Глава 11

На второй передышке я вдруг заметила одну небольшую странность — перед тем, как мы остановились «поразмять ноги», воздух на одну минуту как будто стал осязаемо плотным — и вместе с тем темным, словно мы заехали в поздние сумерки.

Длилось всё это не большего одного мгновения — и исчезло так же бесследно, как и появилось.

Когда же Монро спустил меня с лошади, оказалось, что в лесу вдруг значительно похолодало — и природа разительно поменялась… Исчезли все теплолюбивые травы, поменялся состав леса… И даже птицы, как будто, пели другими голосами.

Дивясь на это чудо, я, было, подумала, что мы перешагнули какую — то невидимую границу, ведущую в земли оборотней. Но на следующей остановке всё повторилось по новой — только теперь сумерки задержались чуть дольше, а в лесу стало ещё холоднее…

Мои провожатые тоже как будто стали вести себя по другому: вытянувшись в струнку, они прислушивались к колыханию каждого листика на дереве, подмечали каждую сбитую травинку, каждый обломанный цветок.

— Дом чуют, — поделился со мной Монро, заметивший моё беспокойство. — Мы почти приехали, миледи.

— Тогда почему же воины так встревожены, как будто ожидают нападения?

— Они не встревожены, миледи, — поправил меня Монро. — Они взбудоражены.

И, поскольку я продолжала ничего не понимать, воин пояснил более доступно, явно огорченный моей недальновидностью: — Запахи же, миледи… они доносят до нас последние новости из дома.

Я же, не обладавшая волчьим нюхом, мучительно высматривала впереди мой новый дом — и не находила ничего, кроме деревьев в лесной чаще.

Правда, на одной из крошечных полянок, которые иногда встречаются даже в самых непроходимых чащах, я заметила огромную кованую кровать с белым шелковым балдахином. Полосы шелка развивались на ветру вместе с привязанными к ним колокольчиками… И ветер доносил до нас их тонкую, похожую на шёлк балдахина, мелодию.

— Поворачивайте, — крикнул Линдсей, который двигался впереди нас. — Вождь будет ожидать нас на главной дороге.

Монро — и остальные воины — тут же подчинились Линдсею, повернув коней влево.

— А что это было? — указав в сторону, где белела кровать, поинтересовалась я.

— Миледи, не спрашивайте, — перебил меня Монро. — Или позже поинтересуйтесь у супруга.

Проехав ещё около получаса, мы выехали на узкую, но всё же уже настоящую дорогу.

— Это дорога к замку, — пояснил для меня Монро. — Миледи, помните, что я вам говорил о запахе и о том, как наши звери воспринимают чужой запах на наших избранницах?

Я кивнула, не понимая, к чему он клонит.

— Я сейчас помогу спуститься вам с лошади — и вам придётся пройти пешком несколько минут. Не бойтесь, — правильно поняв выражение моего лица, попытался мне успокоить воин МакГрегора. — Здесь совершенно безопасно, и мы будем наблюдать за тем, как вы дойдете до вождя.

Они не только люди, напомнила я себе, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

— И у них свои устои.

Я сделала всё так, как просил Монро. После того, как воин помог мне спуститься с коня, я пошла вперед, чувствуя, как все остальные воины, сопровождавшие меня в этот день, замерли позади.

Я шла… шла… шла… Ожидая, что за очередным поворотом появится замок — или хотя бы мост…

Но меня встретила тьма.

Налетев на меня огромным черным одеялом, тьма подняла меня воздухе — и понесла куда- то вперед…

Зажмурившись, я собиралась завизжать, но в тот же самый момент, когда я отрыла для этого рот, тьма, которая обволакивала меня, превратилась в горячие мужские объятия, а в мой рот тут же — безо всякого предупреждения — вторгся чужой язык.

Я узнала супруга по движениям его рук, громкому дыханию — и, кажется… по свежему, притягательному для меня, запаху.

Разве с людьми такое бывает?

Но тогда мне было некогда думать о подобных мелочах.

Не открываясь от моего рта, Лиам каким — то образом сумел поменять положение моего тела — так, что теперь я фактически оказалась сидящей на своём супруге.

Мои ноги оплели его бедра, его руки поддерживали меня под ягодицы, не давая соскользнуть вниз…

Всё, что сейчас делал со мной Лиам, совершенно не соответствовало правилам этикета, которые многие годы вбивались в мою память розгами и голодом.

Не противоречить старшим по возрасту и положению; во всём повиноваться мужчине — главе семьи: отцу ли, мужу или брату; всегда блюсти свою добродетель

Мужчины могли коснуться лишь руки девушки, или — в крайнем случае — её талии и плеч. Подобные послабления позволялись разве что в исключительных случаях — если девице была нужна помощь, чтобы спуститься с лошади… ну, или во время танцев — обязательно в присутствии дуэний или хотя бы служанок.

Любые другие телесные контакты были в нашем обществе табу и строго карались внимательными матронами.

Однако…

Несмотря на то, что оборотень в очередной раз нарушил все мыслимые и немыслимые правила, я не чувствовала себя из — за этого отвратительно, и даже ни капельки не сокрушалась: леди Джейн, графиня, наказания розгами и длинные недели без еды остались где — то далеко позади — в империи. Мне же предстояло жить среди оборотней.

Я чувствовала — я точно знала, что МакГрегор не желает опозорить меня своими действиями… Возможно, в землях горных вождей совсем другие традиции и подобное поведение не считалось чем- то позорным.

А ещё мне просто становилось хорошо от этих его звериных поцелуев.

Черная жёсткая борода колола мою нежную кожу, но Лиам не давал мне отстраниться… его язык бабочкой порхал внутри моего рта — нежно лаская.

Хитростью он выманил мой язык чуть вперед — и принялся его посасывать, в то же время поглаживая мне по спине и бедрам… Казалось, этому не будет конца. Мои губы также оказались под пристальным вниманием воспылавшего страстью супруга — их пробовали на вкус, покусывали, лизали…

Я странно себя чувствовала — будто его действия разбудили во мне что- то, чему я ещё не знала названия.

Мне не хотелось отрываться от Лиама — и хотелось больше. Больше его.

— Отзывчивая моя, — мягко улыбнулся супруг накрывая нас волной невесть откуда возникшей тьмы. Глаза его при этом — ставшие вновь человеческими — засветились каким — то странным торжеством.

Что происходит? — спросила я, пугаясь тьмы.

— Не волнуйся, милая, — произнес Лиам в кромешной темноте… И тьма вдруг схлынула. А мы непонятно как оказались сидящими на его черном мощном скакуне.

Когда Лиам повернул коня вперед, оказалась, что мы стоим на пригорке — совсем не там, где начали целоваться… Но я опять не предала значения этому странному обстоятельству — ведь раскинувшийся перед мной вид завораживал.

Огромный белый замок, надёжно укрытый горами, возвышался перед нами Я ожидала чего — то темного, грубого — под стать тьме, которой повелевали оборотни, но владения Лиама оказались совсем не такими.

Нет, замок, конечно, был именно замком — крепостью, форпостом перед занавесью тьмы — но в то же было приятно думать, что надежность и оборона не украли красоту у этого места.

— Надеюсь, тебе нравится твой новый дом, — наклонившись к моему уху, почти беззвучно прошептал МакГрегор.

На дороге, которая вела к замку, никого кроме нас не было — и также не было никаких причин шептать… Однако его губы почти касались моей щеки, а низкий шёпот мужчины странно перебивал моё собственное дыхание, прокатываясь удушливой волной непонятного чувства по всему телу. Несмотря на то, что мы находились в стылом, холодном лесу, меня как будто внезапно приласкало жаркое солнышко, моментально при этом согрев.

Мне вдруг внезапно захотелось повернуть голову к Лиаму. чтобы понять, какого сейчас цвета его глаза — но я так и не осмелилась этого сделать. Лишь кивнула, признавшись:

— Очень нравится. Замок такой большой и такой красивый.

— Абсолютно с тобой согласен, — довольно хмыкнул МакГрегор, пуская коня вниз… к узкой каменистой дорожке, ведущей к замку.

Несмотря на то, что я впервые путешествовала со своим супругом, я всё же догадывалась, что обычно он не передвигался на лошади так медленно. Сейчас же МакГрегор сильно придерживал своего коня, не давая тому исполнить то, что, должно быть, уже вошло в его привычку. И конь мчался не быстрее ветра — по крайней мере, я все же сумела полюбоваться необыкновенной красотой гор вокруг.

Вначале замок Лиама заслонил собой всё остальное — но теперь, когда мы постепенно приближались к воротам замка — крепости, главным видом становились горы.

Они были повсюду, куда хватало взора — и это так разительно отличалось от домашних пейзажей, что я не смогла сдержать восторженного стона.

Самые высокие горы — их пики — были покрыты белыми шапками; те, что пониже зеленели хвоей и остальной яркой листвой…

— Спасибо, — поблагодарила я супруга за его внимательность. И даже легонько прикоснулась к его руке, управляющей сейчас лошадью. — Я сохраню красоту этого места в своем сердце до конца своей жизни.

И пусть я была лишь коротким эпизодом для МакГрегора — пусть, через сто лет он уже и не вспомнит деталей этого дня — я не могла не поблагодарить его за щедрость и чуткость, которую он ко мне проявил.

— Не за что, — хрипло ответил МакГрегор и я почувствовала, как его губы коснулись моей макушки в едва уловимом поцелуе.

— А занавесь тьмы? — поинтересовалась я, вертя головой в разные стороны, чтобы заметить то самое, отчего империю и равнинные земли — отчего нас всех — охраняли оборотни, вызывая гнев смертельно опасного противника на себя.

— Она за вторым перевалом, — ответил Лиам, спокойно отнесшись к моему любопытству. — Но днём она почти не видна.

— А ночью?

— Светится зелеными всполохами.

— Тьма светиться зеленым? — не поверила я.

— Так, — весело усмехнулся в ответ супруг, но пояснять не стал.

С детства приученная сдерживать своё любопытство в узде (один раз заработав от леди Джейн десять плетей, я навсегда разучилась спрашивать «почему»}, я не стала настаивать на объяснении и продолжила просто любоваться потрясающим пейзажем вокруг.