– В смысле?

– В прямом… – Милли, похоже, начало охватывать раздражение из-за его несообразительности. – Надо съездить к ней на могилу. Вы там давно не бывали?

– Прилично, – он потёр подбородок.

– Вот, в этом все дело! Мне кажется, с могилой что-то не в порядке. И миссис Дженни там плохо. Съездите, посмотрите…

Женщина умолкла. Молчал и Николас – он явно о чём-то напряжённо думал, потому, как шрам на лице проступил более отчётливо и покраснел. Дрова в камине продолжали весело потрескивать, невзирая на происходящие события.

– Это – мысль, – наконец изрёк он. – Да, Милли, это очень ХОРОШАЯ, УМНАЯ мысль. Пожалуй, я поеду прямо сейчас.

– Где находится могила вашей жены? – быстро спросила женщина.

– В тридцати часах езды отсюда. Мы похоронили Дженни на городском кладбище Кембертуна.

Милли открыла рот, по-видимому, хотела ещё о чём-то спросить, но передумала.

– Что ж, – Николас поднялся, хлопнув по подлокотникам кресла. – Пусть будет так. Я уезжаю.

– Что вам собрать в дорогу?

– Ни-че-го, – он выразительно на неё посмотрел. – Всё необходимое я приобрету в пути. Мне кажется это своеобразным знаком – два года назад я уехал от неё практически с пустыми руками, а сейчас вот также, налегке, возвращаюсь назад. Посмотрим, что принесёт эта поездка.

– И когда вас ждать?

– Дней через пять. Сами понимаете, дорога неблизкая. Да и там надо кое-что сделать.

– Хорошо, – кивнула женщина.

Выходя из гостиной, Николас обернулся.

– Да, Милли, – он ещё раз внимательно посмотрел на женщину. – У меня к вам большая просьба. Если Она будет звонить, скажите, пожалуйста, я уехал, чтобы встретиться с Ней.

20 августа. Глубокой ночью

Пробуждаться среди ночи уже вошло у меня в привычку. Правда, сегодня я проснулась с каким-то особенным ощущением. Мне показалось, будто Николас всё-таки решился приехать ко мне. Что ж, теперь я с нетерпением буду ожидать этой встречи.

24 августа

Николас вернулся раньше, чем обещал. Когда Милли вышла его встречать, и увидела машину, перепачканную грязью, она сокрушённо покачала головой.

– Дорога, наверное, выдалась нелёгкая? – сочувственно спросила она.

– Пустяки, – Николас устало улыбнулся. – Приближается осень, скоро сентябрь. Наступает сезон дождей.

– Как съездили? – в глазах домработницы светилось нетерпение.

– Неплохо, – Николас вышел из машины и захлопнул дверцу. – Пойдёмте в дом.

Они прошли в гостиную. Николас тут же плюхнулся в кресло, вытянув ноги.

– Что-нибудь выпьете? – Милли направилась к бару.

– Совсем чуть-чуть, – Николас снова улыбнулся, но на этот раз улыбка получилась натянутой и слабой. – Вы же знаете, я совершенно не употребляю алкоголь.

– И правильно делаете, – Милли налила на полпальца бренди и протянула ему. – Ну, как там дела?

– Даже не знаю, что сказать, – он в задумчивости сделал большой глоток и неожиданно исподлобья посмотрел на неё в упор. – Зачем вам все это, Милли? Неужели настолько интересно копаться в чьём-то прошлом?

– Нет, что вы… – лицо домработницы пошло красными пятнами. – Просто… просто я беспокоюсь за вас… Поверьте… за все время… что я здесь провела… вы мне стали как родным…

– Спасибо, – Николас улыбнулся в третий раз, но сейчас в улыбке сквозил сарказм. – Извините, Милли, если я был с вами груб. Я действительно сильно устал, только сейчас это ощущаю. Мне нужна горячая ванна и мягкая постель.

– Сейчас всё приготовлю, – встрепенулась та.

– Вы меня очень обяжете.

Домработница вышла. Николас ещё какое-то время посидел в кресле, рассматривая бокал с остатками бренди.

– Рано или поздно все возвращается на круги своя, – негромко произнёс он.

24 августа. Вечером

Николас проснулся, когда солнце уже село. Выйдя в гостиную, он увидел Милли, которая сидела у камина и читала толстый, женский журнал.

– Выспались? – она обернулась на звук его шагов.

– Выспался, – вздохнул Николас, поудобнее устраиваясь в кресле.

– Что-нибудь снилось?

– Дженни.

Повисла неловкая пауза. Милли попыталась снова углубиться в журнал, но, увидев, что ничего не получается, отложила его в сторону.

– Да-а, – многозначительно произнесла она. – Я всё больше убеждаюсь, что вы очень любили ЭТУ женщину. Кстати, как Её могилка?

– Всё в порядке, – Николас достал сигарету и закурил. – Я там немного прибрался и… пообщался с ней. Попросил прощения.

– Она вам что-нибудь ответила?

– Ответила, – Николас выпустил колечко голубоватого дыма. – Сказала, что у нас всё будет хорошо.

– Ну, вот и чудесно, – Милли вздохнула с явным облегчением. – Может, так оно и будет. По крайне мере, звонков в ваше отсутствие не поступало.

– Чудес не бывает, – Николас рассеяно посмотрел на столбик пепла на кончике сигареты. – Но, если сильно захотеть, рано или поздно они произойдут.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего. Абсолютно ничего. Просто обыкновенное чудо. Кстати, Милли, давайте посмотрим, когда это произойдёт?

– Как это? – растерянно заморгала домработница.

– Ну, как… Вы же умеете гадать на картах. У вас где-то и колода специальная была…

– А, вы о картах Таро?

– Именно! – Николас метким щелчком послал окурок в камин. – Теперь я уверен, что хочу знать будущее…

– Но раньше вы этого не хотели…

– Знание будущего – опасная вещь. Поэтому у меня не было желания туда заглядывать. А сейчас хочу. Погадаете?

– Ну, раз вы так просите… – Милли шумно поднялась. – Сейчас.

Она принесла колоду и начала раскладывать карты на столе. Николас присел рядом.

– В данное время у вас на сердце тоска, – Милли деловито указала на карту, где был изображён бородатый мужчина в древнеримской тоге. В поднятой правой руке он сжимал жезл, с треугольным набалдашником. Видите? Это – маг. Предмет, который он держит в руке – это жезл Иакова, был такой библейский персонаж.

Николас кивнул.

– Жезл символизирует мастерство мага в сфере Земной Вселенной. Вроде все хорошо. Но на самом деле эта карта обозначает совершенно иное. Страдание, скорбь и… боль. Вы чувствуете сейчас боль, мистер Николас?

– Чувствую, – Николас облизнул пересохшие губы. – Это не физическая боль, она у меня в душе.

И он прикоснулся клевой стороне груди.

– Вот видите, – Милли облегчённо вздохнула. – Карты не врут…

– Согласен, – Николас ухмыльнулся. – Давайте дальше.

– Извольте, – Милли вытянула из колоды ещё одну карту и, вскрыв, положила на стол. – Папесса или Верховная Жрица. Вас ожидает тайна. Непонятные и загадочные события будут всюду следовать за вами.

– Они меня и так преследуют, – Николас снова ухмыльнулся. – Но, похоже, скоро я докопаюсь до истины.

Милли подозрительно стрельнула глазами, но ничего не сказала.

– В том-то и дело, что эта карта обозначает сокрытие истины, – поучительно произнесла она. – В ней чувствуется дыхание неопределённого будущего.

Николас наклонился, чтобы повнимательнее рассмотреть то, что было изображено на картинке. Верховная Жрица лежала головой к нему, поэтому он потянулся, чтобы перевернуть её.

– Нет! – Милли предостерегающе подняла руку. – Нельзя ничего трогать! Карта должна лежать так, как она легла.

– Хорошо! – Николас поднял руки и улыбнулся. – Извините, я не хотел вам мешать! Прошу вас, пожалуйста, продолжайте!

Милли вновь перетасовала карты и вскрыла верхнюю.

По правилам она должна брать из середины колоды, подумал Николас.

На карте красовалась Смерть. Николас невольно подобрался, под ложечкой тоскливо заныло.

Дженни всегда говорила, что у меня слишком развито воображение…

– Что это означает? – спросил он упавшим голосом. – Мне конец?

– Ну… – Милли пытливо на него посмотрела. – Не совсем так. В принципе, ничего хорошего, но дело в том, что эта карта выпала после Верховной Жрицы и означает просто дурной знак. Согласитесь, что ДУРНОЙ ЗНАК намного лучше, чем сама СМЕРТЬ.