Опасность быть сбитыми над вражеской территорией увеличилась. В воздухе появились ночные истребители фашистов. Они пытались перехватить бомбардировщики. Но те, ловко уклонясь от встречи, проскочили сквозь гитлеровский заслон невредимыми.
Беспокоился командир сейчас о горючем. Однако тревога оказалась напрасной. Бензина для возвращения оставалось достаточно, все пока соответствовало расчетам, сделанным на земле.
Зенитный огонь прекратился внезапно, так же как и начался. Еще несколько минут — и бомбардировщики, обойдя стороной прибрежные аэродромы, вырвались на просторы Балтики. Наконец можно снизиться. Люди сняли кислородные маски, с наслаждением дышали полной грудью.
Теперь, когда нервное напряжение спало, Преображенский поудобнее уселся в кресле, слегка разжал пальцы рук, расслабил онемевшее тело.
— Ну, Петр Ильич, точно ли ты послал гостинец фюреру? — улыбнулся он. — Утром в газетах Гитлер объявит тебе «благодарность».
Хохлов в изнеможении откинулся на спинку кресла, закрыл глаза. Так бы и лежал без движения, не думая ни о чем. Но через минуту снова склонился над картой, стал уточнять маршрут полета. Такова уж обязанность штурмана — ежеминутно определять место самолета в воздухе…
Светало. Справа осталась занятая гитлеровцами Лиепая. Самолеты плотным строем шли все дальше на восток, к своему аэродрому.
На аэродроме не спали всю ночь. В ожидании самолетов люди вглядывались в подернутую утренней дымкой кромку горизонта.
И когда послышался гул моторов, а потом показались боевые машины, всех охватило волнение.
— Летят!.. Номера видны! Преображенский!
Все тринадцать дальних бомбардировщиков после восьмичасового полета благополучно приземлились на Сареме. В баках оставались считанные литры горючего.
Экипажи вышли из самолетов. Подбежали инженеры, техники, мотористы — все, кто находился на земле. Они плотным кольцом окружили героев. А те, неуклюжие в своих меховых комбинезонах, с осунувшимися лицами и блестящими глазами, обнимали друг друга, поздравляли с первым налетом на Берлин.
К Преображенскому подошел взволнованный Жаворонков.
— Товарищ генерал, задание выполнено. Потерь нет, — доложил Преображенский.
Жаворонков обнял командира полка, поцеловал его:
— Молодец, полковник, молодцы твои летчики! — и протянул радиограмму: — Читай!
Командир полка взял бланк. Радиограмма была от Верховного Главнокомандующего. Он поздравлял летчиков-балтийцев с успешным выполненном задания и сообщал, что обратился от имени правительства в Президиум Верховного Совета СССР с ходатайством о присвоении наиболее отличившимся звания Героя Советского Союза.
В тот же день все немецкие радиостанции сообщили:
«…В ночь с 7 на 8 августа крупные силы английской авиации в количестве до 150 самолетов пытались бомбить Берлин. Действием истребителей и огнем зенитной артиллерии основные силы авиации противника были рассеяны. Из прорвавшихся к городу 13 самолетов 9 сбито».
Эта фальшивка ошеломила англичан. Спустя сутки лондонские газеты недоуменно заявили, что в ту ночь, вследствие крайне неблагоприятных погодных условий, ни один самолет не поднимался в воздух.
„Беовульф II“
Едва немецкие войска вторглись на территорию советских Прибалтийских республик, как в штабе группы армий «Север» началась подготовка к взятию островов Моонзундского архипелага. Тот, кто владел этими островами, занимающими исключительно важное географическое положение, фактически господствовал над всем Балтийским морем. С быстрым продвижением немецких армий на север Моонзунд превратился в передовой опорный пункт русского Балтийского флота, приобрел особое значение. На этих островах базировались советские подводные лодки, эсминцы, торпедные катера, самолеты, мешающие переправлять морем из Германии оружие, технику, боеприпасы и людей для обеспечения войск группы армий «Север». Верховное главнокомандование вооруженных сил Германии при составлении директивы ОКВ № 21, получившей кодовое название план «Барбаросса», исходя из опыта первой мировой войны, учло этот факт. Действующей на левом приморском фланге 18-й армии после занятия Литвы и Латвии предлагалось очистить от противника Эстонию, при этом
«проводить все необходимые подготовительные мероприятия к занятию Моонзундских островов таким образом, чтобы обеспечить возможность внезапного осуществления этой операции, как только позволит обстановка».
На захват русских портов в Прибалтике с суши фюрер отводил всего лишь три-четыре недели. За этот срок войска 18-й армии сумели овладеть лишь Лиепаей, Вентспилсом, Ригой и Пярну. Частям 291-й дивизии удалось занять важный в тактическом отношении порт Виртсу и взять под контроль семикилометровый пролив Муху-Вяйн, отделяющий Моонзундские острова от материка. К этому времени замедлилось продвижение войск 18-й армии. В районе Марьямаа они встретили упорнейшее сопротивление дивизий советской 8-й армии.
В штаб группы армий «Север» поступила подписанная Гитлером директива ОКВ № 33 о дальнейшем ведении войны на Востоке. В ней предписывалось
«как можно быстрее овладеть островами на Балтийском море, которые могут явиться опорными пунктами советского флота».
21 июля фюрер сам приехал в группу армий «Север» и имел беседу с ее командующим — фельдмаршалом фон Леебом. Гитлера всерьез беспокоил советский Балтийский флот, особенно его подводные лодки. Если их лишить баз в Финском заливе и на островах Балтийского моря, то их боеспособность в автономном плавании ограничится до четырех — шести недель, после чего будет бесперебойно осуществляться морем снабжение всем необходимым группы армий «Север».
Фельдмаршал фон Лееб поставил перед 18-й армией задачу нанести решающий удар в стык 10-го и 11-го корпусов 8-й советской армии и в самое ближайшее время выйти к Финскому заливу в районе мыса Юминда. Отрезанную от основных русских войск таллинскую группировку следовало прижать к морю и уничтожить.
Штаб группы армий «Север» представил фельдмаршалу два плана захвата островов Моонзундского архипелага под кодовыми названиями «Беовульф I» и «Беовульф II». По первому из них предполагалось высадку десанта на остров Сарема произвести с Курляндского побережья Латвии через Ирбенский пролив. По второму — десант из района Виртсу через пролив Муху-Вяйн предполагалось перебросить на восточный берег острова Муху. Фон Лееб сразу же отверг план «Беовульф I» как неосуществимый. Слишком широк Ирбенский пролив, да и укреплен полуостров Сырве русскими очень хорошо. Наглядный пример тому — первый неудачный проход немецкого конвоя через Ирбенский пролив 12 июля, когда в результате мощного огня советской дальнобойной береговой батареи, атаки торпедных катеров и ударов авиации было повреждено и потоплено более половины судов конвоя.
План «Беовульф II» являлся наиболее реальным, и фельдмаршал утвердил его. Пролив Муху-Вяйн неширок; по сведениям агентурной разведки, восточный берег острова Муху не укреплен, на нем еще только начиналось строительство земляных укреплений силами саперных батальонов и местного населения.
В операции по взятию островов предусматривалось участие пехотных частей, артиллерии, авиации и, конечно, военно-морского флота, на который особенно рассчитывали в штабе группы армий «Север». Легкие силы немецкого флота довольно быстро сумели закрыть острова Моонзундского архипелага минными заграждениями. Юго-западнее полуострова Сырве были поставлены два минных заграждения под условными названиями «Эйзенах» и «Эрфурт», северо-западнее острова Сарема — «Корбут», севернее острова Хиума — «Апольда» и северо-западнее острова Вормси — «Гота».
О времени начала выполнения плана «Беовульф II» в штабе группы армий «Север» пока никто сказать не мог. Западное побережье Эстонии все еще находилось в руках упорно сопротивлявшегося противника. Ясно было, что лишь со взятием главной базы русского Балтийского флота, города Таллин, можно было начать непосредственные действия против островов Моонзундского архипелага, хотя тщательной подготовкой к этой трудной операции следовало заниматься вплотную уже сейчас, особенно после бомбардировки Берлина советской авиацией. Дополнением к директиве ОКВ № 34, подписанным 12 августа 1941 года начальником штаба верховного главнокомандования вооруженных сил фельдмаршалом Кейтелем, предписывалось: