– Боишься?

– Был у меня друг-волшебник, – заметил хирург. – Когда он покидал меня через портал, тот неожиданно закрылся. И того, половинка моего товарища оказалась у него дома, а вторая половинка – здесь.

Эпона не прокомментировала. Просто вошла в портал, растворилась во тьме. Жрица помогла старику подняться и, взяв его за руку, провела в холодное ничто. Свет исчез вместе с цветом, звуки смешались, растаяли, как неожиданно появились вновь.

Троица обнаружила себя на жнивье, согретом утренним солнцем. Стерни мирно колыхались под напором свежего ветра. В центре, куда вели изрытые колеи, покоился овин с провалившимся стропилом.

Портал закрылся.

– Луг, окружённый холмами, а чуть поодаль – кровавое месиво? Что будет, если нас коснётся рубилово? – чародейка обернулась к Ги.

– Могут пожалеть, а могут и зарезать, как свиней. Будем надеется на лучшее. Пойдёмте, надо обустроить эту развалину.

Внутри овин был обильно засыпан сеном, из которого и сделали лежанки, которые также послужили столами для инструментов. Минут через двадцать пришли четверо солдат, которых отослали охранять «полевой лагерь». А уже через пять минут после того за холмами загремела конница и засвистел металл.

Ги наблюдал за девушками и мысленно ругал себя за то, что не отправил хотя бы одну из них домой. Эпону. Она нервничала, кусала губы, пыталась улыбаться, она ломалась под напором невидимого груза. Лилит же превратилась в куклу. Бесчувственную, мёртвую, но послушную. «Этой уже не надо привыкать, – думал он. – А вот за ведьмой нужен глазок. Начнёт волноваться, не так изогнёт пальчик, произнесёт не ту формулу – и заместо чудесного исцеления у раненного внутренности превратятся в суп».

Первый «клиент» прибыл неожиданно. Барон в тяжёлых доспехах, если судить по гербу, забрызганному кровью, его вёз оруженосец на двуколке. Остановил гнедого, соскочил и повёл матерящегося господина в овин.

Раненого положили на уплотнённый стоп сена, Ги подошёл к нему, чтобы осмотреть. Оруженосца попросили выйти, тот, хоть и противясь, выполнил приказ.

– Суки, мать их проститутка! – говорил барон вполне по-крестьянски. – Рубят, как сумасшедшие! Я ведь, твари, почти увернулся. Грёбаный конь попался хромой, грудью своей на пику напоролся, урод копытный!

– Ага, – кивнул Ги, занятый осмотром. – Много там ещё ваших?

– Нет, мы раньше напали, заметив их: мало было. Так они, ебари хитрые, в яруге прятались. Сука!.. Не трогайте руку! Не надо!

– Я убрал пластину, – спокойно ответил хирург, передал растерявшейся Эпоне кусок доспеха, который она тут же отбросила. – Удар пришёлся по заклёпкам, понятно, что в мясо вошло лезвие, как по маслу. У-у… Держится даже больше не на костях, а на жилах. Надо резать.

– Не надо! – взвыл потный, как загнанная лошадь, барон. – НЕ НАДО!

– Или смерть.

Мужчина, видимо, почувствовав, что адреналин, притупляющий боль, начал уходить, завыл сильнее. Кровь медленно впитывалась в сено. Кивнул.

– Левая – в жопу! Главное, чтобы правая осталась, дабы в следующий раз этим тварям смог отомстить и трахнуть как следует по башке бастардом. Режь!

– Дамы, – старик отошёл, указал девушкам на раненого. – Ампутация с предварительной резекцией перед сшиванием. Прошу.

Приступили сразу же. Лилит действовала быстро, завязала жгут над плечом. Эпона, бледная, дрожащая, протянула руки над мужчиной и зашептала формулу. Вскоре барон впал в небытие, а жрица смогла спокойно взять маленький скальпель и прорезать остатки кожи с мышцами, мешающими подобраться к кости.

– Осторожнее, девочка моя. Не торопись и не отрежь лишнего. Госпожа Эпона, можешь остановить кровотечение? Да, так, молодец. Следи за дыханием барона, если почувствуешь, что оно сбилось, в самом начале предупреди меня, а уже потом пускай в ход стимулирующие заклинания. Только дыши, слышишь меня? Эпона! Дыши!

Жутко, хрипло вздохнув, чародейка отклонилась назад и начала падать. Лилит взвизгнула, всё её спокойствие улетучилось. Очнувшийся барон заорал от боли, а Ги прыгнул… Успел! Поймал!

Эпона очнулась, вырвалась из объятий Ги, отползла, рыдая. Девушку вырвало. Лилит, вернув своё самообладание, схватила ткань, пропитанную настоем из опия, белены, горькой ежевики и семян латука, приложила к лицу дёргающегося и до сих пор кричащего мужчины.

Хирург поднялся, подбежал к жрице, хотел вырвать у неё скальпель, на что та лишь отняла руку, после чего спокойно отдала инструмент и проговорила:

– Пила. Придержите его, Ги?

Напряжение исчезло с лица старика, он хмыкнул, кивнул, подал инструмент девушке и принялся выполнять указание. Эпона, справившись с судорогами, сидела на полу, смотря на жрицу и хирурга, шмыгая носом, из которого шла кровь от высокого давления. Через минуту чародейка поднялась, пошатнулась, ещё раз шмыгнула, подошла к импровизированной лежанке, над которой трудились её товарищи, и повторила формулу заклинания.

Всё обошлось.

– Я… – устало пробормотала чародейка. – Я очищу рану… Не сшивайте.

– Тебе ещё полдня колдовать придётся, не давай ему проснуться, всё остальное – лишнее. Лилит, дальше я сам. Ты уже доказала, что своё дело знаешь. Просто подай пузырёк с экстрактом сфагнума. Он обтянут кожей с рунами. Ну, дамы, поздравляю: крещение вы прошли. Не без потерь, конечно. У меня аж появилась надежда на то, что мы спасём большую часть тех, чьи остатки нам привезут. Как считаете?

***

Глава, в которой читатель с головой окунётся в мир дивных ароматов, выучится одной науке, а также узнает, что на войне бога нет.

***

Раненых везли, тащили, некоторые приходили сами. Многие умирали ещё до того, как успевали зайти в овин; продвигались в порядке живой очереди. Конечно, не обходилось без возмущений высокопоставленных господ, которые, имея рану незначительную, не желали пропускать вперёд обычных солдат с почти отсутствующей рукой, ногой или без кусочка головы…

Внутри, кто мог, стоял, кто не мог, полулежал, опершись об гнилую стену, заросшую мхом и плесенью. От запаха, сгустившегося вокруг, волосы вставали дыбом, а рвота пробиралась вверх. Некоторые блевали, те, которые полулежали и встать не могли. Многие из них захлёбывались насмерть своей же рвотой. Но особую нотку, изюминку смрада, дарил дух испражнений. Облегчались от страха, от боли, от смерти, стиснувшей горло.

Охранники выносили трупы.

Ги, Эпона, Лилит бегали от лежанки к лежанке, перекрикивались, суетились, ругались, стараясь услышать себя в яростном гуле:

– Госпожа Эпона, мне нужна ещё капелька твоей расчудесной магии. Чуть-чуть! На сердце, оно почти… Чёрт! Не надо.

– Умираю!

– Ги, я не знаю, как сшивать…

– А ведь дочка осталась… Я не могу погибнуть! Она одна осталась, без матери…