В темноте ночи звуки кажутся более насыщенными. Окружающие спящих жителей дома, днем служащие защитой от внешнего мира, ночью словно оживают. Эти каменные существа дышать, смотрят, пытаются общаться. Скрипы половиц или дверных петель раздаются в коридоре, хотя ты точно знаешь, что все спят; легкий ветерок, как тяжелый вдох, зашелестит страницами книг, хотя все окна закрыты. Чем больше ты не спишь, тем больше кажется, что за тобой кто-то следит из темного угла. Покрываешься холодным потом, вглядываясь в темноту. Именно тогда начинаешь понимать, что нет пределов ужаса. Напротив, кажется, что по какому-то непостижимому закону, темнота становится гуще и гуще, страх накладывается на страх, и паника возрастает в геометрической прогрессии. Давид лежал в своей постели и смотрел в потолок. Мысли беспокойными осами роились в голове, не отпуская в мир Морфея. Что скрывал от него Самаэль? Зачем поцеловал? Когда парень добрался до дома, казалось, завалившись в постель, он заснет мгновенно. Но этого не случилось. Множество странных и непонятых чувств смешивались, и разобраться в них не представлялось возможным. Ему действительно нужно отдохнуть от всего происходящего. Забыться, ненадолго погрузившись в повседневные проблемы. Что он и поклялся себе сделать с наступлением утра.

========== Глава 8. ==========

В обители дьявола работа кипела. Служащие сновали с бесконечными отчетами и списками. Шахат застрял с документами в отделе переводов. Здесь отслеживали переходы душ из одной реальности в другую. Множество его подручных и помощников стояли в очереди и каждый с кипой бумаг. Шахат терпеливо стоял со всеми и изучал взглядом потолок. Когда-то его посылал самого Господа, чтобы забирать жизнь или душу человека в назначенный час. Он старался последний момент человеческой жизни сделать менее болезненным: пел колыбельные, прославлял Бога, мог утешить одним взглядом, провожал до дверей Рая, дарил покой и облегчал страдания. Но стремление сделать встречу с собой благословенной быстро прошло. Люди не ценили его стараний, попадая в преисподнюю, не пытались исправиться. Их эгоистичная сущность ставила в тупик. Шахат много раз падал в объятия Господни в слезах, подпитывался его силой, успокаивался и снова спускался вниз, чтобы вновь разочароваться. Люди клялись всем, чем можно, заверяя, что исправятся. Но ничего не менялось. А со временем не осталось душ, прямо идущих в рай, и ангел смерти стал частым гостем Самаэля. Обзавелся помощниками с его подачи, проникся сложностью поставленной задачи, помог наладить отчетность.

Пробегающий мимо дьявол заметил Шахата в длинной очереди и забрал с собой, несмотря на протесты и толстую папку с бумагами, не отданную в архив. Самаэля ждали везде, и всюду требовалось его внимание, но первоначально он хотел разобраться с личными делами. Он спешил в архив к своим помощникам, надеясь на положительный результат. Сами же помощники молчали, как партизаны, и всеми возможными способами избегали встречи с начальником, что наводило на мысль - результат нулевой.

Смерть и дьявол вошли в огромный архив, представлявший собой собрание Книг жизней каждой души, проходящей через преисподнюю. Занимал он бесчисленное количество этажей, переходящих один в другой широкими пандусами. Окна в архиве имелись, но толку от них было мало. Вековая пыль летала в воздухе. Высокие стеллажи из грубого дерева подпирали потолки. На них стояли множество книг в различных переплетах: одни были отделаны богато, порой и драгоценными камнями, что говорило о богатом внутреннем мире обладателя, другие - сдержанные, в скромных кожаных переплетах, третьи - совсем неприглядные, с потрепанными грязными страницами. Одни книги были тонкими, что говорило о коротком сроке жизни. Другие достигали тысячи страниц, и с каждым новым перерождением души эти страницы множились. В главном темном зале за столом дремал Таилим[4]. При звуке шагов он вскочил и начал тереть глаза, дабы лучше рассмотреть вошедших. Похожий на крота, маленького, лысенького и слеповатого, он находился в архиве с самого его возникновения. Узнав вошедших, Таилим вскочил, при этом зацепив стул, на котором сидел. Тот с грохотом опрокинулся на пол. Библиотекарь попытался его поднять, но смахнул со стола несколько книг.

- Да не суетись ты, - с усмешкой проговорил Шахат, растягивая слова.

- Скажи лучше, где мои оболтусы прохлаждаются? - поинтересовался Самаэль у замершего, как оловянный солдатик, Таилима.

- Так они уж до низа добрались. Проводить?

- Сами найдем, - отмахнулся Самаэль и пошел вглубь архива.

Еще одной особенностью этой башни было то, что по необходимости этажи надстраивались самостоятельно. Только не сверху, как принято, а снизу. Архив словно рос из земли. Чем больше рождалось душ, чем больше становилось книг, тем выше становилась башня. На верхних этажах хранились самые первые, древние книги душ тех, кто еще не созрел до Рая. Внизу - относительно молодые. Раньше книги пробовали делить в соответствии с пройденными кругами ада, но души могли двигаться как вперед, так и назад, потому оставили по возрастам.

Чем ниже спускались руководители, тем четче слышались голоса и смех работников. Самаэль уже даже представлял, что происходит между книжными полками, и на лицо выползала улыбка. Как он и предполагал, его помощники валяли дурака, а не занимались делом. Стройный, хрупкий Белиал, вскочил на спину своего любовника Левиафана и, издавая боевой клич, размахивал над головой свитком, как шпагой. Нападал на них с такой же импровизированной шпагой Люцифер: его белые волосы развевались, отливая серебром. На верхних полках стеллажей восседал Сатана, перекинув длинную рыжую косу через плечо, и подначивал воюющих внизу. Заметили они посетителей только когда Шахат начал громко смеяться, глядя на плотно сжатую челюсть дьявола. Игрище мгновенно прекратилось. Лица подчиненных стали серьезными: Белиал приземлился на обе ноги, Люцифер спрятал свиток за спину.

- Развлекаетесь? - процедил Самаэль.

- Да мы недавно прервались, шеф, - оправдывался Сатана, спрыгивая на пол.

- Не нашли мы ничего, шеф, - перешел к делу Люцифер. - Кажется, нет его у нас.

- Вся его семья до седьмого колена у нас, - подключился Белиал, выступая вперед. - Но парня нет.

- Вы абсолютно уверены? - настаивал Самаэль.

- А кого ищете? - поинтересовался Шахат.

Дьявол протянул руку, в которую Левиафан тут же вложил бумаги с наброском сущности искомого. Смерть изучал материал несколько минут, и поднял удивленный взгляд. Уж он-то должен был знать практически всех чуть ли не в лицо. Помощники уставились на него в напряженном ожидании, как и дьявол:

- Что скажешь?

- Не припоминаю такого, - покачал головой Шахат. - Это странно... Может в Райский архив наведаться?

- Большая половина находящихся там прошла через нас.

- Возможно, душа совершенно новая и чистая, потому ее книга сразу пишется там.

- Но почему я не чувствую ее?

- Вот этого я не знаю.

Все глаза были устремлены на Самаэля. Он же засунул руки в карманы брюк, закусил губу и отошел вглубь стеллажей. Указательным пальцем он медленно провел по пыльной полке. Причин, по которым он так рьяно искал парня в архиве, не находилось. Чувства были странны и размыты. Он глубоко вздохнул и постарался быть честным с собой: когда-то падший ангел был таким же, как Давид. Он хотел знать все и сейчас. Их судьбы могли быть похожи, потому прочесть книгу парня казалось правильным. Подниматься в Рай из-за одной книги странно и подозрительно, потому сделать это придется окольными путями. Из Рая в преисподнюю вело две лестницы: одна прямиком ко входу в башню, вторая - на первый круг ада. Некоторые души, попавшие в Рай по ошибке спускали к ним именно по последней лестнице. По ней же Самаэль мог попасть домой. Этой мысли он усмехнулся: "Как вор или преступник". Но другого выхода не было. Придется подключать Рафаэля.

Давид не видел Самаэля две недели, и они тянулись отчаянно медленно. Как ни старался парень, мысли все время возвращались к дьяволу. История создания мира произвела на него сильное впечатление. Он был напуган. Ощущение того, что кто-то наблюдает сверху, не покидало. Господь, держащий в руках маленький шарик вселенной, вызывал трепет и ужас одновременно. Теперь, глядя на звездное небо по ночам, парень думал не о далеких галактиках, а о клетке, в которой они добровольно живут, не зная, что их туда поселила могущественная рука Создателя. Все бесконечные земные войны, межгосударственные споры виделись теперь детской забавой. Вспомнилась строка из книги Паланика: люди – это просто домашние крокодильчики, которых Бог спустил в унитаз[5]. Именно так ощущал себя Давид: не способным ничего изменить. Опускались руки.