Я сразу подумал что чувство юмора у этого доктора полная задница, надеюсь что врач из него вышел получше. Дяденька лет 60-ти, с почти лысой головой. Седой, с толстыми очками, и небольшим животом. Запросто сошёл бы за клоуна, если надеть на него красный нос.

- Отлично, только кажется крылышки немного барахлят, - ответила я в тон ему.

- Вижу чувство юмора у вас падение не отбило, - одобрительно кивнул он. - Ну что же, теперь давайте серьёзно. Барышня, к сожалению вынужден сообщить, что вы сильно повредили позвоночник. Думаю вы это уже поняли, но спросить обязан, - он положил руку на мою правую ногу и спросил, - чувствуете?

- Да, - коротко ответила я.

- А здесь? - он потрепал колено и снова подтвердила. Затем он опустился к щиколотке и пальцам ног. - Отлично, а теперь давайте посмотрим другую ногу, - и он проделал тоже самое с левой ногой, но на ней я нигде не почувствовала его руки.

Он нахмурил брови, а я испугалась. Что это значит? Если одна нога не функционирует, я... Я теперь инвалид!?

- Скажите честно, доктор, сколько мне осталось? - я почему-то подумала, что это конец.

- Ну что вы, лапушка, - добродушно ответил доктор, - и не таких обратно в небо поднимали! Необходимо несколько операций, точнее скажу уже после мрт, но к сожалению, в России вам не помогут. Невооружённым глазом видно, что необходима помощь высококвалифицированных докторов. А это уже Германия, Израиль...

После слова "Германия" я уже не слышала о чем он дальше говорит. Это как если бы перед разъяреным быком помахали красной тряпкой.

- Нет! Никаких операций, никакой Германии! - слишком звонков произнесла я.

- Анаит, не спорь с врачом, - настойчиво попросила мама.

- Они ничего не умеют, мам. Они убьют и меня тоже. Я не хочу, не хочу...

У меня началась настоящая истерика. Я стала обвинять ни в чем неповинново доктора, кричала что все доктора убийцы, что они ничего не могут кроме как калечить и убивать людей. Не знаю как долго это бы длилось, если бы не укол который кое как сделала медсестра.

Я провалилась в сон ненавидя весь мир, проклиная белый свет и даже Господа Бога обвиняя в несправедливости.

***

Глава 6

Это состояние вынужденного сна в которое они меня насильно вгоняют, чтобы успокоить, казалось ещё сложнее реальности. Вместо того, чтобы дать мне высказаться, вдоволь оплакать угробленое своими же руками будущее, они колят мне успокоительное. В итоге я слышу, а иногда и вижу что происходит вокруг, но сил что либо изменить нет. Мне понадобилось четыре дня внутренней истерики, чтобы проснувшись в очередной раз от тяжелого сна первым делом произнести: "Я больше не буду плакать, - завидев беспокойство в глазах мамы, - пожалуйста, не позволяй им больше лишать меня рассудка".

Она согласилась. Все эти дни я так и не увидела отца, что не могло не беспокоить. Алан и Настя приходили, я слышала сквозь туман в голове их голоса. А так же бесчисленное количество родственников терроризировавших маму визитами и звонками. Знаю, они все обеспокоены, но иногда хотелось отнять у мамы телефон, послать всех к черту и выключить его на время. С другой стороны - они ведь проявляли заботу и свою причастность к моей беде. Мне приходилось по новой запихивать свои неблагодарные замашки в дальний угол своей души. Я люблю свою маму. Они тоже ее любят. Не меня. И не обо мне они все беспокоятся. Вот, что обидно. Хотя это естественно, после всего, что я натворила.

Утеряв возможность ходить я похоже стала развивать в себе совсем другое качество: я упивалась жалостью к самой себе.

***

На пятое утро в больнице меня уже ничего не могло убедить, я чувствовала, что с папой что-то случилось, о чем мама не хочет мне рассказывать. Дождавшись пока она сядет по ближе ко мне, чтобы видеть её лицо, я все же спросила:

- Мам, - она приостановила процесс расчесывания моих волос и ждала, глядя на меня, - скажи правду, где папа?

И снова эта грусть во взгляде, за какие то секунды мама переменилась в лице, но все же вынуждено выдохнула.

- Он здесь, в больнице. Лежит в кардиологии, - ответила она, - он очень плох, дочка. Известие о твоём падении подкосило нашего папу, милая. Но он выкорабкается, я в это верю.

- Почему? Что с ним случилось?

- Микро инсульт, к счастью в этот момент мы были на территории больницы и доктора подоспели вовремя. Нам повезло, что нет паралича.

- Я хочу его увидеть, - взмолилась я.

- К нему никого не пускают, даже меня. За все это время разрешили проведать его всего лишь раз. Доченька, за что ты так с нами? Разве мало мы пережили потерь? Ты нас так напугала...

Совесть опять проснулась и стала пожирать меня с новой силой. Моя любимая мама потеряв уже двоих детей, чуть было не лишилась и меня.

- Прости меня, мам...

В дверь постучали и в палату зашла Настя. Она несла с собой маленький букетик из пяти ярко красных тюльпанов и небольшой пакет с фруктами.

- Привет моя пташка, - виновато улыбнулась она, - как себя чувствуешь?

- Бывало и лучше, - криво улыбнулась я в ответ.

Мама поднялась, уступая Насте место. Воспользовавшись тем, что я теперь не одна она вышла из палаты. Сказала, что попросит свидания с папой. Как только дверь за ней закрылась, Настя взяла мою правую руку в свои ладони и прошептала:

- Прости нас, мы подарили в этом году самый паршивый подарок на день рождения за всю твою жизнь!

Настя была девушкой с яркой внешностью, точеной фигуркой, красивыми чертами лица. Немногие знали, что подруга немного изменила форму губ, но так ей было действительно лучше. Моя всетловолосая ангелица, как я её часто называю. Сейчас даже её светло голубые глаза смотрели на меня с примесью сожаления и жалости. Это было невыносимо.

- У тебя зеркала случайно с собой нет? - спросила я, не желая говорить об ошибках жизни.

- Есть, - удивилась она, сразу потянувшись к сумочке в поисках зеркала, - а зачем тебе? - но когда она достала его, вдруг повернулась ко мне и спросила: - может не надо?