– Ужас, какой! – прошептала Милли.

– Весь ужас впереди, – Николас невесело усмехнулся. – Когда Дженни закончила, так сказать, свою прощальную речь, Она подожгла дом. Видимо, решила, что я действительно умер. Или, чтобы я умер наверняка. Не знаю. Скорее всего, второе.

– И как вы спаслись? – глаза Милли напоминали два огромных земляных ореха.

– Выпрыгнул в окно. Чтобы не выдать себя, мне пришлось подождать, пока Она уедет, к этому моменту пламя уже охватило прихожую. Да что там говорить, пылал весь дом! Такое впечатление, что он только и ждал этого пожара! Кое-как я пробился к окну и разбил стекло. Правда, выпрыгнул не совсем удачно…

– Теперь я понимаю, откуда этот ужасный шрам, – перекрестившись, прошептала Милли. Николас снова усмехнулся и потрогал рубец.

– Я запомнил тот прыжок на всю оставшуюся жизнь. Сначала разрезал щеку, а когда очутился на земле, мне прямо на лицо упал обломок горящей рамы. Хм-м, неотложная дезинфекция, огонь сразу прижёг порез, заражения не будет… С другой стороны, поэтому шрам такого жуткого вида…

– Да… – задумчиво произнесла домработница, – никак не могу свыкнуться с мыслью, что миссис Дженни смогла так поступить. Если действительно была любовь…

– Вот такая и была любовь, – Николас развёл руками.

– Я, наверное, своими расспросами причиняю вам боль? – сердечно осведомилась Милли.

– Нет, – Николас вздохнул. – Боль уже ушла. Я просто заставил её это сделать. Последние два года я много работал над собой.

– Послушайте, мистер Николас, – Милли подалась вперёд, оглянулась и перешла на шёпот. – А вдруг это была и не Дженни вовсе?

– А кто? – фыркнул он. – Вы хотите сказать, что призрак существовал уже тогда?

– Нет, я не хотела этого сказать, не поймите меня превратно. Вдруг это был кто-то, очень похожий на Дженни?

– Двойник?

– Нет, двойнику пришлось бы намного сложнее. Этот человек должен был знать ваш жизненный уклад, мельчайшие подробности. Может быть, какая-то близкая родственница, сестра, например?

– У Неё никого не было, – Николас посмотрел на окурок, который уже потух и бросил его в камин. – Она говорила, что Её родители давно умерли, а в семье Она была единственным ребёнком. Это – правда. На протяжении двенадцати лет никто из Её родных так и не объявился.

– Значит, вы всё-таки считаете, что все это устроила Она?

– Ну, а кто же ещё? Моя маленькая, любимая Дженни решила слегка позабавиться. Одного не могу понять – чего Ей не хватало? Неужели нельзя было просто подать на развод?

– Мне кажется, вы бы его Ей не дали.

– Хм, возможно…

– Чужая душа – потёмки, – философски заметила Милли.

– Наверное, вы правы, – задумчиво повторил Николас уже в четвёртый раз за это утро.

И тут вновь пронзительно зазвонил телефон.

19 августа. Чуть позже

– Кто его включил? – простонал Николас.

– Я… – Милли удивлённо захлопала глазами. – Но что в этом такого? Смотрю, розетка выдернута, валяется на полу. Думала, вы случайно ногой зацепили…

Телефон продолжал надрываться.

– Зачем вы это сделали? – глаза Николаса начали наливаться кровью.

– Господи, да что я такого сделала? – испуганно пролепетала домработница. – Телефон должен работать, мало ли кто позвонит по делу? По важному…

– У меня нет никаких важных дел! – взорвался Николас. – К черту все дела! Мне совершенно ни к чему, чтобы сюда звонили! Кому я нужен, могут разыскать по мобильному!

– Так вы будете отвечать или нет?

Николас кинул на неё испепеляющий взгляд, немного подумал и решительно снял телефонную трубку.

– Алло, – сказал он, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Здравствуй, Ник, – тихо прошептал знакомый голос.

– Здравствуй, Дженни, – Николасу показалось, что он сейчас задохнётся.

– Я же просила не называть меня по имени…

– А мне наплевать. Трубка немного помолчала.

– Ты стал грубым, Ник. Я лишь…

– Что ты хотела? – грубо оборвал он её.

– Ты опять не приехал, – голос материализовался и обрёл пронизанную печалью плоть. – Наверное, я не буду больше верить тебе.

Внутри у Николаса все замерло, но он не произнёс ни слова.

– Я всегда старалась тебе доверять. Но на деле получается иначе. Многое из того, что ты обещал, просто не выполняется. Неужели ты совсем не изменился?

– Изменился, – глухо пробормотал он.

– Тогда почему ты не держишь своё обещание? Правда, Ник, я уже устала надеяться…

– Ты – не Дженни! – выпалил Николас и опять почувствовал приступ удушья.

– Почему? Кто тебе это сказал? Тот, кто нас с тобой слушает?

– Нас никто не слушает!

– Неправда. Нас слушают все. И никто. Они окружают нас повсюду, они – иные. Но сейчас это неважно. До нашей встречи остаётся не так много времени…

Николас почувствовал, что у него останавливается сердце.

– Но все равно, ты – это не Она, – сипло выдавил он.

– Разве ты не узнаешь мой голос? Неужели ты совсем забыл меня, Ник?

– Нет, – хрип стальными тисками сдавил горло. – Не забыл. Просто я для себя все давно решил и…

– Ты перестал быть добрым?

– Наверное, да. Я уже устал от доброты. Она все время выходит мне боком. Поэтому, давай больше не обсуждать эту тему. Скажи мне, что ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты меня согрел…

– Это я уже слышал, – Николас раздражённо мотнул головой. – Я спрашиваю конкретно. Я знаю, что ты – не Дженни. Та Дженни для меня умерла. Тебе нужны деньги? Может быть, этот Дом? Говори прямо…

На другом конце провода послышались всхлипывания. Николас ощутил, как на шее, за воротом рубашки, выступили холодные капли.

– Почему ты так со мной поступаешь, Ник? Что я тебе сделала плохого?

– Плохого? – Николас наконец-то задохнулся от ярости. – Из-за тебя я чуть не погиб!

– Это была не я…

– Не ты? Тогда кто же? Твой двойник?

– Это была ТА, которая ХОТЕЛА это сделать.

Теперь Николас почувствовал, что капли пота появились на висках и щеках. В душе начало зарождаться отвратительное чувство, которого он опасался больше всего на свете.

Жалость.

В голове опять всё смешалось.

– Откуда ты звонишь?

– Это не очень хорошее место, – шёпот вновь приобрёл пространственный объем, его звуки начали отдаваться в ушах гулким эхом. – Здесь темно…

– Перестань! Ты можешь хоть раз поговорить по-человечески?

– Я так и разговариваю. В такое место, где я нахожусь, лучше не попадать.

– Ты звонишь из клиники?

– Нет.

– Тогда где же ты?

– Я – в самой глубине больной человеческой души.

Заныли зубы, и Николас крепко стиснул челюсти, чтобы не чувствовать боль.

– Ты можешь перестать говорить загадками?

– Что здесь загадочного? По-моему, я довольно понятно выражаюсь.

– Так что же ты хочешь, в конце концов?

– Чтобы ты меня согрел…

Николас отчаянно рубанул рукой воздух, оглянулся и растерянно посмотрел на Милли. Та, в свою очередь, беспомощно развела руками.

– Хорошо, Дженни, – он вытер пот со лба. – Я обещаю тебе сделать то, что ты просишь.

– Ты меня опять обманешь.

– Нет. Обещаю в последний раз.

– Когда?

– Сегодня вечером.

– А как же твой друг?

– Какой друг?

– Друг, который по ночам находится рядом с тобой.

Черт! Она знает всё!

Николас скрипнул зубами.

– Его больше здесь не будет.

– Ты говоришь правду? – Да.

– Хорошо. Я поверю тебе в последний раз.

В трубке послышались короткие гудки. Продолжая держать её в руке, Николас обернулся.

– Ну что? – шёпотом спросила Милли.

– Она придёт.

– Когда?

– Сегодня ночью. Надо позвонить детективу.

20 августа. Ночью

На ночь Николас выпил изрядное количество кофе, рассчитывая не заснуть, как можно дольше. Но всё-таки после полуночи сон его сморил.

Детектив не приехал, как он его и просил. Поэтому, когда Николас проваливался в распахивающуюся чёрную бездну, в голове мелькнула мысль: «Может, оно и к лучшему, что я один. Не нравится мне только, что я засыпаю…».