– И вам это разрешают – идти императрическим путем? – удивился Бруно.

– Я думаю! – воскликнул Профессор (хотя совсем недавно утверждал обратное). – Но потом я перехожу к теоретическому пути, для большей уверенности: открываю энциклопедию, ищу статьи «Кролик» и «Часы», узнаю описание этих предметов и сравниваю с тем, к чему пришел эмпирическим путем.

В дверь постучались.

– Войдите! – крикнул Профессор.

– Там пришел портной со счетом, – доложил лакей.

– Подождите немного, я скоро улажу этот вопрос, – сказал Профессор.

В это время вошел Портной.

– И сколько же с меня за этот год? – осведомился Профессор.

– Шутить изволите, сэр! – резковато ответил Портной. – За год! Вас не было так долго, что сумма удвоилась. В сумме это будет 2000 фунтов.

– Разве удвоение – это сумма? – удивился Профессор. – Это называется «геометрическая прогрессия». Если бы вы подождали еще год, вам были бы должны уже четыре тысячи. Представляете, вы разбогатели бы, как Император.

– Ну, не знаю, как бы я мог стать Императором, – глубокомысленно заявил визитер. – Разве что деньги помогут. Хорошо, я подожду.

– Конечно, хорошо, – сказал Профессор. – С вашим здравомыслием, которое видно в каждом вашем движении. Всех благ!

– И вы собираетесь платить ему четыре тысячи фунтов? – спросила Сильви, когда кредитор ушел.

– Никогда, дитя мое! – твердо ответил Профессор. – С его здравомыслием и желанием стать когда-нибудь Императором, он будет откладывать срок платежа до самой смерти – в надежде на возрастание процентов в геометрической прогрессии. Но чем мы сейчас займемся, друзья мои? Может быть, нанесем визит Старому Профессору? После обеда он обычно отдыхает четверть часа.

Бруно тотчас подошел к Сильви и уцепился за ее руку.

– Я думаю: отчево бы и не пойти, – сказал он не совсем уверенно, – только я буду держаться за тебя для безопасности. Я боюсь, что он жутко противный.

Профессор не удержался и захохотал, а потом сказал, успокоившись:

– Ну, что вы! Ничего в нем жуткого нет. Он не кусается – ни в каком смысле. Он просто иногда немного забывается, а так – ничего.

И Профессор, взяв Бруно за одну руку, Сильви – за другую, повел их по каким-то незнакомым коридорам, которых было так много в этом таинственном дворце. В конце последнего коридора они остановились.

– Вот здесь он живет, – сказал Профессор, указывая на глухую стену.

– Его замуровали? – ужаснулся Бруно.

Сильви молча обследовала стену и, не обнаружив ничего похожего на дверь, спросила:

– Вы нас разыгрываете? Здесь ничего нет.

– Не у каждой комнаты есть дверь, – загадочно ответил Профессор. – Но почти у всех имеются окна. Только они с другой стороны, а это стена его кабинета.

Мы вышли в сад, и скоро увидели окно Старого Профессора на первом этаже. Оно было гостеприимно распахнуто. Профессор поднял детей, а потом влез в комнату сам.

Старый Профессор сидел за столом над открытой толстенной книгой, но не читал ее, а храпел.

– Странно, – молвил Профессор. – Он заснул на самом интересном месте. Обычно, если книга интересная, он ничего не видит и не слышит, но и не спит.

Профессор попытался отвлечь коллегу от его занятия: приподнял его плечи и потряс довольно интенсивно. Это не дало никакого результата. Наконец Профессор догадался:

– Да, он заснул над книгой! Но не потому что она скучная. Напротив, он так увлекся, что захотел увидеть во сне всё, что там написано. Однако нужно вывести его из этого состояния.

И ливень ударов пролился на спину Старого Профессора. Это был настоящий душ Шарко. Но ученый муж не просыпался.

– Разве я не говорил, что он склонен забываться! – воскликнул Профессор. – Однако что же нам делать? Вы же видите: он ушел в книгу с головой.

– А если мы захлопнем ее? – предложил Бруно.

– Гениально! – воскликнул Профессор и тут же реализовал его совет, прищемив нос Старого коллеги листами фолианта.

Старый Профессор проснулся, но едва ли – возвратился к реальности. Он поставил книгу в шкаф, а потом радостно сообщил:

– Что-то фантастически интересное. Не поверите: я читал эту книгу восемнадцать часов и три четверти часа и теперь буду отдыхать в течение четырнадцати минут тридцати секунд. Вы подготовились к занятиям?

– Почти, – ответил Профессор. – Разве что вы мне подскажете одну-две детали, а несколько мелких затруднений будут не в счет.

– И банкет намечается?

– О, банкет в первую очередь. Люди никогда не бывают сыты чистой наукой. А еще намечается Маскетбол – в общем, развлечений будет в изобилии!

– И где они собираются играть в этот баскетбол? – спросил Старый Профессор.

– Да все там же, во дворце, перед началом банкета. Это ведь так сближает людей, вы сами знаете.

– Да, пожалуй, – согласился Старый Профессор. – Это очень оригинальный способ сближения. Но во всем главное – порядок и закономерность. Сначала забава – этот самый баскетбол, затем застолье – банкет, а потом и занятия – то есть лекции, в которых есть элементы и забавы, ибо они очень забавны, и застолья, ибо все их участники сидят за столами.

Говоря всё это, Старый Профессор перебирал книги в шкафу: смотрел на корешки и отставлял. При этом он делал пометки в своем блокноте.

– Кстати, – поинтересовался Профессор, – если вы намереваетесь осчастливить общество арией трех поросят, лучше это сделать по окончании празднества – тогда у присутствующих достанет сил ее выслушать.

– А я намеревался это петь? – изумился Старый Профессор.

– Если у вас получится, – дипломатично ответил Профессор.

– Сейчас попробую, с вашего позволения, – сказал Старый Профессор. Он сел за фортепиано, ударил по клавишам и запел: – Ла-ла-ла-ла… Нет, октавой ниже… Ну, как, дети, похоже это на арию трех поросят?

– По-моему, не очень, – сказал Бруно. – Больше на арию одного лебедя.

– По одному только мотиву трудно составить впечатление, – согласился Старый Профессор. – Давайте добавим слова:

Воет Свинтус у колодца,

Неуклюж и толстокож,

От рыданий так трясется,

Что бросает камни в дрожь.

Тут Верблюд спросил у Свина:

«Что вы плачете, свинья?»

Свин ответил: «Есть причина:

Не умею прыгать я!».

– Вам нравится, как он поет? – спросил Профессор, понизив голос.

– Так-то ничего, – не очень решительно ответила Сильви. – Только свиней изображает не совсем убедительно.

– Не убедительно, а очень даже противно, – сказал Бруно без малейших колебаний.

– Все крайности плохи, – назидательно сказал Профессор. – Даже чувство меры, если его довести до предела. Когда человек идет таким путем, он может дойти до Невменяемости.

– А где находится эта Невменяемость? За пределами Кривляндии? – поинтересовался Бруно.

– Кривляндии! – воскликнул Профессор. – Скажите лучше – за пределами всякой реальности. Вот вам пример. Пьяный человек нередко видит одну вещь как две. Но человек чрезвычайно трезвый две вещи видит как одну. Согласитесь, что если первое просто ирреально, то ирреальность второго просто запредельна.

Дети поняли фразу следующим образом: «Если первое и реально, то и реальность второго просто запредельна».

– Что за абракадабра? – спросил Бруно у Сильви.

– Хорошо, – сказал Профессор, – сейчас я попробую вам объяснить разницу между ирреальностью и реальностью. (Дети, как ни старались, так и не могли понять на слух, почему между этими явлениями должна быть какая-то разница.) Особенно если вы подберете историю, в которой говорится об этом.

– Мы таких историй не знаем, – сказала Сильви. – Но, может быть, знает ваш друг?

– Он-то знает, и не одну, а три, – сказал Профессор. – Но к не-му за помощью лучше не обращаться. Если он начнет их пересказывать, этому не будет конца.

– В каком смысле? – спросила Сильви.

– Он знает три истории на интересующую нас тему, – пояснил Профессор. – Но ни одна из них не имеет конца.