- А ты хочешь знать ответы на все?

- Да хочу. Если я, как ты говоришь, новый пророк, я должен знать на кой ляд мне это все надо?!

Кристина уже пожалела, что завела этот разговор. Она хотела всего лишь успокоить. А вместо этого парень нервно дергал ногой и сжимал челюсти, от чего на бледных скулах ходили желваки. Нужно было срочно менять тему беседы, и она вспомнила, что на носу сессия. Они учились на историческом факультете. Несмотря на свою замкнутость и странность, Давид считался лучшим студентом на потоке. Для него, казалось, учеба – всего лишь развлечение. Любитель познавательных каналов и книг, он достаточно дерзко разговаривал с преподавателями, но те реагировали на него вполне спокойно. То ли не воспринимали всерьез, то ли видели потенциал. Вот и сейчас Давид не озаботился, а лишь отмахнулся. В его голове роились другие, более важные вопросы. А сессия – это просто выставление оценок за прошедший год.

Молодые люди гуляли в парке целый день. Встретили общих знакомых и прибились к ним. Чем ниже солнце опускалось над горизонтом, тем более беспокойным становился Давид. Ему отчаянно не хотелось домой. Он готов был даже общаться с другом детства Кристины – Ильей: стройный, высокий, привлекательный, загорелый брюнет. Но по мнению Давида, в голове у него был абсолютный вакуум. Он старался выглядеть умным, и эти попытки были настолько жалкими, что вызывали у него смех и желание пожалеть беднягу. Илья же, пользующийся успехом в любой компании, так же на дух не переносил коротышку с фарфоровой кожей. Ему казалось, что Давид старается всего лишь казаться загадочным, но на деле просто лузер. Они обменивались колкими репликами весь вечер, чем вызывали бурное веселье окружающих и недовольство Кристины. Друзья же, зная о бисексуальности Ильи, предполагали, что ему просто нравится парень с библейским именем, а тот не отвечает взаимностью, предпочитая девушек. На деле они просто были совершенно разного поля ягоды, и ни о какой симпатии, даже тайной, речи не шло.

Как бы ни старался Давид растянуть время, оно не хотело подчиниться. Кристина остаться у себя на ночь не позволила, сославшись на очередные месячные. Пришлось топать домой в одиночестве. Чем ближе он подходит к своему дому, с включенными на крыльце фонариками, тем больше замедлялся его шаг. В недалеком детстве он любил играть с сестрой, старше всего на год, на лужайке во дворе. Качаться на качелях. Собирать черешню и яблоки с деревьев. Знал, что дома его ждет мама и вкусный ужин. Теплая постель и легкий сон. Теперь он ненавидел этот дом. Давиду казалось, что именно в нем причина постоянных кошмаров. Тени от деревьев таили в себе угрозу, скрип качелей вызывал панику. Родная комната представлялась камерой пыток. Лежа на широкой кровати и глядя в потолок, он готовил себя к новому сну, как к новому дню. Словно по чьему-то злому велению он попадал каждую ночь в другую реальность, и конца этому не было видно.

========== Глава 2. ==========

Новое утро ничем не отличалось от остальных. Снова весь мокрый, в горле саднит от крика, волосы слиплись и висят сосульками, постель в беспорядке. Давид откинулся на подушку и потер лицо руками, пытаясь отдышаться, как после быстрого бега. На этот раз снилось, что у него выпадают зубы и полный рот крови. К подобным снам он привык и даже научился отличать от реальности. Когда кошмары впервые появились, он не кричал, как сейчас. Просто не мог. Просыпался мокрый, испуганный, но молча. Кричать во сне оказалось сложно. Но таким образом он себя будил. Раньше на крик прибегали родители. Теперь привыкли. Впереди были выходные, Давид не хотел вылезать из постели, но деваться некуда. Туалет, душ и завтрак – сценарий один. В тот день он проснулся необычно поздно: сестра с матерью ушли по магазинам, оставив на кухне оладьи, накрытые полотенцем. Давид схватил один и прошелся по дому в поисках отца. Тот нашелся возле окна в гостиной и воровато выглядывал за штору.

- Привет, пап, - поздоровался Давид.

Тот от неожиданности подпрыгнул и оглянулся. Отец сегодня намеревался быть дома и потому надел джинсы и футболку. Темные волосы взъерошены, карие глаза необычно большие и блестят.

- Ты всегда так тихо ходишь! Как призрак! Напугал меня!

- Извини, - удивился Давид, и кивнул в его сторону. – Ты чего стоишь там?

- Ничего, - слишком поспешно ответил отец. – Просто смотрел на улицу. Сегодня третье?

- Да. Пап, все нормально?

- Да. Да. Иди, завтракай.

Давид пожал плечами и пошел на кухню. В последнее время отец вел себя несколько странно: был рассеянным, нервным, все время поглядывал на часы и уточнял дату. Парень интересовался у мамы, что происходит, но та лишь качала голой и пожимала плечами. На работе у него все нормально, в личной жизни тоже. Константин Валерьевич, успешный бизнесмен, всегда все держал под контролем. Дома порядок, в офисе и того лучше. Теперь же он пугался каждого шороха и постоянно оглядывался. Давид предполагал, что тот нарвался на бандитов, которые еще не до конца перевелись, или еще на что подобное. Но отец уверял в обратном.

После завтрака парень не придумал ничего лучше, чем «добить» «Фауста» Гетте. Это произведение давалось ему нелегко. Он плохо знал мифологию, постоянно путался в героях, да и поэмы не особо любил. Но врожденное упрямство брало верх. Давид расположился в светлой гостиной, положил рядом учебник по мифологии, чтобы заглядывать временами и углубился в чтение. Отец еще какое-то время без дела бродил по дому, то и дело поглядывая на часы и интересуясь датой, и скрылся в кабинете на втором этаже. Через час Давида отвлек, скорее от изучения, чем от чтения, дверной звонок. Сначала он предположил, что откроет отец, но никто вниз не спешил. Звонок повторился, и пришлось подниматься самому. Как только парень увидел пришельца, сердце екнуло, а во рту пересохло без видимых причин. На пороге стоял высокий мужчина в дорогом темно-синем костюме: пиджак застегнут на одну пуговицу, ворот белоснежной рубашки распахнут, на ногах замшевые остроконечные туфли. Светло-русые волосы в идеальном порядке, несмотря на ветряную погоду, овальное, пропорциональное лицо, четко очерченные скулы, без тени щетины, тонкие губы и ярко-голубые глаза. Руки незнакомца обтягивали черные кожаные перчатки: в них была трость из эбенового дерева с серебряным набалдашником. Мужчина так же внимательно рассматривал Давида с высоты своего роста. Он не ожидал, что ему откроет юноша с такой примечательной внешностью. Они долго стояли на пороге, изучали друг друга, пока тонкие губы незнакомца не растянулись в теплой улыбке, и приятный глубокий голос произнес:

- Здравствуй.

Давид мотнул головой, прогоняя непонятное оцепенение, и улыбнулся в ответ:

- Здравствуйте. А Вы к кому?

- Мне нужен Константин. Я полагаю, это твой отец?

- Верно, - кивнул парень.

- Я его старинный друг. Он должен ожидать меня.

- Понятно, - снова кивнул Давид и отступил в сторону. – Проходите.

- Вот так просто впустишь незнакомца? – усмехнулся мужчина, переступая через порог.

- Но… Вы сказали…

- Осторожность не помешает, - бросил мужчина. – Твой отец в кабинете?

- Да. Я его сейчас позову.

- Не утруждайся. Я найду.

Гость смело прошел к лестнице, словно бывал в этом доме не раз, и легко взбежал наверх. Давид стоял, как громом пораженный. Никогда он не чувствовал себя так странно. Первое что стоило отметить – от мужчины пахло свежестью. Она словно обволакивала, вызывая приятные воспоминания чего-то родного. Его осанка, голос, походка – все казалось до боли знакомым. Он и впустил его сразу, потому что лицо всплыло в памяти. Но где его видел, Давид вспомнить не мог. Возможно в далеком детстве, раз он назвался другом отца? Незнакомец медленно прошелся по верхней лестничной площадке, задевая кончиком трости балясины, и снова внимательно посмотрел вниз на Давида. Тот поджал губы и вернулся в гостиную к чтению книги.

А Константин Валерьевич, тем временем, опрокидывал в себя уже вторую порцию коньяка. Он действительно ждал «старинного друга», но на лице не отразилась радость при виде него. Это выражение можно было назвать обреченностью. Пока гость прохаживался по кабинету, разглядывая книги и маленькие статуэтки животных, Константин, стараясь справиться с бешено колотящимся сердцем, пытался трясущимися руками достать приготовленные бумаги.