– Благодарю, – я устало кивнула.

– Больная поступила к нам с явными признаками амнезии, – авторитетно заявил «главный». – О своём прошлом она не помнила равным счётом ничего. Постоянно забывала то, что происходило накануне. Правда, в последнее время память начала укрепляться, события предыдущего дня, так сказать, перестали забываться. Типичный антикорсаковский синдром. Но это уже лучше.

Он сделал паузу и выжидающе на меня посмотрел. Я почувствовала некоторое облегчение.

– Однако, в последнее время, – «главный» зачем-то понизил голос почти до шёпота, – нашу больную начали преследовать непонятные видения. Она стала утверждать, что видит фрагменты своей прошлой жизни, например, бывший дом, бывший автомобиль, бывших родственников…

«Откуда он всё знает? – тоскливо подумала я, но тут же сообразила, – ах, да, по неосторожности я вела задушевные беседы с Полли…».

– Также больная начала слышать голоса людей, с которыми, якобы, она ранее проживала, – продолжал «главный». – Наблюдение показало, что у неё снова началось нарушение мышления, временами пропадает способность думать, потом опять появляется; наметилась склонность к символизму. Когда же, наоборот, возникают размышления, они, так сказать, глубоки и обильны. Можно сказать, их целый «наплыв». Ментизм, господа…

Остальные двое понимающе кивнули.

– Далее, – «главный» снял очки, и устало потёр переносицу. – Есть все основания полагать, что эти явления были своеобразным отрывом от реальности, погружением в мир собственных переживаний. Но это уже признаки аутизма. Что, сами понимаете, гораздо серьёзнее…

– Шизофрения! – неожиданно буркнул «третий».

– Простите, – я, наконец, осмелилась открыть рот. – Я вас не совсем понимаю… Вы что, хотите признать меня шизофреничкой?

– Боже упаси, – «главный» поднял руки вверх, театрально протестуя. – Мы не хотим вас никем признавать. Сейчас мы говорим о том, что уже имеет место.

– То есть? – я почувствовала, как закружилась голова. – Иными словами вы хотите сказать, что я по-прежнему больна?

– Именно, – печально кивнул «главный». – Причём, состояние вашего здоровья намного хуже, чем было, когда вы к нам поступили. По крайней мере, у вас тогда не наблюдалось псевдогаллюцинаций.

– Подождите, – неожиданно мне стало холодно. – Вы что же, меня отсюда не выпустите?

– Увы! – «главный» развёл руки в стороны. – Мы просто не имеем права этого сделать. Не позволяет врачебный этикет и клятва, которую мы когда-то давали…

– А где мой отец? – презрительно прищурилась я. – Почему я его здесь не вижу?

– Нам это неизвестно, – пожал плечами «второй». – К сожалению, он не докладывается…

– Я требую, чтобы ваш консилиум проходил в его присутствии! – заявила я.

– Зачем? – «главный» снова водрузил на нос очки, и устало на меня посмотрел. – Его присутствие ровным счётом ничего не изменит.

– Изменит! – я упрямо продолжала гнуть своё.

– Нет, – голос «главного» стал совсем тихим и до боли напомнил голос отца. – Поверьте, дорогуша, оно вовсе необязательно. Вы – совершеннолетняя и можете общаться с нами без представителя.

– Но он знает… – я в растерянности потёрла виски. – Он знает, что у меня значительные улучшения… да что там улучшения – я практически здорова! Он приходил ко мне каждый день…

– Как ваши приступы? – неожиданно вмешался «третий».

– Что? – я сначала не поняла вопроса. – Ах, приступы! С ними все в порядке. То есть, я не это хотела сказать – их уже давно нет.

– Неправда! – «третий» укоризненно склонил голову набок. – Неделю назад у вас наблюдалось нечто подобное.

– Ложь! – почти, что выкрикнула я.

– Тише, – поморщился «главный». – Мы не глухие, мисс.

– Зачем… – прошептала я. – Зачем вы мне всё это говорите? Вы же знаете, что оно не соответствует действительности… Почему вы себя так ведёте? К чему разыгрывать этот театр?

– Стандартный параноидальный бред, – высказался «второй». -Слишком много вопросов с подтекстом. Она думает, что мы умышленно хотим сделать ей плохо.

– А разве не так? – я почувствовала, как во мне закипает ярость. – Почему вы думаете, что если вы – не глухие, то я должна быть слепой? Я что, ничего не вижу?

– Вы ничего не видите, – твёрдо сказал «главный». – И хватит полемизировать на эту тему. Заседание окончено. Мы считаем необходимым продолжить ваш курс лечения.

Он тяжело вздохнул и с рассеянным видом начал собирать какие-то бумаги.

– Нет! – что было сил, выкрикнула я. – Вы не имеете права! Я требую, чтобы мой отец немедленно появился здесь!

– Перестаньте, – «главный» снова поморщился. – Это вы никакого права не имеете. Вы – обычная больная и ничем не отличаетесь от остальных пациентов. Мы здесь решаем, что для вас лучше.

– Сволочь! – взвизгнула я. – Какая же ты сволочь! Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты мне отказал? И кто тебе заплатил? Мой отец?

– Полли! – «главный» повысил голос. – Уведите, пожалуйста, больную. У неё снова начинается мания подозрительности, ей нельзя волноваться!

– Гад! – я вскочила со стула и бросилась к нему. – Скотина! Хочешь лишить меня того, что и так уже отобрали? Не получится!

Я прыгнула на стол и вцепилась ему в волосы. Мельком я заметила, как он побледнел, как вспыхнул страх в глазах, которые стали беззащитными после того, как очки слетели с носа.

– Кто тебе заплатил? – хрипло выдохнула я и с размаху влепила ему пощёчину. – Отвечай! Отвечай, кому говорю!

Он мелко затряс головой, замычал что-то невнятное и попытался оторвать мои руки от себя. Но я держала его крепко.

Остальные двое тоже пытались меня отнять, в спину, истерически вереща, вцепилась Полли. Неизвестно, откуда у меня взялись силы, но эти четверо действительно не могли со мной справиться!

Я понимала это и с необычайным наслаждением лепила «главному» одну оплеуху за другой, вкладывая в эти удары всю боль и отчаяние обманувшегося ожидания. Мечты, которые так и не сбылись. Покров тайны, который я так и не сбросила.

Сзади распахнулись двери, послышался топот. Я почувствовала, как меня схватили уже другие, более сильные руки.

«Санитары», – подсказало сознание.

– Уберите её от меня! – истерически завизжал «главный», ободрившись при их появлении. – Уберите, пока она меня не задушила!

Я почувствовала, что силы явно не равны и напоследок с удовольствием врезала ему между глаз. Из ноздрей потекли две тонкие, тёмно-красные струйки.

Пальцы уже не слушались. Сильный рывок заставил их разжаться, и я забилась в крепких руках нескольких мужчин.

– Отпустите! – мой крик прозвучал в пустом пространстве кабинета сигналом бедствия тонущего корабля. – Отпустите, ведь вы ничего не знаете! Всё, что я хочу – это быть рядом с па-а-пой!

Передо мной возникло противное, ехидно ухмыляющееся лицо Полли. Мерзко улыбаясь, она продемонстрировала шприц, наполненный прозрачной жидкостью.

– Миссис Джинна! – глумясь, произнесла она. – Я думаю, нам пора немного успокоиться!

Что-то лёгкое кольнуло правую руку, я почувствовала, как немеют мышцы и туманная пелена застилает глаза. Стало невообразимо легко и свободно. В голове зазвучала красивая, неземная музыка, и от этих звуков захотелось оттолкнуться от пола и полететь. Лететь и не видеть всех этих гадостей, которые творятся вокруг.

А потом я оказалась в длинном, тёмном коридоре. В его конце я заметила слабый, призрачно мерцающий свет. И, решительно оттолкнувшись от шероховатой, прохладной стены, я полетела навстречу этому манящему сиянию.

Коридор я миновала быстро. В искрящемся туманном ореоле я увидела двух людей. Они крепко держались за руки, улыбались и махали мне, словно подзывая к себе. Я узнала их.

Это были я и мой отец.

Каким-то образом я поняла, что их зовут Дженни и Николас.

А потом всё вновь поглотила тьма.

8 сентября. В то же время

Николас не спеша поднялся с парапета, тянувшегося вдоль узкой асфальтовой дорожки, отряхнул пальто, достал сигарету и закурил. Глубоко вздохнув, он поднял голову и долгим, усталым взглядом посмотрел на одно из окон первого этажа приземистого пятиэтажного здания.