Патриотический караул сопроводил нас туда. Это было мило с их стороны, хотя смерть Генри не была особо «значимой». Я не могла представить себе, чтобы кто-то доставил нам неприятности, от которых они бы могли нас охранить, но, по словам Брама, это было больше из уважения. В любом случае, это было невероятное зрелище.

Морские пехотинцы вроде как взяли на себя церемонию, как только мы приехали, и я знала, что это стало облегчением для Элли. Ей не нужно было ни о чем беспокоиться. Она могла сидеть в оцепенении, пока управляющий кладбищем и почетный караул обо всем заботились.

Зазвучала барабанная дробь, и парни из почетного караула быстрыми точными движениями сложили флаг, укрывающий гроб Генри. Затем один из морских пехотинцев подошел к Элли, опустился на одно колено и что-то прошептал ей, протягивая флаг обеими руками.

Брам взял Ариэль из моих рук, и я наблюдала в замешательстве, как он прижал ее головку к своей груди, накрыв ее ушко с другой стороны своей широкой ладонью.

Я подскочила от первого ружейного залпа.

Потом закрыла глаза, когда два других залпа взорвали полуденную тишину.

— Спасибо, — прошептала я, прислоняясь к плечу Брама.

— Не хотел, чтобы у нее заболели ушки, — объяснил он.

Я кивнула, а моя грудь сжалась.

Затем, внезапно, все закончилось, и мы должны были оставить его там одного.

***

— Я рада, что все закончилось, — тихо произнесла Кэти, падая на диван рядом со мной, где я кормила Ариэль. Последний человек, наконец-то, покинул дом Майка и Элли всего пятнадцать минут назад.

Похороны прошли хорошо, ну насколько хорошими они могут быть, но было больно. Очень. Оставлять Генри на кладбище ощущалось таким неправильным. Я пыталась убедить себя, что это больше не Генри. Что это всего лишь его бренная оболочка, а не мальчик, который вырос на моих глазах, но это не имело значения. Он лежал в холодной земле, и я боялась, что если бы думала об этом слишком долго, то закричала бы.

Никто из нас не смог уехать сразу, и, в конце концов, Дэн и Лиз загрузили детей в машину и увезли их домой, пока оставшиеся наблюдали за сотрудниками кладбища, которые с помощью небольшого трактора засыпали могилу Генри.

В конце концов, мы уехали, но Тревор сказал, что задержится еще на несколько минут.

И он все еще не вернулся.

— Когда Шейн должен уехать? — спросила я Кейт, вынимая бутылочку из ротика Ариэль.

— Он улетает с нами завтра, — ответила она, протягивая руки, чтобы забрать у меня малышку, а затем прижала мою девочку к груди и начала нежно похлопывать ее по спинке. — Потом на следующий день он уедет.

— Уверена, что не хочешь задержаться подольше? — спросила я, поворачиваясь к ней на диване. — Поскольку Шейн все равно уезжает, ты могла бы...

— Нет, — возразила Кейт, прерывая меня кивком головы. — Я бы с удовольствием осталась на какое-то время, но детям нужно быть дома, — она грустно улыбнулась мне. — Они должны быть в их собственном доме и выполнять свои обязанности. Малыши скоро забудут, а вот для Келлера, Гэвина и Сейдж это будет тяжелым временем.

Я кивнула. Генри жил в Сан-Диего и, насколько мне было известно, часто виделся с семьей Кейт и Шейна. С нами, живущими в Орегоне, все было по-другому — мы виделись, только когда Генри мог взять отпуск. Детям Андерсонов придется привыкнуть к тому, что они больше не увидят своего дядю за обеденным столом или на вечеринке по случаю дня рождения. Он не был каким-то дальним родственником для них — он был значимой частью их жизни. И вдобавок ко всему, их отец должен будет вернуться на службу в другой части мира на еще долгие пять месяцев.

— Хочешь, я приеду? — осторожно поинтересовалась я. — У меня еще не закончился декретный отпуск.

— Неа, — покачала головой Кейт. — Думаю, это лишь подтолкнет Брама за край.

— Что ты имеешь в виду? — глупо переспросила я, открываясь навстречу куче дерьма, с которым мне не хотелось иметь дело.

— Он любит тебя, идиотка, — раздраженно произнесла она. — И так достаточно плохо, что нам с Шейном придется разлучиться. Не нужно вам с Брамом той же хрени.

— Мы не вместе, — без всякого выражения ответила я, опуская голову на руки. — Это не одно и то же.

— Разве он не остается у тебя? — недоверчиво спросила она. — Какое еще «вместе» тебе нужно?

— Все не так.

— Именно так.

— Он порвал со мной Кейт, — фыркнула я, закрывая глаза. — Насколько яснее я должна быть? Мы не вместе. Он не хочет быть со мной.

— Он любит тебя.

— Ну, Алекс и Тревор тоже. Но я же ни с кем из них.

— Ты также спала с Алексом или Тревором, — парировала Кейт, а затем замолчала. — Ты же не спала, верно?

— Заткнись, — фыркнула я, заставив ее рассмеяться. — Слушай, я поняла, ладно? У нас с Брамом есть кое-что общее. Но это не значит, что это куда-нибудь нас приведет. Мне нужно думать об Ариэль.

— Он любит Ариэль.

— Да, — согласилась я. — Несомненно. Но он не хочет быть ее отцом.

— Ты не знаешь...

— Я знаю это. Он был предельно ясен, Кэти. И это нормально. Он нам ничего не должен. Но я не хочу начинать ничего снова, если знаю, что у этого нет будущего. Это не справедливо по отношению ко мне или к ней.

— Мама велела позвать вас в столовую, — раздался за моей спиной ровный голос Брама, из-за чего все мое тело напряглось. Не уверена, сколько он услышал, но он должен был понять что-то по тону моего голоса.

Я медленно повернулась, чтобы посмотреть на него, но успела встретиться с ним взглядом лишь на секунду, прежде чем он испарился.

— Черт, — простонала Кейт, поднимаясь с дивана.

— Все в порядке, — рассеянно сказала я, пытаясь встряхнуться. Я не сказала ничего такого, чего бы мы с Брамом уже не знали.

Мы не были вместе и не собирались быть вместе. Я любила его, всегда буду любить, но это не означало, что мы унесемся вдаль в поле с ромашками и будем жить долго и счастливо. Реальный мир так не работал. Люди погибали на учениях. Мужья оставляли своих жен на долгие месяцы, чтобы сражаться на войнах, которые не имели к ним никакого отношения. Пятнадцатилетние беременели и были вынуждены отказываться от своих детей.

Пары расставались, потому что один из них хотел детей, а другой — нет.

Я последовала за Кейт в столовую и остановилась, увидев, что все сидят за столом. Очевидно, Тревор вошел через заднюю дверь, потому что даже он был там, обнимал Элли за плечи, пока она тихо говорила ему что-то на ухо. Дети сидели в одной из задних спален и смотрели телевизор, но все взрослые были здесь и сидели на стульях.

— Заходи и присаживайся, — пригласил Дэн со своего места во главе стола.

Я двигалась медленно, рассеянно наблюдая, как Брам потянулся за Ариэль, когда Кейт проходила мимо него.

Когда Кейт села, осталась пара свободных мест. Я посмотрела в сторону детских складных стульчиков, прислоненных к дальней стене.

— Вот, — сказал тихо Брам, отодвигая одной рукой стул слева от него. — Садись.

Я безразлично опустилась на стул, на который он мне указал, а затем мы несколько мгновений сидели молча, смотря друг на друга, ожидая пока кто-нибудь из родителей начнет говорить.

Наконец, Элли откашлялась.

— Во-первых, хочу поблагодарить всех вас за то, что вы сделали за эту неделю, — начала она, слегка шмыгнув носом. Она подняла подбородок и сцепила руки на столе. — Не знаю, как бы справилась со всем этим, если бы мои мальчики не вмешались и не позаботились обо всем. И к вам это тоже относится, — она оглядела сидящих за столом, задержав взгляд на мне и Браме, прежде чем посмотрела на Алекса, а потом на Кэти.

— Генри был моим мальчиком, — с болью в голосе проговорила она.

Я неосознанно протянула руку и сжала бедро Брама для поддержки, когда волна горя, казалось, обрушилась прямо на меня.

— Генри был моим ребенком, — снова повторила Элли, взяв себя в руки. — И я не уверена, как нам теперь двигаться дальше. Черт, я не могу представить себе завтрашний день, не говоря уже о том, чтобы беспокоиться о будущем.

Брам положил свою ладонь поверх моей на его бедре и переплел наши пальцы.

— Но мы с Лиз поговорили ранее, — продолжила Элли, оглядывая нас. — И мы обсуждали, как мы с ней счастливы, что у нас есть дети, которые приходят домой, когда они могут. Семья, которая счастлива проводить время вместе и в которой все любят друг друга. Не у всех это есть, понимаете? Дети вырастают и отдаляются, но не вы. Вы все так же близки, как и в детстве.

Брам сжал мою ладонь.

— Никто из вас не хотел сидеть за одним столом, как мы сейчас делаем, — сказала Элли. — И я это понимаю, потому что тоже не хотела, — шмыгнула носом она, и Майк протянул руку, чтобы погладить ее спину.

— Но это… сидеть вместе за обеденным столом… это всегда было важно, а сейчас это даже еще важнее. Я не сдаюсь. Так что мы будем сидеть все вместе и съедим все то, что принесли люди. Мы поговорим, а Алекс будет подкалывать Тревора, пока тот не начнет скрежетать зубами. Кейт попытается поговорить с Ани, хотя она сидит на другом конце стола. Сейчас мы во всем разберемся, так что, когда в следующий раз снова соберемся все вместе, а моего мальчика здесь не будет, все станет намного проще, — свои последние слова Элли сопроводила резким кивком.

Это была хорошая речь. Я поняла ее смысл. Мне нравилось, как сильно Элли старалась, но никто не пошевелился после того, как она закончила говорить и откинулась на спинку стула.

Я взглянула на Тревора, который смотрел в тарелку перед ним, затем на Шейна и Кейт, которые смотрели друг на друга. Никто из нас не хотел делать первое движение. Я перевела взгляд на Алекса и напряглась, увидев выражение его глаз.

— Я понимаю, что это значит, и полностью с вами согласен, тетя Элли. Но я не буду есть «перевернутый пирог» (прим. пер. «Перевернутый пирог» — пирог, нижний слой которого, состоящий из фруктов, оказывается наверху) миссис Нильсон, — сказал он, хмуро качая головой. — В прошлый раз, когда она его приносила, у меня был понос.

Все за столом обомлели.