых Штатах…

– Про это место я кое-что знаю, – улыбнулась я. – Сериал крутят по телевизору с утра до вечера. Только вот о своём доме вспомнить больше ничего не могу. Хотя, если вы говорите, что районы схожи, я представляю, какие у нас были соседи…

– Очевидно, ваш муж – богатый человек, – мечтательно вздохнула женщина. – Это хорошо…

– Или отец, – добавила я. – Ладно, Полли, хватит об этом, я и так заморочила вам голову. Насчёт миллионерши я пошутила.

– А дом?

– А это мог быть и не мой дом. Мало ли кому что привидится…

Полли все ещё продолжала растерянно хлопать глазами. Мне её стало жаль.

– Я пошутила, – ещё раз твёрдо сказала я. – И прошу вас не принимать этот разговор всерьёз.

– Хорошо, – женщина засуетилась, положила таблетки на тумбочку и, не поднимая головы, выбежала из палаты.

– Действительно, мало ли кому что может привидеться? – в задумчивости пробормотала я.

Воспоминание о том, что я видела дом, не отпускало. Я машинально сгребла таблетки, сходила в туалет и выбросила их в унитаз. Как мне узнать, действительно ли я там жила? И если жила, то с кем? И если с мужем, где он сейчас?

Дальнейшему ходу мыслей помешала боль. Первый импульс пробежал по позвоночнику раскалённым мигающим огоньком и вонзился в затылочную часть головы. Вторым было то, что моё серое вещество внезапно стало жидким и побежало из черепной коробки. Обжигающая волна пронеслась сверху вниз, заставив все тело содрогнуться, подкосила ноги и бросила меня с размаху на стену палаты. Счастье, что она оказалась мягкой – я отскочила от неё как шарик пинг-понга и грохнулась на пол. Третьей была какая-то неведомая сила, разметавшая мои руки и ноги в разные стороны. В желудке подозрительно закопошились муравьи.

«Таблетки, – ускользающим сознанием подумала я. – Видимо, какая-то их часть всё же осталась во мне…».

Я прикрыла глаза. Всё, что меня окружало, начало дрожать и расплываться. Муравьи точили свои мохнатые лапки о стенки моего кишечника. Во рту появился хорошо знакомый привкус горького миндаля.

«Давно… – мелькнуло в голове, и я начала падать в бездонную чёрную пропасть. – Такого не было уже давно…».

Неожиданно падение прекратилось. Появилось ощущение, что я парю в невесомости, и я осторожно приоткрыла правый глаз.

Все предметы находились в палате на своих местах. Муравьи успокоились, наверное, снова погрузились в спячку. Привкус горького миндаля исчез.

«Я была права», – мне с трудом удалось поднять правую руку. Мышцы постепенно приходили в исходное состояние.

Кряхтя и постанывая, я кое-как поднялась с пола и уселась на краешек кровати. Не успев подумать о том, что произошло, я услышала щелчок дверного замка.

На пороге стоял отец. Он широко улыбался, но взгляд его был серьёзным и напряжённым. В руках он держал большую, красиво оформленную коробку.

– Здравствуй, малышка, – нежно произнёс он.

Я поняла, что если отвечу ему сейчас, то сделаю это не своим голосом, и ограничилась коротким кивком головы.

– У тебя всё в порядке? – его глаза начали медленно темнеть.

Я опять покивала и попыталась улыбнуться, но улыбка получилась кислой и неинтересной, словно в рот положили одновременно тридцать три лимона.

Отец поставил коробку на тумбочку и быстро ко мне подошёл. Присел рядом, обнял за плечи, провёл рукой по волосам.

– У тебя был приступ? – тихо спросил он.

Я кивнула в третий раз и почувствовала, как его рука сжала моё плечо.

– И когда это закончится? – он посмотрел на потолок. – Я сегодня обязательно поговорю с главным.

«С чего он взял, что у меня был приступ? – тонкая игла уколола сознание и тут же пошла обратно, превращаясь в узкую спираль. – Неужели он такой наблюдательный?»

– Папа… – с трудом разлепив губы, выдохнула я. – Ты сможешь сделать так, чтобы я покинула это место как можно скорее?

– Безусловно, – он погладил меня по плечу. – Именно поэтому консилиум и назначен на восьмое сентября.

– Спасибо, – я судорожно сглотнула.

Впившаяся в сознание мысль никак не хотела отпускать.

– Тебе плохо? – отец приблизился и заглянул мне в глаза. – Вижу, что плохо. Ложись, тебе надо отдохнуть.

Я и сама чувствовала, что мне необходимо это сделать, поэтому не стала возражать. Отец помог мне лечь и заботливо укрыл одеялом.

– Ты посидишь со мной? – прошептала я.

– Конечно, – голос прозвучал странно и гулко, словно его обладатель находился далеко. – Конечно, я посижу с тобой, Джина.

– И расскажешь что-нибудь новенькое?

– Расскажу. Хочешь сока?

Сока я не хотела, но из вежливости кивнула. Он встал, вынул из тумбочки пакет и налил в стакан, на секунду повернувшись ко мне спиной.

– Знаешь, – задумчиво произнёс он, – когда твоя мама болела, я практически от неё не отходил.

– Расскажи, как вы познакомились.

– О, это действительно чудесная история. Я тогда был совсем молодым учёным. Как говорится, честным, умным и неженатым. И очень любил посещать одно уютное кафе неподалёку от моего дома. Однажды вечером твоя мама вышла на сцену танцевать. На ней было шикарное бальное платье – всё в блёстках, с пышной юбкой. Танцевала она хорошо, просто замечательно. И тогда я понял, что это – навсегда моя любимая и единственная женщина. На всю оставшуюся жизнь. Не буду тебе рассказывать, что я испытывал в тот момент, это займёт много времени. Скажу лишь одно – я дождался её после выступления, и она разрешила мне её проводить. Вот так мы и познакомились.

– А цветы у вас были? – глупо улыбаясь, спросила я.

– Море. Твоя мама обожала розы, я дарил их ей целыми охапками, тратил на это практически всё жалование. Но самыми главными были цветы к сентябрю.

– К сентябрю? – я широко распахнула глаза. – А почему именно к сентябрю?

– В сентябре у моей Дженни день рождения, – загадочно произнёс отец.

– Надо же, – пробормотала я, – какое совпадение, ты мне говорил, что мой день рождения тоже приходится на этот месяц…